Советское правительство, учитывая угрозу вторжения немецких войск в Крым и возможность захвата ими Черноморского военного флота, еще в марте 1918 г. наметило ряд предупредительных мер. По указанию правительства Высший военный совет постановил: немедленно приступить к вывозу запасов и имущества флота из Севастополя в Новороссийск и в глубь РСФСР; подготовить все исправные корабли к переходу в Новороссийск; немедленно приступить к переводу в Новороссийск всех ремонтирующихся судов; имущество и запасы флота, которые не могут быть эвакуированы в Новороссийск, подготовить к уничтожению. В виде приказа 27 марта эти меры по телеграфу были сообщены Центрофлоту и выборному командующему бывшему адмиралу М. П. Саблину. Однако последний, поддержанный контрреволюционным офицерством, эсерами, меньшевиками, украинскими буржуазными националистами, встал на путь измены. По его приказу на кораблях флота были подняты флаги Центральной рады. Это фактически означало, что изменники революции сознательно передавали Черноморский флот германским империалистам.

Отряд красногвардейцев Енакиево перед отправлением на борьбу с германскими оккупантами.

Команды же кораблей, в которых было сильным влияние большевиков, остались верными Советской власти. В ночь на 27 апреля 11 миноносцев, два линкора, пять крейсеров-истребителей и четыре транспорта вышли в море и взяли курс на Новороссийск.

11 мая немецкое командование потребовало от Советского правительства возвращения всех кораблей флота в Севастополь. Над Новороссийским портом ежедневно кружились немецкие гидропланы, а в море, у выхода из порта, дежурили вражеские подводные лодки.

24 мая Главный морской штаб РСФСР направил в Высший военный совет Республики докладную записку, в которой, учитывая критическое положение и стремясь не допустить захвата флота оккупантами, предлагал потопить его. В. И. Ленин, ознакомившись с этим документом и выводами Высшего военного совета по данному вопросу, пишет на нем резолюцию: «Ввиду безвыходности положения, доказанной высшими военными авторитетами, флот уничтожить немедленно»[382].

Большевики разъясняли морякам чрезвычайно сложную и ответственную обстановку, настоятельно требовавшую выполнить приказ правительства. 11 июня на делегатском собрании флота они убедили большинство его участников в необходимости потопить корабли. Однако контрреволюционному офицерству, меньшевикам, эсерам, украинским буржуазным националистам удалось повлиять на неустойчивую часть матросов. Вследствие этого один линкор, несколько миноносцев и транспорт вернулись в Севастополь.

Команды кораблей, оставшихся в Новороссийске, выполнили приказ правительства. 18 июня под гордым сигналом: «Погибаю, но не сдаюсь!» корабли вышли в море. Первой торпедой с борта миноносца «Керчь», которым командовал популярный среди матросов В. Кукель, был потоплен миноносец «Фидониси». За ним на дно Черного моря опустились миноносцы «Гаджибей», «Калиакрия», «Пронзительный», «Лейтенант Шестаков», «Капитан-лейтенант Баранов», «Сметливый», «Стремительный», линкор «Свободная Россия». Миноносец «Керчь» направился в Туапсе. С его борта в эфир полетела радиограмма: «Всем, всем. Погиб, уничтожив те корабли Черноморского флота, которые предпочли гибель позорной сдаче Германии»[383]. На рассвете 19 июня под воду ушел и миноносец «Керчь». Те же корабли, которые попали в руки оккупантов, впоследствии использовались белогвардейцами и интервентами в борьбе против Советской власти.

Таким образом, несмотря на героическое сопротивление трудящихся Украины, войскам германских и австро-венгерских империалистов, имевшим огромное преимущество в военной силе, удалось захватить Украину и Крым, задушить там Советскую власть. Однако интервенты добились этого далеко не так легко, как они надеялись: продвижение их в глубь Украины сопровождалось значительными потерями. Не имели они покоя и на оккупированной территории. Все это свидетельствовало о том, что рабочие и крестьяне Украины не намерены прекращать борьбу до тех пор, пока на их земле вновь не восторжествует Советская власть.

Центральная рада на службе у оккупантов. После захвата оккупантами Киева в город возвратилась Центральная рада. Украинские националистические партии развернули шумную пропагандистскую кампанию, пытаясь убедить трудящихся в том, что Украина остается самостоятельной и независимой, что Центральная рада будет отстаивать интересы украинского народа. В действительности же Центральная рада и ее «правительство» являлись марионетками в руках оккупантов, послушным орудием в осуществлении их грабительских планов, которые достаточно ясно сформулировал один из главных организаторов интервенции — немецкий генерал Э. Людендорф. «На Украине, — писал он, — надо было подавлять большевизм и создавать там такие условия, чтобы иметь возможность извлекать из нее военные выгоды и вывозить хлеб и сырье»[384].

За осуществление этой программы оккупанты принялись с первых же дней своего вторжения на Украину. Повсеместно появлялись многочисленные приказы немецких и австрийских комендантов и командиров войсковых частей, угрожавшие населению расстрелом за малейшее неповиновение. Города и села Украины покрылись виселицами, обычными стали массовые расстрелы революционных рабочих и крестьян. «Известия ВЦИК» 27 марта 1918 г. сообщали о положении в Киеве: «Ни в чем не повинных людей десятками хватают, преимущественно в вечерние часы, и уводят в сад Михайловского монастыря, где на утро находят их трупы». Харьковская газета «Южный край» 14 апреля 1918 г. писала о том, что не было дня, чтобы в городе не находили трупов расстрелянных, что лишь в течение нескольких дней их подобрано около 100.

Свое пребывание в Екатеринославе австро-германские интервенты начали с расстрела на вокзале большой группы рабочих и красногвардейцев. Во время одного из последующих массовых расстрелов в Екатеринославе, совершенном оккупантами 19 мая, были казнены также 18 австрийских интернационалистов. С кровавой расправы над горняками начали оккупанты свое хозяйничанье на захваченных 25 апреля шахтах Сорокинского рудника в Донбассе. Среди их жертв, расстрелянных и сброшенных в шурф, были члены местного ревкома большевики А. Ф. Быков и Г. Т. Дорошев.

Участники революционного движения и советского строительства подвергались репрессиям со стороны Центральной рады. Она высылала за пределы Украины рабочих и солдат, участвовавших в борьбе за власть Советов.

Подобную «активность» проявляли и местные органы Центральной рады. Так, уже 24 февраля подольский губернский комиссар отдал приказ всех сочувствующих Советской власти считать «врагами народа», населению быть покорным оккупантам и Центральной раде. «За нарушение этого приказа, — угрожал националистический комиссар, — последует наказание согласно австрийскому военному праву вплоть до виселицы и расстрела»[385]. 8 марта 1918 г. Житомирская уездная земельная управа потребовала от жителей с. Турчиновка в течение двух дней вернуть местному помещику имущество, полученное ими от Советской власти. Тем, кто не выполнит этого, управа угрожала расстрелом. Немного позднее Овручская уездная продовольственная управа на Волыни обязала крестьян в трехдневный срок вернуть помещикам и кулакам зерно, дрова и т. д. При этом националистические чиновники угрожали в случае неповиновения прислать карательный отряд.

С первых же дней оккупации Украины австро-германские империалисты стали выкачивать из нее продовольствие. Но Центральная рада оказалась неспособной полностью удовлетворить требования оккупантов. Уже в марте 1918 г. это констатировал уполномоченный германского командования на Украине фон Штольценберг, и поэтому, писал он, хлеб немецкая армия срочно должна «взять силой»[386].