XX век — особый, уникальный век в человеческой истории; последний век традиционной Культуры (Культуры Книги, Культуры творческой Личности, в частности) и одухотворенного Искусства и первый век какой-то грядущей глобальной ИНАКОВОСТИ, которая пока на уровне искусства знаменуется, прежде всего, хаосогенной (почти энтропийной) вакханалией артефактов — плодов атомно-компьютерной цивилизации, обоготворившей материю и материальность, вещь и вещность, тело и телесность и отринувшей Дух и духовное, нравственное, эстетическое, да и собственно человеческое в его традиционном гуманистическом смысле. Антропный принцип и гуманистические ценности, как сущностные основания Культуры, уходят в историю, уводя с собой и Культуру. Им на смену приходит нечто (П.), слабо поддающееся пониманию и описанию в рамках традиционных мыслительных практик.
Художественно-вне-художественная культура-анти-кулътура XX столетия — это причудливая смесь, мозаика из все еще ярких кубиков смальты Культуры и бесчисленных поделок и отбросов новейшей цивилизации; поделок, однако, не лишенных значения и своеобразных смыслов, во многом, правда, непонятных носителям Культуры, тем, кто еще — в Культуре.
П. — это принципиально иное, вынесенное за («по ту сторону», как говаривал Ницше) рамки традиционных континуальных, каузальных, аксиологических отношений. Это — вне(сверх)смысловое завершение, алогичный конец логического развития; плод, впитавший в себя все, но являющий собою нечто, отрицающее все, его питавшее; это — отрицание и утверждение одновременно. Отрицание Духа и Культуры; утверждение на их основе чего-то принципиально иного, неведомого, почти недоступного пониманию представителей традиционной Культуры. То ли знамение конца человеческой истории и человечества, как тупиковой ветви жизни вообще; то ли начало триумфа глобальной бездуховности, свидетельствующего о нарождении нового типа человека-робота; то ли пред-чувствие каких-то совершенно иных форм космической духовности, выводящей человечество на новый уровень космического бытия, где место человеческой личности займет некий единый планетарный космо-антропо-организм с новым уровнем сознания, состоящий из множества клеток-людей, функционирующих в единой системе; то ли предвестие чего-то совсем непредставимого пока человеческому сознанию. Во всяком случае П., как феномен художественно-эстетичского сознания, всегда наиболее чутко и рано реагирующего на все космо-социоантропные изменения, знаменует собой некий глобальный переход подобного уровня.
Художественно-вне-художественная культура-анти-культура нашего столетия — это «строматы» из множества авангардных ликов Культуры — арте-феноменов, завершающих развитие многовековой истории европейско-средиземноморской Культуры, начала которой теряются в исторических глубинах Шумера, Вавилона, Древнего Египта, античной Греции, и из бесчисленных уже, хотя и часто эфемерных, неустойчивых мгновенно возникающих и исчезающих артефактов — своеобразных иероглифов П.
Арте-феномены нашего века, особенно такие столпы авангардного искусства, как Пикассо, Матисс, Кандинский, Шагал, Малевич, Клее, Миро, Дали, Мур, — последние носители Духа и, отчасти, предтечи (в этом один из закономерных парадоксов XX в.) новой эпохи бездуховного или мио-духовного П., пророки Апокалипсиса Культуры. Артефакты — отринувшие Дух и все духовное (в их традиционном бытии) произведения и поделки П.
ИНАКовость артефактов П. хорошо ощущается (во всяком случае начиная с поп-арта), но смысл и сам факт их бытия пока плохо поддается, если поддается вообще, традиционной искусствоведческо-эстетической дескрипции. Ибо ИНАКовость не столько в форме, которая тоже — иная, но достаточно понятна на уровне эстетического опыта и, как и любая форма, поддается определенному дискурсу; сколько — в принципиально ином духе, смысле, содержании (если все эти термины классической эстетики уместны и применительно к явлениям какого-то иного уровня) этой арт-не-арт-культуры-не-культуры, или арт-реальности, а точнее всего — арт-ИНАКовости. Инойобъект требует и иной дескрипции. В. Бычковым разработан и применяется на практике специальный метод вербализации эстетического опыта проникновения в арте-феномены и артефакты XX в. — ПОСТ-адеквации.
Можно выделить 3 более-менее отчетливых этапа и состояния П.: 1. Предметный — начинается с рэди-мэйд Дюшана и характеризуется возведением в ранг произведения искусства любого утилитарного, часто самого незначительного предмета цивилизации, изъятого из его утилитарно-функционального контекста и помещенного в среду и пространство художественного музея или художественной выставки, галереи в качестве полноправного произведения искусства. 2. Предметно-композиционный, когда из утилитарных предметов цивилизации и их частей (деталей, обломков etc) художником создаются специальные инсталляции, ассамбляжи, на их основе и с их использованием организуются особые пространства — энвайронменты и пространственно-временные действа: перформансы, акции, хэппенинги. Он начался с того же Дюшана, поп-арта и достиг своего апогея в последней трети XX в. в творчестве Й. Бойса, Я. Кунеллиса, Р. Хорн и др. Здесь важнейшую роль приобретают семантика и специфическая поэтика случайных (как правило, алогичных, часто абсурдных — см.: Абсурд) сочетаний несочетаемых в утилитарной практике вещей и предметов и их частей; внутренняя неявная энергетика визуальных, тактильных, пластических, динамических и т. п. связей, реализованных только в данной конкретной композиции и в данном пространстве; возникновение некой новой пространственно-временной среды, в которую реально погружается реципиент. 3. Электронный — здесь в качестве главных элементов для создания Art-объектов используются уже не сами реальные предметы цивилизации, но их аудиовизуальные симулякры — кино-, видео-, компьютерные образы в бесчисленных комбинациях с принципиально новыми электронными видеоаудио-образованиями. На первый план выходят видео-инсталляции и компьютерные объекты, хотя в сочетании с ними еще часто используются и реальные предметы и их элементы. Все большую роль начинают приобретать виртуальные объекты и активные кибер-пространсгва, создаваемые в сети Internet (см.: Нет-арт); активно осваиваются приемы моделирования многообразных, многоуровневых виртуальных реальностей, в которых реципиент выступает в качестве активного действующего персонажа. На втором и третьем этапах П. большую роль играет фотография в ее документальной функции. Фото выступает здесь полноправным активным, поддающимся морфингу и другим электронным манипуляциям заместителем предмета вне зависимости от того, существует ли еще сам оригинал.
В последние два-три десятилетия заметное место в П. занял постмодернизм. Однако П. не сводится к постмодернизму. Это более глобальное явление, включающее постмодернизм в качестве одной из многих составных частей.
П. — это качественный скачок в сознании и материи; стремительный процесс снятия одного и становления иного: нового общечеловеческого унифицированного менталитета, новой мыслительной пластики, иного бытия в социуме, иного арт-мышления, иной структурности, иных форм выражения; иной пространственности и иной образующей ее телесности и т. д. и т. п. П. сменяет Культуру и несет с собой и в себе все ПОСТ-.
Лит.:
КорневиЩе ОБ. Книга неклассической эстетики. М.,1998;
КорневиЩе ОА. Книга неклассической эстетики. М., 1999;
Бычков В.В. К историософии современного искусства (Дескриптивно-лексикографический срез) // Пространства жизни. К 85-летию академика Б.В.Раушенбаха. М., 1999. С. 353 — 383;
КорневиЩе 2000. Книга неклассической эстетики. М., 2000;
Коrnе-wiSHCHe. A Book of Non-Classical Aesthetics. Moscow, 1998.
