«Верней товарища душа моя не знает…» Перевод О. Ивинской Верней товарища душа моя не знает, Чем истина, Что нас пред смертью осеняет. Это было так давно Перевод А. Ахматовой Все это скрылось в глубь воспоминании, Да было ли когда-нибудь оно? Иль мне глядеть на образы мечтаний, Тоскою созданные, суждено? Здесь кипарис и южных сосен много, Они шумят во сне передо мной, И в облаках наметилась дорога, Что образов выводит смутный рой, Манящих вдаль под шелест грустных хвой. Аромат поляны Перевод А. Ахматовой Как память сон далекий сохранила? Умчались старые воспоминания, Их разметала грозной бури сила, Они исчезли в бездне мироздания. Я вдруг цветок сорвал почти невольно Там, дома, на поляне в миг мечтания И аромат вдыхаю — сердцу больно. Любовь я вспомнил, что назвать моею Так жаждал я. И был обманут ею. Тысяча плетей Перевод О. Ивинской Мечтал я тогда от всего оторваться, Что узами сердце сдержать бы смогло. Я чувствовал — круг начинает сжиматься — Избалует нежность, уют и тепло. Плетями привычек меня захлестнуло, Как вьющимся хмелем всего обвило, И все-таки сладость их в плен затянула! Но сердце и тысячу этих плетей Порвало ножом, чтоб уйти из сетей! Друзья ребенка Перевод А. Ахматовой С природою я сжился в годы детства: С песком, с травой, и с солнцем, и с рекою, И бабочек мне нравилось соседство, Летали пчелы, как друзья, за мною. Вступал я лишь с крапивой в бой жестокий, Коней-улиток запрягал порою, Как всадник мчался вдоль речной осоки, И камешки все были мне дружочки, Любил я их глухие шепоточки, Но и тогда готов был в путь далекий. Детское горе Перевод А. Ахматовой Меня томило в детстве горе это: Любил я больше, чем меня любили, И раны сердца в мире без привета Жгли непрестанно и вели к могиле. Хотел я мало и просил немного, Застенчивость уста мои смыкала. Но луч свободы я искал с тревогой, Чтоб, им согрета, юность вырастала. Как было б зернышко любви мне кстати! Иной и не просил я благодати. Бегство
Перевод А. Ахматовой Когда людей я встретил в первый раз, От вида их мне даже страшно стало, И содрогнулся я в тот горький час И убежал. Минуло лет немало. Шипами душу я отгородил Презреньем к низости людской природы, Но остриями душу изъязвил. И в муке долгие тянулись годы, Пока опять добился я свободы. Злая звезда Перевод О. Ивинской О, сердце мое теперь плачет всегда! Куда мне деваться? Плач этот — со мной. Жизнь плещет озерной тяжелой волной, Горит над водой моя злая звезда! Кто высушит озеро, пламени полный? Не солнце! Лишь страсти доступно одной Поднять в небеса, словно радугу, волны! Взойдет ли, раз счастье огонь высекает, Не злая звезда, а звезда голубая? Старый ларь Перевод А. Ахматовой Когда мы открываем ларь старинный, Там чуждый дух, что все же нам знаком, Там пыль и затхлость в нитях паутины, Отжившего остался запах в нем. В таком ларе тлен жизни пережитой, И пахнет он давно минувшим днем, Все то, что там, должно быть позабыто. Но много зерен можно там найти, Что стали прахом, а могли цвести. Глаза змеи Перевод О. Ивинской Что в прахе искри́тся? Иль жар он таит? Кто движется? Голову поднял тайком? А!.. Это две искры — два глаза змеи! Шипит, нагоняя смертельную дрожь: «Зачем же, живой, к неживым ты идешь?» И блеск черноты, и оскал ее рта — и жало дрожит над ее языком… Всежелающее Перевод О. Ивинской Не плачет сердце — ждет, чтоб миром обладать! Ждет бо́льшего, чем то, что в прошлом потеряло, Залоги выкупить, в грядущем чистым стать, И петь любовь сначала и сначала! Пока не светит мне и то, что не терял. Любил же кто тебя? Ищи его! Иль мало Тебе того, что солнцем обладал? О солнце, ты любовь прими, но дай и мне! По ней и от нее — душа моя в огне! Ворота Перевод О. Ивинской Ворота к вечеру закрывши для иных, Мне перед смертью жизнь их настежь растворяет: Я вижу, как сады там пышно расцветают, Питаясь прахом дел моих земных! К чему так, жизнь? Чтоб обманула жалость? Потерь своих бедняк не осознает, И дни последние стенать ему осталось: «Как было хорошо! Когда-то!.. Ах, давно! Теперь то оценить мне прошлое дано!» |
