Девушка кивнула, не дожидаясь, пока он озвучит то, что должно оставаться в тайне. «Потому что вы ЕГО дети…»

Уна

Ритуальный зал

Время тянулось неимоверно долго. Кутаясь в длинношерстную шубу из какого-то долговязого животного, я все равно стучала зубами, потому что давно отсырела в этом склепе, и никакие меха не могли заменить мне живого тепла Элгара. А он все где-то шлялся… Вероятно, искал «себя». Ведь в последнее время принц был совершенно потерян, а для такого сложного обряда, наверняка, требовалась максимальная концентрация. Думая об этом, я тоже начала волноваться за удачный исход. В довершении всего, явилась Эллис, и настроение мое окончательно обрело пессимистичный окрас. Принцесса мазнула по мне взглядом, улыбнулась своим мыслям и прогулочным шагом прошлась до Брина.

— А где же наши инициаторы?.. — оглядывая пещеру, поинтересовалась она, — Набираются храбрости?..

— Очевидно… — не меняя выражения лица, отозвался Брин, и вновь перестал мне нравиться.

Хоть он и не язвил вместе с Эллаирис, в его тоне отчетливо слышались оттенки солидарности, и я тут же вспомнила, что когда-то Брин служил при дворе ее родителей… а значит и ей самой, и, видимо, до сих пор у волка осталась привычка поддакивать. Я отвернулась от этой парочки. И без них настроение было мерзким. Но тут в зал наконец-то вернулись Эл и Карри, и как будто стало светлее. Пещерный замок больше не казался мне таким уж сырым, а присутствие Эллис лишь скользило по затылку неприятным сквознячком, не более. Принц изменился. Я даже села ровно, с удивлением разглядывая его. Взгляд Элгара больше не блуждал в небытие, он был устремлен вперед, твердо, уверенно глядел в глаза и даже чуть заметно улыбался. Правда, все еще немного грустно. Словно Элом овладела легкая эйфория, как перед боем. Я невольно улыбнулась в ответ, любуясь им. Принц кивком приветствовал Эллис и шагнул ко мне, взял замерзшие ладони в свои руки. Краем глаза я видела, как кривится от злобы бледное лицо принцессы, но хорошо понимала, что эта стерва не посмеет ничего сделать, пока Элгар рядом. Так что я насладилась этим мгновением… возможно последним, и оттого еще более острым. Заглянула в серые глаза принца.

— Не бойся, мы справимся… — шепнул Эл, довольно убедительно.

Но мне, почему-то захотелось плакать. Я улыбнулась шире, но губы дрогнули. Принц коснулся их теплыми пальцами, накладывая вето на печаль и закрепил своим монрашим поцелуем.

— Я верю в тебя, Элладригон… — выдохнула я, прогоняя сомнения и малодушное желание сбежать отсюда, пока не поздно.

Отпустила руки Элгара и кивнула в знак того, что готова. Принц переглянулся с Карри и, заручившись ее поддержкой, вышел на середину зала.

— Ну что ж, начнем?

Эллаирис приблизилась к нему, неспешно расстегивая жакет, и явила собравшимся треугольный магический амулет на груди. Он показался мне смутно знакомым. Похожая побрякушка была изображена на шее араба в той старой книге.

Брин остался чуть в стороне, охраняя вход в пещеру, чтобы никто не посмел нарушить таинство. Хотя мне казалось, в этом месте едва ли может появиться кто-то посторонний. Ущелье мало подходило для прогулок, а в замок и вовсе мало кто сунулся бы в своем уме. Впрочем, после знакомства с агентами, я не удивилась бы уже ничему, и тоже стала озираться и прислушиваться к треску перепончатых крыльев в пустых коридорах.

Карри, выступив в роли жрицы, поставила на алтарь небольшой золоченый кубок и, обратив ладони к куполообразному потолку, начала негромко:

— Honugic Adjcie et Kudex! Ulangule decnoth, taoch oxo levifith! (Силы Света и Тьмы! С вашей помощью да преумножится наша магия), — стоя между принцем и принцессой, объявила она и жестом призвала их повторять за ней.

— Ulangule decnoth, taoch oxo levifith! — громко и уверенно вторили они жрице, глядя друг другу в глаза.

Карри приняла у них артефакты и в гробовой тишине соединила кинжал и ножны, оставив лишь небольшой зазор у рукояти.

— Возьмитесь здесь, — указала она, и две руки сомкнулись на обнаженной части кинжала, — Сильнее! — приказала вампирша, и в кубок упали первые бурые капли.

— Vexib bugut zafaqir et kafesar Axbim. N`logl camvang tedadexog zegewuv qinbak! (Свяжите кровь сына и дочери Великого. Через нее наполните чашу лекарством!), — провозгласила жрица.

