– Спасибо вам, – сказала едва слышно.

В ответ Шарль даже не нашелся что сказать – настолько непривычно ему было слышать от Шарлотты слова благодарности. И, чувствуя ужасную неловкость, сдвинул вдруг брови и неожиданно для себя сурово спросил:

– Что вы вообще делаете в этом лесу?! Вы, что не слышали труб загонщиков? А если бы эта стрела попала в вас!

В этот момент, из зарослей леса появился Филипп, бледный и, похоже, только что осознавший, что едва не убил человека. Он бросился к Шарлотте и подал ей руку, так как она все еще сидела на земле:

– Боже мой… как вы здесь оказались? Вы не ушиблись, сударыня?

– Что вы, сударь, нет! – видимо, не простив Шарлю его тона, разозлилась Шарлотта. – Упасть с высоты своего роста на мерзлую землю было весьма забавно!

Оттолкнув руку Филиппа, она сама встала на ноги, и, заметно прихрамывая, подошла к лошади. А потом объяснила все же:

– Имение моего мужа – замок Седан – находится всего в двух часах езды отсюда. Я отдыхала там и решила навестить герцогиню де Монтевиль, помня, что она сейчас в Фонтенуа… Ах, если бы я только знала, что вы, сударь, здесь! – в отчаянии заявила она Шарлю, – и что вы будете стрелять в мою лошадь…

– Шарлотта, повторяю, стрелял не я, – оправдывался Шарль.

Филипп, покорно наклонив голову, подтвердил:

– Да, сударыня, вынужден признать, что это была моя стрела… вы можете выбрать любую другую лошадь из моей конюшни, если вас это утешит.

Шарлотта внимательно посмотрела на него, но потом снова заговорила гневно:

– Право, это даже какое-то недоразумение, что в мою лошадь стреляли вы, а не мсье де Руан!

И, всхлипнув, прижалась щекой к морде своей кобылицы.

– Баронесса, – нерешительно предложил Филипп в полной тишине, – я очень надеюсь, что это досадное недоразумение не повлияло на ваше желание встретиться с герцогиней. Она была бы очень рада вам.

Шарлотта только погладила лошадь по голове и не сдвинулась с места.

– Вы можете взять моего коня, – поняв причину заминки, предложил Шарль. – Правда, придется идти шагом, чтобы вести Разбойницу.

Шарлотта резко обернулась в его сторону и спросила дрогнувшим голосом:

– Вы помните, как ее зовут?

Разумеется, Шарль помнил. Помнил тот день, будто это было вчера – помнил каждое слово, каждый взгляд, каждый вздох и прикосновение. И только Бог свидетель тому, сколько раз он казнил себя, что то свидание, та конная прогулка так и осталась их единственной. И за слова, которые тысячу раз мог сказать – хоть в письме, хоть лично – но так и не сказал.

И, вероятно, не скажет уже никогда, потому что нынче в ее сердце только жгучая обида.

Шарль сделал вид, что не расслышал последнего вопроса:

– Обо мне не беспокойтесь, сударыня, я пойду шагом следом за вами. До замка всего-то… треть лье [32].

– Разумеется, вы пойдете шагом! – раздраженно отозвалась Шарлотта, подходя к Диего и как будто прицениваясь: – Не думаете же вы, что я позволю вам хотя бы приблизиться к себе!

Шарлотта ехала, гордо вскинув голову и с трудом удерживаясь в мужском седле. Бедняжку Разбойницу она вела за собой, придерживая под уздцы. Кобылица хромала, заваливалась на бок, но упрямо шла. Сердце обливается кровью…

Шли шагом. Шарлотта прекрасно осознавала, что путь неблизкий, и Шарль с герцогом уже по два раза менялись местами, усаживаясь на лошадь Монтевиля. В итоге, валились от усталости оба. Вероятно, ей следовало предложить одному из мужчин занять место за ней, но она из принципа этого не делала. А эти двое хорохорились, делая вид, что о пешей прогулке мечтали всю жизнь.

Вот пусть-пусть помучаются, как мучается Разбойница!

Когда добрались до Фонтенуа, уже стемнело.

Замок поразил Шарлоту своим великолепием. Баронский Седан был простой крепостью, построенной в XIV веке для обороны и лишенной всякого изящества. Да и внутренне убранство оставляло желать лучшего – недалеко он ушел от родного д’Эффель.

