— Что?.. — растерянно икнула я, оборачиваясь, и с трудом поборола желание броситься ему на шею, чтобы придушить.

Парень волок за собой жирную косулю, ухватив за задние копыта, и с беззаботной улыбкой оглядывал утреннюю поляну, любуясь зимней природой этого сурового края.

— Я говорю, если брезгуешь сырым мясом, разведи костер.

Я поднялась на ноги, но так и не нашла, что ему ответить. Возмущаться и орать, что он бросил нас, было бы как-то нелепо. «Ведь не бросил, и даже наоборот — добыл нам еду. Не предупредил? Да, наверное, и не обязан… Спасибо, что не отчитал за „самовольно покинутый пост“! И настроение у него, кажется, хорошее…» — так, с открытым ртом, я и проводила Элгара взглядом до кибитки. Оставив тушу за несколько метров до повозки, Эл медленно приблизился, потянул руку к занавесу, но остановился. Видимо, почувствовал опасность, отступил от выхода на шаг и, заложив два пальца, присвистнул.

— Эй, дармоед! Кушать подано.

Он не успел договорить, как полог всколыхнулся, выстреливая трехцветным косматым клубком. Волчонок, настолько крупный и пушистый, что я бы спутала с медвежонком, приземлился точно на четыре лапы, спружинил и в следующий миг уже вгрызался в мясистый рыжий бок. Наблюдая за ним, Элгар обошел тушу стороной, и встал возле меня.

— Что, теперь понимаешь, кого пригрела? Не такой уж он и беспомощный, верно?.. — усмехнулся оборотень, заметив мой испуг, — И еще неизвестно, кого там надо было спасать.

— Там был десяток взрослых волков. Тем более медерийцев. Не думаю, что я неверно выбрала сторону… — буркнула я.

— Я и не говорил, что неверно… — поднимая глаза к небу, пробормотал Эл.

— К тому же, я не вижу ничего особенного в облике Хотара. Он не большее чудовище, чем твои бойцы. А по мне, так куда более милый зверь.

Элгар вздохнул.

— Посмотрим, что ты скажешь, когда твой «милый зверь» примет боевую форму.

Я не стала расспрашивать его о сущности Хотара сейчас. Вопросов и без того хватало. Пока волчонок отъедался, мы насобирали веток и в четыре руки соорудили «колодец», чтобы мясо как следует прожарилось.

— Как твоя рана? — наконец вспомнил Эл, глядя на бинты под курткой.

Я пожала плечами.

— Даже боюсь смотреть, — призналась я.

— Все еще болит? — удивился он.

— В том то и дело. С утра ребра шатались, и кое-где покалывало. А сейчас, пока собирала хворост, даже забыла о них. Ничего не чувствую. Может… отмерло там все? — болезненно поморщилась я, но Элгар только посмеялся.

— Все там нормально, — уверенно махнул он.

— Откуда ты знаешь? Не могло же оно так быстро зажить! Я же не… — осекшись на полуслове, в ужасе скосилась на Эла.

— Не, — еще больше развеселившись, он замотал головой, — Так действует сыворотка. Смертный организм на короткое время получает способность к регенерации.

— Сыворотка?.. — скривилась я, все еще в дурном предчувствии.

— Я думал, такие элементарные вещи тебе известны… — развел руками Элгар.

— Как оказалось, я знаю не так уж и много, — я опустила глаза, — Например, о так называемых «выродках» в наших хрониках вообще ни слова.

— Сыворотка — это кровь вампира, — становясь серьезнее, пояснил он, — А вот о выродках давай поговорим позже… — завидев приближающегося к костру волчонка, понизил громкость Эл.

Чем ближе звереныш подходил, тем ниже склонялся, и к Элгару подполз уже на пузе. Вихрастые уши прижались к голове, взгляд алых глаз робко бегал от рук к сапогам старшего хищника. Я затаила дыхание, наблюдая этот странный животный церемониал. Эл положил широкую ладонь волчонку на лоб и ласково потрепал, взъерошив шерсть на загривке Хотара.

— Перекинься и помоги Уне приготовить завтрак, — велел он, и зверь попятился назад, повинуясь.

Уже через минуту перед нами стоял растрепанный мальчишка. Он как-то воровато взглянул на меня и убежал за остатками мяса.

Солнце взошло, пробиваясь желтыми лучиками сквозь паутину ветвей, заиграло в морозном воздухе. Белый дым, столбом подпирая лазурное небо, клубился, как молочная река и дразнил ароматами. Самыми лучшими в мире — смолы и жареного мяса.

