– А вы?! – резонно спросила Жоржетта.

– В том-то и дело, что ваше лицо мне показалось очень знакомым – еще там, на дороге. Но я и подумать не мог…

Он хмыкнул, разглядывая Жоржетту как будто по-новому. Происходящее ему, похоже, казалось забавным совпадением – и не более. Жоржетта же находилась в таком смятении, будто мир ее разом перевернулся: еще минуту назад она была просто влюблена в мсье Госкара – чрезвычайно заинтересована им, но не более. А сейчас?! Получается, что все эти годы она любила не Шарля де Руана, а мальчишку, что поцеловал ее – Госкара!

Что ей делать теперь с обрушившимися на нее новостями она просто не знала. Стараясь не смотреть на Госкара, она торопливо бросилась к дверям со словами:

– Простите, это все так неожиданно… есть над чем подумать…

И выскочила в коридор, а оттуда почти бегом в свою комнату. Здесь было совершенно темно, лишь едва занимающийся рассвет за окном позволил разглядеть свечу, которую Жоржетта поспешила зажечь. После она шагнула к двери, чтобы запереть ее на ключ, но поздно – та сама распахнулась, на пороге был Госкар.

– Вы можете, разумеется, и подумать, если вам так угодно! – с вызовом произнес он, решительно приближаясь к ней.

Жоржетта медленно отступала – не в страхе, а, скорее, в некотором волнении, не зная, чего ждать.

– Только не надейтесь, – продолжал Госкар, – что я забуду все, что оставлю вас в покое и позволю дальше прозябать с вашим мужем!

Мсье Госкар навис над нею, держа за плечи и переходя на возбужденный шепот – а ей отступать было уже некуда, позади Жоржетты стоял стол со свечой.

– Я знаю, что вы неравнодушны ко мне, – продолжал он, – я тоже… – Госкар обжег дыханием ее губы, почти касаясь их, – питаю к вам некоторые чувства – так в чем дело?

– Не знаю… – искренне ответила Жоржетта, глядя на его губы и умирая от желания поцеловать их.

И он, слава Господу, сжалился над ней и поцеловал. Только не так, как хотелось Жоржетте, а едва коснувшись, словно дразня ее. И сразу отстранился, мучая ее новым вопросом:

– Так в чем дело? – требовательно спросил Госкар снова. – Может быть, в том, что вы дочь герцога, а я сын крестьянки?

– Нет, что вы! – горячо и искренне возразила Жоржетта, с мольбою глядя на него.

Он, как будто в похвалу за правильный ответ, снова прильнул к ней, бесстыдно подхватил ее под бедра и усадил на стол.

– Или, может быть, вы, как прочие барышни, считаете правильным до смертного одра быть верной мужу, которому плевать на вас?

Жоржетта не поняла, что ее разозлило больше – то, что он снова перестал ее целовать, что упоминает Шарля, или то, что сравнивает ее с «прочими барышнями». Взгляд ее сделался жестким. Она, не желая больше слушать этот бред, спрыгнула со стола, толкнула Госкара в грудь, отчего он не устоял на ногах и опрокинулся на кровать. Не медля больше, Жоржетта забралась сверху и поцеловала его сама – теперь уже так, как хотелось ей.

Сложно было понять, сколько прошло времени к тому моменту, когда Жоржетта снова обрела способность думать о чем-то, о чем не стыдно рассказать. За окном, занесенным снегом, рассвет уже был несколько ярче, свеча практически догорела, а Жоржетта, тщетно пытаясь отдышаться, без сил лежала головой на груди Госкара.

В углу кто-то громко шуршал – очевидно, снова крыса – и оба, вспомнив, где находятся, начали подниматься с кровати.

– Право, мадам, это место слишком отвратительно – вы могли бы подождать и до Парижа, – почти всерьез упрекнул мсье Госкар.

Жоржетта, пытаясь хоть немного прибрать растрепанные волосы, отозвалась в том же тоне:

– Вы задавали слишком много глупых вопросов – меня это раздражает.

– Я запомню на будущее… – хмыкнул Госкар и выглянул в окно. – Нам везет, по дороге, кажется, кто-то только что проехал – лошади пойдут скоро. Собирайтесь, я разбужу барона, и самое большее через полчаса мы покинем это место.

