– Да… – вынуждена была согласиться Шарлотта.

– К жениху? – негромко, но едва сдерживаясь от переполнявших чувств, переспросил Шарль. – Так вы выходите замуж? Быстро же вы забываете о своих клятвах, сударыня.

– Да и вы времени зря не теряете, сударь, – не сдержалась в ответ Шарлотта. – Кажется, я еще не поздравила вас с венчанием, шевалье и мадам де Руан?! Надеюсь, в этот раз все сделано по закону, с заверением у нотариуса?

– Разумеется, все законно, что за намеки… – вспыхнула Жоржетта, но ее не слушали.

– Ах, вот что вас гложет, сударыня? – не обращая внимания на жену, ответил Шарль, – та наша милая… как вы ее назвали? Авантюра? Прошу вас не беспокоиться по этому поводу… Бернар! – крикнул он в глубину коридора.

Шарлотта так устала от всего этого, что ей ужасно захотелось уйти, убежать из этого дома куда угодно, хоть в дождь. Но в этот момент в коридор по лестнице поднялся мужчина средних лет, который сперва показался Шарлотте кем-то знакомым, а потом… она узнала в нем отца Гийома. Того самого священника, что обвенчал их с Шарлем, только вместо рясы на нем теперь был лакейский костюм. И оттого, как тот сник под взглядом Шарлотты, она еще больше уверилась, что не ошиблась.

– Это мсье Бернар фон Дорн. Мой лакей, – произнес Шарль.

– Да, мсье фон Дорн – и что? – сочла своим долгом вмешаться Жоржетта, хотя ничего не понимала.

– Так это были вы?… – выдохнула Шарлотта, глядя на лакея. – Значит, это все было спектаклем – и записей никаких нет, и свидетелей…

Первым ее побуждением было броситься на шею Шарлю, принесшему такую славную весь: подумать только, они не женаты, значит, она спокойно может выйти за барона!

Но после она вдруг насторожилась:

– Постойте, но зачем вы все это придумали, Шарль?…

– Да что придумали? – разозлилась Жоржетта. – Что здесь происходит, Шарль?!

– …Вы знаете, как я страдала, как мучилась! Я ненавижу вас за это!

И, совершенно не владея собой, Шарлотта наотмашь ударила его по щеке. Ударила и сама испугалась.

– Вы меня ударили?… Это уже переходит все границы. Вы глупая и истеричная женщина, – сквозь зубы произнес он, а Шарлотта, до боли сжимая кулачки, залилась краской от душившего ее гнева: да как он смеет!

– А вы… – в запале выкрикнула она, – а вы… просто жалкий мальчишка! Ненавижу вас, ненавижу! Надеюсь, что когда вы поедете обратно, на вас нападут разбойники, от которых вы даже защититься не сможете, потому что фехтовать тоже не умеете!

Глаза Шарля сверкали – теперь в них было столько ненависти, что Шарлотта даже испугалась. Девушка ждала в ответ новых оскорблений и вполне была к ним готова, но Шарль, ничего больше не сказав и даже не поклонившись ей, развернулся и, чеканя шаг, покинул коридор.

Бернар засеменил за ним – осталась только Жоржетта, до глубины души возмущенная поступком Шарлотты. Она подбирала слова, чтобы сказать что-то резкое, но Шарлотта ее опередила:

– А вы… мадам… должна сказать, я впечатлена вашим умением добиваться своего. Любым путем.

Щеки Жоржетты залились краской. Она так ничего и не сказала, только подобрала юбки и, пытаясь гордо держать голову, удалилась вслед за мужем.

1671 год,

Париж, Лувр

Хорошенькая молодая женщина в тяжелом, совершенно не предназначенном для вечерних прогулок платье, бежала в сумерках по узким аллеям сада Тюильри [12], не зная, за каким кустом ей спрятаться. Дама явно была напугана, хотя присутствия духа не теряла.

– Жизель, душа моя, постойте! Послушайте меня!

Мужчина, что гнался за ней, мог схватить ее за руку и остановить силой в любой момент, но отчего-то не делал этого, вероятно, надеялся, что дама одумается сама.

– Нам не о чем говорить, оставьте меня! – крикнула, обернувшись, дама.

Это было ее ошибкой, потому что дамские туфельки предназначены для чего угодно, но не для бега, а если при этом еще не смотреть под ноги, последствия будут печальны. Дама споткнулась и, верно, упала бы на грязные плиты дорожки, если бы мсье не подхватил ее.

