Простые слова Как радостно птицей лететь домой, Любовь и неясность тая, И знать, что спросят тебя: — Ты мой? И скажут тебе: — Я твоя! Простые слова, Смешные слова, Всегда и везде все те же, — Но вспыхнет любовь, И все они вновь, Как листья весенние, свежи! Приятно из милых и теплых рук Уйти к работе любой, И знать, что дома остался друг И шепчет он вместе с тобой. Простые слова, Смешные слова, Всегда и везде все те же, — Но вспыхнет любовь, И все они вновь, Как листья весенние, свежи! Пускай огорченья порой у нас, Пускай обиды придут… Уйдет, уйдет нехороший час, И милые губы найдут. Простые слова, Смешные слова, Всегда и везде все те же, — Но вспыхнет любовь, И все они вновь, Как листья весенние, свежи! Пока не умрет на земле весна, — Не кончит сердце стучать, Пока за солнцем бежит луна, — Как музыка, будут звучать. Простые слова, Смешные слова, Всегда и везде все те же, — Но вспыхнет любовь, И все они вновь, Как листья весенние, свежи! Песенка о капитане Жил отважный капитан, Он объездил много стран, И не раз он бороздил океан. Раз пятнадцать он тонул, Погибал среди акул, Но ни разу даже глазом не моргнул, И в беде, И в бою Напевал он всюду песенку свою: — Капитан, капитан, улыбнитесь, Ведь улыбка — это флаг корабля! Капитан, капитан, подтянитесь, Только смелым покоряются моря! Но однажды капитан Был в одной из дальних стран И влюбился, как простой мальчуган. Раз пятнадцать он краснел, Заикался и бледнел, Но ни разу улыбнуться не посмел. Он мрачнел, Он худел, И никто ему по-дружески не спел: — Капитан, капитан, улыбнитесь, Ведь улыбка — это флаг корабля! Капитан, капитан, подтянитесь, Только смелым покоряются моря! Демьян Бедный Еж Где объявился еж, змее уж там не место. «Вот черт щетинистый! Вот проклятущий бес-то! Ну, погоди ужо: долг красен платежом!» Змея задумала расправиться с ежом, Но, силы собственной на это не имея, Она пустилася вправлять мозги зверьку Хорьку: «Приятель, погляди, что припасла к зиме я: Какого крупного ежа! Вот закусить кем можно плотно! Одначе, дружбою с тобою дорожа, Я это лакомство дарю тебе охотно. Попробуешь, хорек, ежиного мясца, Ввек не захочешь есть иного!» Хорьку заманчиво и ново Ежа испробовать. Бьет у хорька слюнца: «С какого взять его конца?» «Бери с любого! Бери с любого! — Советует змея. — С любого, голубок! Зубами можешь ты ему вцепится в бок Иль распороть ему брюшину, Лишь не зевай!» Но еж свернулся уж в клубок. Хорь, изогнувши нервно спину, От хищной радости дрожа, Прыжком метнулся на ежа И напоролся… на щетину. Змея шипит: «Дави! Дави его! Дави!.. Да что ты пятишься? Ополоумел, что ли?!» А у хорька темно в глазах от боли И морда вся в крови. «Дави сама его! — сказал змее он злобно. — И ешь сама… без дележа. Что до меня, то блюдо из ежа, Мне кажется, не так-то уж съедобно!» Мораль: враги б давно вонзили в нас клыки, Когда б от хищников, грозящих нам войною, Не ограждали нас щетиною стальною Красноармейские штыки. Пчела В саду зеленом и густом Пчела под розовым кустом Заботливо и радостно жужжала. А под кустом змея лежала. «Ах, пчелка, почему, скажи, судьба твоя Счастливее гораздо, чем моя?» Сказала так пчеле змея: «В одной чести с тобой мне быть бы надлежало. Людей мое пугает жало, Но почему ж тогда тебе такая честь И ты среди людей летаешь так привольно? И у тебя ведь жало есть, Которым жалишь ты, и жалишь очень больно!» «Скажу, ты главного, я вижу, не учла, — Змее ответила пчела, — Что мы по-разному с тобою знамениты, Что разное у нас с тобой житье-бытье, Что ты пускаешь в ход оружие свое Для нападения, я ж — только для защиты». Слепой Афоня Зла в Афоне нет и следу, Предушевный паренек. Любит вечером к соседу Он зайти на огонек. «Добрый вечер, Пал-Иваныч!» И пожатие руки. Пал-Иваныч с книгой на ночь: Над евангельем Луки. «Добрый вечер, друг Афоня! Из райкома аль в райком? Посиди, за чем погоня? Побалуемся чайком». Так уютно, Так приютно, Самоварчик так поет. Пал-Иваныч поминутно Чашку с чаем подает. Говорит он так солидно, Речь такую слушать век, — Сразу видно, Сразу видно, Что хороший человек. Есть грешок в нем: богомолен. Ну да бог ему простит, Сам живет он, — всем доволен И предрика угостит. Жил когда-то он богато, А теперь наоборот. Мало ль было что когда-то? Нынче он, как весь народ. Все в колхоз, и он туда же, Подтянув себе живот. Получилось как-то даже: Он в колхозе счетовод. На мудрейшие задачи У него готов ответ: «Как по части хлебосдачи, Пал-Иваныч, сбою нет?» Пал-Иваныч тихо крякнет: «Первым делом важен план-с». — Раз-другой на счетах брякнет И покажет весь баланс. «Вот себя заобеспечим… Не умрет без нас Москва…» Крыть его, глядишь, и нечем, Потому что — голова. Видно все как на ладони, Вот какие, мол, дела. Ясно сразу для Афони: Хлебосдача тяжела. Вот с весны в колхозе кони Чтой-то стали подыхать. Ясно сразу для Афони: Всей запашки не вспахать. Нет порядочной супони, А не то что — хомута. Ясно сразу для Афони: Не колхоз, а срамота. Люди — лодыри и сони… Хоть бежать отсель бегом… Ясно, ясно для Афони: Пал-Иваныч прав кругом. Искривил Афоня губы, Ус досадливо грызет: «Отчего бы, почему бы Так колхозу не везет? Враг бы нам подставил ногу, Так с врагами — благодать: Кулаков у нас, ей-богу, Не слыхать и не видать!» «Весь колхоз перепололи. Где тут взяться кулаку?.. Подогреть чаишку что-ли? Я подбавлю сахарку». Так уютно, Так приютно, Самоварчик так поет. Пал-Иваныч поминутно Чашку с чаем подает. Говорит он так солидно. Речь такую слушать век. Сразу видно, Сразу видно, Что хор-ро-ший человек! |
