Шарль уже преодолел свой путь наполовину и – о чудо – его никто пока не узнал. Лишь одна из пожилых дам при его поклоне сощурила близорукие глаза, присматриваясь:

– О… вы ли это, сударь?

Это была графиня де Ла Брентоль, которая по возрасту старше покойной бабушки Шарля и растеряла остатки памяти и разума задолго до того, как Шарль поступил на службу гвардейцем. Она была абсолютно неопасна.

– Нет-нет, это не я, сударыня! – обворожительно улыбнулся Шарль, еще изящней кланяясь ей.

– Ах, как жаль, что это не вы… – расстроилась дама, теряя к нему всякий интерес.

Шарль, воспользовавшись этим, живо отскочил от нее – спасительный выход был совсем близко, как вдруг он нечаянно задел рукой плечо некой дамы, одиноко стоящей посреди залы.

– Шарлотта! – невольно вырвалось у него.

Это действительно была она.

Черт, она стала еще красивее… Жоржетта права, драгоценности и роскошь необыкновенно к лицу ей. В этом платье, сияющем каменьями и блестящем, словно рождественская елка… странно, что все мужчины Лувра не ходят за ней по пятам.

– Простите… – опомнился он и поклонился. – Рад вас видеть, госпожа баронесса.

– Здравствуйте, мсье де Руан, – не менее заворожено смотрела на него Шарлотта. – Вот уж не знала, что вы тоже званы на этот бал… Вы здесь с мадам де Руан?

Она была настолько встревожена, что не замечала, что стоят они посреди залы, и что прямо на Шарлотту несется пара танцующих. Шарль попытался было отвести ее в сторону, но та почти отпрыгнула от него – и, конечно же, столкнулась с танцующими.

Очевидно, это была пара влюбленных: они, задорно радуясь чему-то своему, принялись извиняться перед ними, а Шарлотта и Шарль извинялись в ответ, заражаясь их весельем, и сами не заметили, как, взявшись за руки, покинули центр залы уже вдвоем. Правда, стоило им отойти к стене, где было и тише, и малолюдней, тут же, как ошпаренные, разомкнули руки.

Но лед между ними, казавшийся нерушимым еще минуту назад, надтреснул – это было очевидно.

Шарлотта нервно теребила свой веер, Шарль пытался найти причину, чтобы попрощаться, как вдруг – Шарлотта сама заговорила:

– Знаете, мсье де Руан, я думаю, нам нужно, наконец, поговорить. Это даже хорошо, что мы встретились… – невидящим взором Шарлотта смотрела куда-то мимо Шарля и, волнуясь, буквально вырывала перья из несчастного веера. – Я много думала над тем, что случилось. Вы были совершенно правы, когда… – она измученно посмотрела ему в глаза, – когда разыграли ту глупую свадьбу. Я ведь просто не оставила вам выбора! Это я вас спровоцировала, только я… А представьте на мгновение, что было бы, поженись мы по-настоящему? – она горько усмехнулась. – Верно, мы возненавидели бы друг друга до конца дней. А что еще хуже: навсегда бы разминулись со своими нынешними супругами.

Она смотрела в лицо Шарля серьезно и прямо, без капли сожаления или упрека.

– Ведь вы счастливы сейчас с Жоржеттой? – уточнила она.

Шарль, смущенный таким откровенным разговором, нервно провел рукой по волосам и усмехнулся:

– Я, признаться, не задумывался об этом… но да, наверное, счастлив. Жоржетта она такая… практичная. Подумайте только, за каких-то полгода она сумела превратить мой замок во вполне жилое помещение!

Шарлотта, верно, понятия не имела, что такого ужасного было в замке Шарля прежде, но охотно поддержала его понимающей улыбкой и продолжила, оставив в покое веер и не сводя теперь взгляда с его лица:

– Еще я хочу извиниться за ту пощечину. Это было несправедливо с моей стороны. Я просто вспылила.

– Шарлотта, я тоже должен перед вами извиниться. Этот розыгрыш со свадьбой… не знаю, о чем я думал. И я непозволительно много лишнего наговорил в тот вечер… ну, вы помните… и подозревал вас Бог знает в чем. Я много позже понял причину вашего негодования и ваших поступков. Словом, я узнал о письмах, и о роли, которую сыграла Жоржетта в той истории. Я понимаю, что вы почувствовали, когда она преподнесла вам это. Любой бы сорвался, и я ни в чем не виню вас. Но прошу, не вините и вы Жоржетту… Все мы время от времени совершаем глупости, за которые и так приходится расплачиваться.

