– Тьенно… – прошептал Филипп де Монтевиль, возвращаясь в реальность.
Впрочем, он быстро понял, что это не Этьен де Тресси. Это был молодой мужчина, почти юноша, в сером простом жюстокоре, с вьющимися каштановыми волосами. Весьма умело орудуя шпагой, он отбивал нападение одного из убийц, а кинжалом, зажатым в левой руке, оборонялся от второго. Ловко повернувшись, он с размаху всадил шпагу в тело третьего, нападающего со спины, а потом, заметив поднимающегося на ноги Монтевиля, спросил:
– Вы целы, сударь?
Вместо ответа Филипп приложил ладонь к кровоточащей груди, но понял, что, как ни странно, чувствует себя довольно сносно. Должно быть, ему повезло, и лезвие кинжала наткнулось на ребро, порезав лишь кожу.
– Кажется, да… – поднимая с земли свою шпагу, отозвался он.
Двое убийц уже лежали на мостовой, не шевелясь, третий корчился на острие шпаги неизвестного помощника, а еще с двумя тот вполне справлялся. Заметив подбирающегося к ним еще одного убийцу, Филипп бросился на него со шпагой. Бои один на один удавались ему лучше, тем более что нападавший был уже порядком измотан, и через пару минут борьбы, Филипп сумел даже обезоружить его и загнать в угол.
За мгновение до того, как проткнуть его шпагой, Монтевиль остановился и, уперев острие в грудь убийцы, яростно спросил:
– Кто тебя послал?! Отвечай!
– Я… я не знаю точно… – промычал он, глядя на клинок полными ужаса глазами. – Он назвался просто де… де Тресси…
Монтевиль сам не ожидал, что это вызовет в нем такую реакцию, но его рука словно онемела, и шпага со звоном выскользнула на каменную мостовую. Филипп и сам без сил упал на колени, что есть мочи вцепившись в собственные волосы.
– Нет!… – сдавленно прорычал он.
Его даже не волновало, что недобитый им убийца мог сейчас легко зарезать его, но тот, лишь обрадовавшись, что сохранил на сегодня свою жизнь, бросился бежать с этой улицы.
– Сударь, да вы истекаете кровью! – услышал он голос над головой. По-видимому, это был все тот же добровольный помощник.
Теперь уже на улице стаяла тишина – все нападавшие или разбежались, или были мертвы.
Монтевиль попытался взять себя в руки и, опираясь на шпагу, поднялся на ноги:
– Как ваше имя, сударь? – спросил он, глядя в лицо спасшего его.
– Шарль де Руан, мсье.
– Филипп де Монтевиль, – он коротко кивнул и крепко пожал его руку, – вы спасли мне жизнь, мсье де Руан, я этого не забуду.
– Сударь, да вы едва стоите… – заметил де Руан и перекинул его руку через свое плечо, не давая упасть. – Вам нужно к лекарю!
– Да, пожалуй, – согласился Филипп, – буду вам премного благодарен, если поможете мне добраться домой, в Лувр.
– Куда?! – изумился молодой человек, но тут же взял себя в руки: – да, разумеется.
ВСТРЕЧА
Поддерживая под руку мсье де Монтевиля, Шарль только и думал в дороге о том, чтобы поскорее сдать спасенного на руки надежным людям. Ему не хотелось в Лувр. Он одет неподобающим образом, а яростная драка лоска ему явно не прибавила. А что, если он встретит во Дворце прежних своих товарищей? А что, если он встретит ее… Нет, об этом лучше вовсе не думать.
Но улизнуть не удалось.
– Мы войдем через черный вход, – сообщил де Монтевиль, – помогите мне…
– Сударь, я вижу, вам гораздо лучше. Дальше вы и сами доберетесь, – сделал попытку Шарль.
– Нет-нет, я настаиваю, – отвечал де Монтевиль, – вы должны рассказать моей супруге, как все было, иначе она решит, что я просто подрался с кем-то в кабаке… Вы же знаете этих женщин…
Шарль невольно усмехнулся, представив, что устроила бы ему Жоржетта, вернись он домой в подобном виде. Воистину, пожалеешь, что жив остался.
В то время, когда Шарль служил в гвардии Его Величества, он и сам имел апартаменты в Лувре, но на этаже, куда привел его де Монтевиль, не бывал ни разу. Здесь обитали господа, до которых ему, простому гвардейцу, было очень далеко. Что еще больше укрепило Шарля в мысли, что де Монтевиль – человек очень высокого полета, ему всегда было не по себе рядом с такими.