Эллаирис недоверчиво изогнула бровь, но осталась стоять неподвижно, лишь вслушиваясь внимательнее в слова заклинания.

— Nooley ngok`zayz tumpedocrahar et abhaccooz chindetser fagviv jafrix… (Исцелите человеческое тело и разум, под защитой своей), — закончила Карри, поднимая кубок с алтаря.

Над чашей взвился густой молочный пар, словно кто-то плеснул кипятка с ледяной сосуд. Но, когда жрица донесла до меня чашу, пар уже рассеялся, а внутри лишь плескалась вязкая сыворотка, едва покрывая дно, на один глоток, не больше. Я встретилась с Карри глазами, нервно сглотнула и поднесла кубок к губам. Кровь отчего-то утратила привкус железа и вовсе не была уже похожа на кровь! По небу растекалась терпкая патока. Но вкусовые ощущение мгновенно отошли на второй план, потому что в глазах у меня резко потемнело, а из ноздрей словно вырвался пар, сухой и искрящийся, словно я проглотила бенгальский огонь и запила керосином. Горло ожгло, язык задеревенел. Я схватилась за ворот, пытаясь ослабить завязки шубы, но дышать не стало легче.

— Тебе надо лечь, — услышала я голос Карри, но уже не видела ее.

Лишь чувствовала, как вампирша осторожно, но настойчиво укладывает меня за плечи на шершавый каменный алтарь. Я точно знала, что веки плотно сомкнуты, но вдруг увидела алый свет, слепящую вспышку. Это был огонь моих собственных глаз, «взгляд разъяренного Зверя»

— Xebemek! — приказала нам Карри.

По телу прокатилась горячая волна, и тут же схлынула. Я закашлялась, выпуская из горла… какой-то черный смрад. «Ну, все… долечилась…» — разлепляя глаза, подумала я и, в подтверждение своих наихудших опасений, увидела то «нечто», что выдохнула. Оно клубилось надо мной грязным, рваным облаком, неуверенно покачиваясь, словно пыталось улететь, но что-то его держало.

— Bexhabdet Tudohxin! (Поглотите Зверя) — приказал Элгар.

— Junawah sajax! (Отразите опасность) — хрипловато, но четко рявкнула Эллаирис, исполняя свою часть обряда.

Рваное облако сжалось, заметалось в невидимой ловушке, явило алые искры глаз… и взорвалось, рассеиваясь по ветру, без следа. Я уронила тяжелую голову на жесткий постамент и устало обмякла. Остатками сознания уловила, как ко мне бросился Элгар, поднял на руки… Больше ничего не помню. Дальше была темнота. Пустая, апатическая бездна.

Поздним утром дерзкое весеннее солнце ворвалось в окно. На карнизе, под звонкую капель, мелодично щебетали маленькие, пестрые птички. Их жизнерадостный, но сбивчивый хор пробудил меня от летаргического сна, который Эл назвал когда-то «сопором». Сладко потянувшись, я размяла занемевшие от бездействия мышцы и застонала от нарастающей ломоты. Долгие часы, проведенные в постели, явно сказались на моей способности двигаться. Отяжелевшие руки и ноги едва слушались, но я все же подтянулась на локтях, чтобы увидеть своих непрошенных, шумных гостей. Совсем крохотные пичужки всех возможных цветов заполонили широкий подоконник, любопытно заглядывали в комнату через стекло. В чуть приоткрытую фрамугу просачивался свежий и уже совсем теплый воздух. Поистине волшебным утром встречал этот сказочный мир мое второе рождение. За окном темно-зеленая изгородь хвойного леса искрилась изумрудными отблесками, отогреваясь в теплых лучах после долгой зимы.

— Ты уже проснулась? Моя мартовская кошка… так и тянется к солнцу…

Я обернулась к Элгару, все еще щурясь по привычке от яркого света. Принц захихикал, видимо, оценив мою сонную мордаху.

— Тут… к тебе посетитель, — негромко сообщил он, оглядываясь на коридор, — Примешь?..

Растерянно моргая подслеповатыми от солнца глазами, я пожала плечами, а сердце почему-то испуганно зашлось. Мне казалось, вот-вот зайдет Эллис, и сказке настанет конец. Но вместо принцессы, на пороге появился мальчишка. Вроде бы… мой любимый волчонок. Но что-то необычное было в его образе сегодня. Вечно лохматые пегие локоны… аккуратно уложены, зачесаны чуть набок. Чистая, выглаженная рубашка по размеру, плотные брюки, заправленные в кожаные военные сапоги… Хотар смущенно улыбнулся, заметив мой ошеломленный взгляд.