Теперь, прижав даму к зеленой изгороди и покрывая ее холеные ручки поцелуями, он хриплым от возбуждения голосом шептал ей:

– Вот видите, любовь моя, вы шагу ступить не можете без моей помощи. Смиритесь же.

– Этьен… – простонала дама чуть не плача. – Оставьте меня, наконец. Между нами ничего нет и быть не может – я замужем. Это вы должны смириться!

– Это между нами ничего нет?! – глаза мужчины налились яростью. – А помните ли вы, как три года назад я увез вас, ведущую жалкое существование, в Париж, как свою невесту! Помните, что ваш обожаемый супруг в то же самое время и пальцем не шевельнул. Я накупил вам тряпок, дамских безделушек, вывел в люди, предложил свое имя, руку, сердце! А вы… вы побежали за Филиппом, едва он поманил вас пальцем! Разумеется, вы ведь тогда уже не были простой деревенской девчонкой, с которой ему даже рядом пройтись предосудительно!

– Этьен! – вскричала дама и все же нашла в себе силы оттолкнуть его. – Вот чудесно, теперь вы попрекаете меня моим происхождением! А ведь вы клялись когда-то…

– Простите меня, Жизель… – несколько поубавил пыл мужчина. – Но ведь и вы клялись мне в любви. Вы помните, дорогая?

– Да сколько же можно говорить, что это все в прошлом! – Дама, казалось, утомилась уже этим разговором. – Я люблю своего мужа, а вас я не желаю больше видеть. Никогда! Вы добились своего, Этьен, мы могли бы остаться друзьями, но теперь я вас ненавижу! Прекратите отравлять мне жизнь!

Выкрикнув это в лицо любовно глядящему на нее мужчине, дама подхватила юбки и умчалась по дорожке сада, больше никем не удерживаемая.

Мужчина, которого она бросила, остался в одиночестве в полной темноте. Он был хорошо сложен, богато одет и очень недурен собою. Смуглая грубая кожа выдавала в нем человека военного, а не дворцового служащего. Зато черные волосы, элегантно подвитые и украшенные широкополой шляпой с пышными перьями и драгоценными камнями, говорили о том, что и держаться в обществе этот мужчина умеет, и вниманием дам не обделен.

Право, если бы он был несколько менее упрямым, то давно бы уже нашел себе в подруги даму более сговорчивую, чем герцогиня Жизель де Монтевиль.

Придя к этой мысли, мужчина твердо решил сейчас же направиться в таверну и заняться поисками такой дамы, как вдруг услышал совсем рядом шорох листвы и приглушенные голоса мужчины и женщины. Причем женщина явно была чем-то недовольна.

Идя на звук, Этьен заглянул в уединенную беседку, утопающую в зарослях дикого винограда, и сразу увидел давнего своего знакомца – шевалье де Лоррена, премерзкого человека, которого терпели при Дворе только по прихоти младшего брата короля, известного любителя привлекательных мужчин. Очередным предметом его нездоровых желаний была молоденькая брюнетка, по-видимому, благородных кровей – другие де Лоррена не интересовали.

Сцепив сильной рукой запястья девушки, де Лоррен второй рукой зажимал ей рот, чтобы та не вздумала кричать. Слава Господу, что ничего отвратительного он с ней сотворить не успел.

– Сдается мне, что дама предпочитает, чтобы вы ушли, – угрожающе произнес Этьен.

– Это не ваше дело, де Тресси. Убирайтесь!

– Нет, это вы уйдете, де Лоррен. Имя брата короля защитит вас во дворце, но здесь ничто не помешает мне проткнуть вашу тушу. И мне за это даже ничего не будет, поверьте.

С этими словами он отодвинул полу жюстокора и положил руку на эфес шпаги, ясно давая понять свои намерения. Брюнетка распахнутыми и полными слез глазами следила за ними.

Выкрикнув ругательство, де Лоррен разомкнул руки, отпуская девушку, и, оглядываясь, поспешил убраться.

– Вы об этом пожалеете, де Тресси, клянусь! – крикнул он на прощание.

Но тот уже не обращал на него внимания:

– Вы в порядке, сударыня? – Мужчина поднял с земли веер, оброненный дамой, и подал ей. – Мое имя Этьен д’Авинель герцог де Тресси де Жиффар. Как вы здесь оказались?