Черные как смоль ресницы Шарлотты дрогнули, и она поспешно отвела взгляд:

– Да, мадам де Руан обладает на редкость деловой хваткой, – согласилась она.

Снова грозило повиснуть неловкое молчание и, должно быть, во избежание его, Шарль торопливо спросил:

– Должно быть, и вы счастливы с бароном де Виньи?

– Да, вполне, – поспешила ответить Шарлотта. – Вы не представляете, насколько он щедрый, великодушный и мудрый человек. В те дни, когда он бывает в Париже, мы разговариваем дни напролет. Никогда и ни с кем мне не было так легко и интересно, – договаривая, Шарлотта снова посмотрела ему в глаза – смело и, пожалуй, даже с вызовом.

Шарль тоже глядел в глаза Шарлотты, раздумывая, что этот вызов означает.

В этот момент мужчина, стоявший от них чуть поодаль и уже давно не сводивший с Шарлотты взгляд, вдруг подошел к ним:

– Вот вы где, Шарлотта, я ищу вас по всей зале… – Он по-свойски взял белоснежную кисть Шарлотты и положил ее на свою руку. – Представите меня вашему другу?

– Мсье де Руан, – охотно назвала его имя Шарлотта с вежливой полуулыбкой. – Наши владения в Аквитании соседствуют.

Шарль поклонился.

– Этьен д’Авинель герцог де Тресси граф де Жиффар, – поклонился тот показательно небрежно. – Рад познакомиться, мсье де Руан.

Шарль начал уже более внимательно вглядываться в лицо герцога: ведь именно это имя назвал наемный убийца, когда де Монтевиль спросил его, кто заказчик!

– Шарлотта, не желаете ли подарить мне этот танец? – спросил тем временем де Тресси, поглаживая руку Шарлотты.

– С удовольствием! – ответила та.

– Вынуждены оставить вас, мсье де Руан, – еще раз поклонился де Тресси, уводя Шарлотту, а та даже не обернулась больше.

Когда Брижит явилась будить Шарлотту к завтраку, та уже не спала, а лишь лежала в кровати, без интереса разглядывая унылый осенний пейзаж за окном.

– Как спалось, мадам? – прощебетала та, шире раздвигая портьеры на окнах.

Шарлотте не нравилось это обращение «мадам» – казалось, оно разом делает из нее старуху.

– Как всегда замечательно, – вздохнула она, откидывая одеяло, но продолжая лежать. – Барон уже приехал?

– Нет, мадам.

– Как – нет? – Шарлотта изумилась и разом поднялась на ноги. Супруг пребывал по рабочим делам в Мадриде, но обещался вернуться еще вчера, к ужину. Повар наготовил огромное количество яств, Шарлотта принарядилась сама и пригласила некоторых близких друзей де Виньи. Потом гости разошлись, а Шарлотта прождала мужа до полуночи и легла спать в полной уверенности, что тот задерживается в пути, но ночью точно прибудет. – Уж не случилось ли чего…

– Да что может случиться? Задерживается он: мой Жан третьего дня господина Госкара в пригород возил, говорит, так дороги размыло, что проехать совершенно невозможно.

– Да, наверное…

Баронесса надела пеньюар – новинку из Венеции, которая была чрезвычайно модной в высшем свете, и в которой она, бывало, ходила по своему будуару до полудня – и задумчиво подошла к окну.

Шарлотта всей душой не любила осень: когда небо свинцовое и тяжелое, деревья не радуют зеленью, и стоит такой холод, что приходится поверх модных платьев надевать скучные плащи. В ее родной Аквитании лишь в конце декабря ненадолго холодало, а здесь, в Париже, приходилось кутаться и утепляться с ноября по февраль.

А больше всего Шарлотта не любила осень, потому что в это время года на нее находила тоска – совершенно беспричинная. Действительно беспричинная, потому как ничего неприятного в ее жизни как будто не случилось.

– Брижит, я рассказывала тебе, что на той неделе видела мсье де Руана на балу, в Лувре? – спросила вдруг она.

– Вашего соседа? А чего это он явился?

– Сама не знаю, – нахмурилась Шарлотта, – сидел бы себе в провинции, так нет… обязательно нужно приехать сюда и портить мне настроение.