— Не то чтобы я заскучала по твоим головорезам, но… где все? — в очередной раз прислушиваясь к лесу и оглядываясь, спросила я.

— Здесь, недалеко, — махнул Элгар.

— Они отселились? Это… из-за Хотара? — в полголоса уточнила я, придвигаясь ближе.

— Скорее мы от них отселились. Так будет безопаснее для него.

Не веря своим ушам, я заглянула Элу в глаза.

— Да, я тоже считаю, что в опасности не зорды, а сам Хотар. Но им ты этого не докажешь.

— Ясно, — грустно усмехнулась я, глядя как мальчишка умело шустрит над костром.

— Только это вовсе не значит, что я одобряю твой поступок, Уна, — поспешил вернуть меня на землю Элгар.

— Почему?.. — осторожно поинтересовалась я, предчувствуя бурю накопившегося негодования.

— Ну, для начала… какого черта ты делала в Вальмонте?

Опустив голову, я с минуту решала, соврать или нет, но поняла, что он наверняка почувствует ложь.

— Эл, ты помнишь наш последний разговор?

— В деталях, — развел руками он, будто не видит ничего криминального в последней ссоре.

— Я тоже. И, ты знаешь… мне не очень нравится чувствовать себя на волоске от смерти. В последнее время она слишком часто дышит мне в затылок.

— Я не сделал тебе ничего плохого, — раздраженно отозвался Элгар.

— Ты мог чихнуть и случайно прикончить меня…

— Не мог! — грянул оборотень, перебивая, — Я посвятил полжизни самоконтролю! Я не убил тебя даже тогда, когда от этого зависела моя жизнь! Когда в сознании не было ничего кроме голоса зверя. Кроме его слепого голода…

Я неподвижно уставилась на колени. Хотар тоже замер, ошарашено глядя на Элгара, пытаясь понять, почему он повысил голос.

— Прости, но вчера я об этом не знала, — буркнула я.

— И поэтому решила сбежать из лагеря! — фыркнул Эл возмущенно, — Ты думала, что с чужими людьми, в чужом городе будешь в большей безопасности?..

— Нет, — сдаваясь, вздохнула я, — Просто не была уверена, что в лагере мне место. Ты вот назвал Хотара дармоедом. А я, в сущности, тоже…

— Нет, Уна, — улыбнулся Эл, сменяя гнев на милость, — Ты не дармоед. Ты — женщина.

Хотелось возразить, но я сдержалась, ради сохранения хрупкого позитива.

Как ни странно, но голода как такового я не испытывала, хотя в последний раз ела почти сутки назад. Лишь пьянящий аромат печеного окорока разбудил легкий аппетит. Но перекусила я больше из уважения к ребятам и их труду. Элгар же наелся от пуза и, наглаживая это самое пузо, развалился на медвежьей шкуре у огня, как истинный варвар. Я занялась каурым. Хотар охотно помог мне его распрячь.

— Твой па-гень злится на тебя? — сочувственно поинтересовался мальчишка, рискуя схлопотать по уху.

— Эл-не-мой-па-рень… — прорычала я.

— Ладно, ладно! Как скажешь, — усмехнулся стервец, прячась от меня за лошадью.

— Нет, он не злится. Он просто всегда такой… вспыльчивый. Тебе это должно быть знакомо.

— Не очень… — почесывая затылок, признался Хотар как-то виновато.

— Разве тебе не трудно себя сдерживать, когда ты… голоден или злишься? — бросив на время щетку, я обошла коня, чтобы видеть глаза мальчишки.

— Ну, когда голодный, да, — согласился он, — Только я за-ганее п-гячусь, если негде покушать найти.

— А когда злишься? — не сдержав умиленной улыбки, качнула головой я.

— А когда злюсь, я как бы «не я», — смущенно помрачнел Хотар, — Я себя не помню. Я… очень боюсь злиться…

Я нервно сглотнула.

— То есть, когда просыпается твой «зверь», ты сам как будто засыпаешь?..

— Угу.

— И… что происходит потом?

— Не знаю. Но, когда я п-госыпаюсь, вок-груг… Ну, в общем, в последний гр-раз я п-госнулся в нашей де-гевне, и все были ме-гтвые, и дома поломаны. Как у-граган п-гошел. Я тогда очень испугался. Я еще маленький был… — заявил семилетний шкет.