Хотя, вроде бы держался де Монтевиль запросто и о своих регалиях и титулах до сих пор не сообщил, что даже странно.
– Господи! Боже мой! Филипп, что с вами?!
Едва мсье де Монтевиль, поддерживаемый Шарлем, вошел в комнаты, навстречу им бросилась женщина – очень красивая и изящно одетая. Увидев ее, Шарль еще больше пожалел, что явился в эти комнаты – ему было мучительно стыдно представать перед знатной дамой таким оборванцем.
Дама помогла усадить де Монтевиля в кресло и тут же велела горничной привести лекаря.
– Душа моя, уверяю вас, если я до сих пор жив, то не умру и впредь. По крайней мере, в ближайшее время, – ласково успокаивал ее де Монтевиль. – Уделите внимание лучше нашему гостю: если бы не господин де Руан, я бы сейчас не разговаривал с вами.
Только сейчас дама, казалось, заметила Шарля и полными слез глазами посмотрела на него:
– Благослови вас Господь, мсье де Руан, – отныне вы мне такой же друг, как и моему мужу. – Прошу вас, расскажите, как все случилось?…
Рана де Монтевиля оказалась вовсе не опасной, хотя доктор и рекомендовал пару недель воздержаться от танцев и активного времяпрепровождения. А лучше всего побыть какое-то время в тишине, покое и на свежем воздухе.
– Кажется, ваше желание исполнилось, душа моя, мы вынуждены уехать на время в Фонтенуа-ле-Шато, – констатировал де Монтевиль.
– Будь оно проклято, мое желание… не такой я хотела видеть причину отъезда, – плакала, сидя подле мужа, герцогиня.
Шарль все еще был в их комнатах – прошло уже больше часа, но времени он не замечал. Ему было удивительно легко с этими людьми. Прекрасная герцогиня завоевала его уважение своей любовью и добротой к мужу – право, Шарль и не думал, что отношения между супругами могут быть настолько теплыми и искренними.
Только сейчас, глядя на этих влюбленных, он понял, что, по сути, никогда и не видел счастливых мужа и жену. Его родители были несчастливы, родители его друзей были несчастливы, а его женатые друзья были счастливы только в объятиях любовниц.
Как ни странно, но, наблюдая за ними, Шарль чувствовал не тоску, а наоборот воодушевление. Оказывается, браки могут быть и счастливыми. Вполне. Конечно, Жоржетта не похожа на герцогиню де Монтевиль ни мыслями, ни нравом, ни – чего уж там – внешностью, но… это ведь все равно Жоржетта. Его Жоржетта.
– На будущей неделе во дворце снова бал, мсье де Руан, – прощаясь, сказала герцогиня, – Филипп и я будем счастливы, если вы с мадам де Руан приедете.
– Я думаю, это не очень хорошая мысль, Ваша Светлость…
– О приглашениях не волнуйтесь! – тепло улыбаясь, быстро добавила герцогиня. – Прошу вас, не отказывайтесь, мсье де Руан. Мы с Филиппом так и не обзавелись друзьями при Дворе, а вы такой славный человек. И я очень хочу познакомиться с вашей супругой! Прошу вас.
Это невозможно – отказать такой очаровательной женщине.
– Сударыня, я женатый человек, – целуя на прощание ее руку, улыбнулся Шарль, – как велит мне супруга, так я и сделаю. Но я попытаюсь ее уговорить.
Из покоев герцогов де Монтевиль Шарль вышел беспричинно улыбаясь. Он был так погружен в мысли о прошедшем вечере, что даже не обратил внимания на то, что пошел не по той лестнице, которой его привел сюда герцог, а по другой. В Лувре тысяча лестниц, и все они похожи. Шарль лишь подумал, что идет он уж слишком долго, и, увидев дверь, ведущую, как ему подумалось, во двор, без раздумий толкнул ее. И разом забыл обо всем на свете, так как вышел прямиком в бальную залу…
Коря себя за неосторожность и молясь, чтобы не встретить знакомое лицо, он, тем не менее, уже отыскал глазами выход. Все-таки, будучи гвардейцем, он бывал в этой зале ни раз. Всего-то нужно проскользнуть меж тех танцующих пар, поклониться почтенным дамам, что сидят у стены, пройти всего пару туазов до дверей – и вы на свободе.