Перед тем, как выйти за дверь, он, обхватив ее за талию, приподнял и поцеловал – восхитительно и крепко. А поставив на ноги, еще раз напомнил:

– Через полчаса!

Однако вышло все по-другому.

Когда Жоржетта с улыбкой на губах покинула номер, то первое, что заметила – настежь распахнутую дверь в другом конце коридора. Кажется, та комната принадлежала де Виньи. Отчего-то обеспокоившись, она прошла вперед и заглянула внутрь. И тут же, в ужасе зажав ладонью рот, отшатнулась: припав на одно колено, у кровати находился Госкар – бледный с выражением ужаса на лице, а поперек кровати лежал де Виньи. Босые ноги барона свесились на пол, а сорочка, так же как и простыня под ним, была пропитана бурой кровью. Даже с порога можно было разглядеть множество колотых ран на его груди и животе и догадаться, что нанесены они маленьким канцелярским ножом, который в этот самый момент держал в руках Госкар.

Глаза барона с выражением страха и непонимания были обращены на противоположную стену.

Жоржетта еще не отошла от шока и, прижав обе руки к лицу, с ужасом смотрела на тело барона. Госкар же, растерянно взглянув на нее, разжал руку, и нож соскользнул на пол. Сию же минуту он отшатнулся от тела, дыша часто и глубоко – Жоржетта переживала уже не столько за несчастного барона, сколько за него.

– Госкар… – сделала она шаг к нему, но тот резко выставил руку, не позволяя приблизиться.

– Не подходите! – сказал он резко. – Позовите кого-нибудь… хозяина таверны, кого угодно…

Жоржетта, кивнув, немедленно бросилась к лестнице, ведущей на первый этаж.

Хозяина она нашла внизу. К моменту, когда Жоржетта увидела его, она уже сумела относительно успокоиться и без лишних эмоций сообщила, что произошло убийство – скорее всего с целью ограбить барона, потому нужно, во-первых, срочно перекрыть все выходы из таверны, а во-вторых, разузнать, кто в ближайшие час-полтора покидал заведение.

Жоржетта догадывалась, конечно, что все это тщетно, и убийца, скорее всего, успел сбежать незамеченным, но вдруг…

Потом она в спешке написала письмо в Лувр: как-никак де Виньи был государственным служащим, и его убийство, без сомнения, взволнует самого короля. Отправив письмо с посыльным, она решилась снова подняться наверх: ей нужно находиться рядом с Госкаром – он был очень привязан к барону, и Жоржетта даже представить не могла, как ему, должно быть, тяжело.

У комнаты уже столпилось человек десять зевак, но Госкар бдительно охранял де Виньи, никого не пуская дальше порога.

– Жоржетта, – приблизился он к ней, едва увидел, – взгляните, вы узнаете это?

Госкар держал на ладони все тот же канцелярский нож. Жоржетта растерянно глядела на него, не понимая, почему она должна его узнать, но тут увидела на рукоятке маленькое клеймо с вензелем в виде буквы «R» – такими были украшены многие предметы из обихода Шарля. Она в страхе перевела взгляд на Госкара, и тот без ее подтверждения понял, что она узнала клеймо.

Лицо его было очень бледным, глаза запали и горели ненормальным светом – Госкар как будто даже стал старше. Жоржетте почему-то было очень страшно. Не говоря ни слова, он взял ее за плечо и вместе с нею покинул комнату, захлопнув за собой дверь.

– Есть ключи от этого номера? – спросил он, отыскав взглядом хозяина.

– Да, господин, возьмите…

Госкар немедленно запер дверь.

– Запасные ключи есть?

– Да… – с сомнением ответил все же хозяин, протягивая ему еще один.

Госкар забрал и его, убирая оба ключа в карман.

– А теперь расходитесь, – негромко сказал он, но никто не двигался. Тогда Госкар окинул ненавидящим взглядом всех зевак и повысил голос настолько, что Жоржетте стало совсем не по себе: – Все прочь отсюда! Нечего глазеть!

Народ, не без опаски таращась на него, попятился к лестнице, и уже через минуту в коридоре никого не осталось. Тогда Госкар, продолжая держать Жоржетту за плечо, повел за собой – в ее спальню.

– Я вчера днем уже спрашивал вас, но вы ушли от ответа, – резко заговорил он, войдя в комнату: – какие отношения были между вашим мужем и баронессой? Отвечайте!