Зато Фонтенуа-ле-Шато удивлял своей красотой: стены из белого камня, яркие башенки с флагами, украшенными гербами герцогов де Монтевиль. По одной из башен, самой высокой, был пущен виноград, несколько пожелтевший уже из-за холодов, но все равно невообразимо оживляющий старинный замок.

Жизель была рада ее приезду. Правда, едва увидев ее, она изумилась, потом посочувствовала ранению лошади, пообещав, что на конюшне ей будет предоставлен лучший уход, пока не поправится. Герцогиня заявила, что никогда не была сторонницей насилия и охоты и как следует отчитала своего непутевого мужа, что было как елей на душу Шарлотты.

Глядя на них юная баронесса еще больше уверилась в мысли, что эти двое совершенно друг ругу не подходят. Нет, она явилась в замок вовсе не для того, чтобы разлучить герцога и герцогиню, но… признаться, не исключала, что ей может очень захотеться это сделать. И уж точно она не станет возражать, если герцогиня наконец-то раскроет глаза на своего мужа.

– Отчего же Его Милость барон не приехал с вами? – спросила Жизель за ужином.

За столом сидели вчетвером. Место де Руана располагалось как раз напротив Шарлотты, и она могла думать только о том, куда бы деть свой взгляд, чтобы не встретиться с ним. Оба мужчины больше молчали, совершенно справедливо чувствуя себя виноватыми, а герцогиня выглядела уставшей. Разговор не очень-то клеился.

– Его Милость уехал к Мадридскому двору по поручению короля, – ответила Шарлотта.

– Досадно, – вздохнула Жизель. – Насколько вы планируете задержаться в Седане, Шарлотта?

– Пока еще не знаю, но очень надеюсь, что навсегда. Если удастся уговорить барона оставить Париж.

Шарль поднял на нее короткий взгляд, но тут же снова уткнулся в тарелку.

– О, так мы станем соседями? – воскликнула герцогиня.

– Надеюсь. Я тоже безумно этому рада, Жизель.

Снова повисло молчание, во время которого был слышен только звон вилок и ножей.

– Что ж, я надеюсь, вы не откажитесь переночевать у нас, Шарлотта? – снова заговорила Жизель, когда слуги начали убирать со стола, чтобы принести десерт. – Сейчас вы, должно быть, ужасно устали после всех потрясений, а завтра с утра мы могли бы с вами посплетничать, а после прогуляться по окрестностям – здесь замечательные места.

– С удовольствием! – ответила с воодушевлением Шарлотта и потом только бросила опасливый взгляд на де Руана: не хотелось бы видеться с ним слишком часто, но не портить же из-за этого господина отношения с единственной подругой?

Потом баронесса заметила вдруг, что лакей, убирающий посуду, стоит подле нее уже долго и, вероятно, чего-то ждет. Кажется, кубок, который она держала в руках, смакуя на редкость удачное вино – всю остальную посуду уже унесли.

– Простите, мадам… – поняв, что слишком навязчив, шепнул слуга и, кланяясь, сделал шаг назад.

– Нет-нет, забирайте, – с неохотой отдала кубок Шарлотта, хотя в нем оставалось еще пара глотков. И улыбнулась извиняясь: – Вино просто великолепно… такой насыщенный вкус!

– За это стоит поблагодарить нашего гостя, мсье де Руана, – ответила герцогиня, – это вино с его виноградников.

– Вот как? – изумилась Шарлотта, жалея теперь, что похвалила.

– Ну что вы, Жизель, – пробормотал Шарль неловко, – здесь гораздо больше заслуг мсье фон Дорна, что догадался привезти бочку.

Шарлотта подняла на него тяжелый взгляд: он до сих пор держит при себе этого проходимца фон Дорна?! И не смогла удержаться от язвительного замечания:

– Так мне снова нужно благодарить вашего лакея?!

Шарль в ответ тоже поднял взгляд – уже не робкий и извиняющийся, а даже суровый, который должен был бы подсказать Шарлотте, что здесь не место для выяснения отношений.

Юная баронесса и сама притихла, потому как герцог и герцогиня, забыв о десерте, с любопытством поглядывали на них.

– Мы с Ее Милостью баронессой де Виньи некоторое время соседствовали, – поспешил пояснить Шарль, холодно глядя на Шарлотту, но стараясь говорить легко и непринужденно, – наши владения в Аквитании находятся совсем рядом. Ну а что за соседи без некоторой доли недовольства друг другом? Но я полагал, что все наши разногласия забыты – хотя бы из уважения к хозяевам. Не так ли, сударыня?