Мы попадаем в коридор, где вдоль стеночки уже сидят еще четверо парней. Все завороженно смотрят на дверь с надписью «Служебное помещение». «А с виду нормальные!» — шепчет мне брат. Я шикаю на него. Полутемный коридор с потертым линолеумом и дерматиновыми банкетками неудержимо навевает воспоминания о советской поликлинике. Профиль заведения выдают только расклеенные по стенам постеры с названием и клуба и фотками полуобнаженных танцующих мужиков. Название клуба куда симпатичнее, чем его помещение — нежное, прямо оранжерейное. Так один очень ароматный цветок называется.

— Кто крайний, господа? — бодро осведомляюсь я. — И к кому вообще очередь?

— Хореограф принимает, — отвечает один из парней. — А директрисы нет, она в отпуске сейчас. В Париже, — мечтательно добавляет он почему-то.

Через какое-то время из-за двери выглядывает немолодой, круглый и лысоватый человечек. «Следующий!» — говорит он противным скрипучим голосом. «Хореограф! Хореограф!» — возбужденно шепчутся соискатели. «Ты глянь, — толкает меня в бок брат, — натурально Мюллер!» И правда: хореограф — почти точная копия Броневого в роли Мюллера!

Выйдя из кабинета «Мюллера», соискатели не уходят, а остаются сидеть на банкетках. До нас очередь доходит только через полчаса. Но тут мне не везет. Хореограф наотрез отказывается пускать меня в кабинет вместе с братом и ни в какую не желает слушать мои байки про «обузу семьи». Приходится отпустить братика одного. Я остаюсь нетерпеливо ждать в коридоре.

Брат выходит минут через 10 и пожимает плечами: «Таращился на меня все время как на лошадь покупную, спросил, с кем живу, и в итоге велел ждать в коридоре. Причем тут хореография?». Через некоторое время хореограф выглядывает из кабинета и заявляет:

— Все свободны, с вами созвонятся позже!

Четверо соискателей встают и тянутся на выход. Мы с братом тоже.

— А вы, молодой человек, останьтесь! — вдруг заявляет хореограф моему брату. Эх, явно не случайно он на Мюллера похож!

Брат снова скрывается за дверью «служебного помещения». Выходит он только минут через 15. Теперь он не красный: то ли на сей раз предложение было пристойным, то ли мальчик просто уже привык. Но на улице брат дает волю эмоциям:

— Ну ты представь себе, какой козел! Он заявил мне, что для стриптиза я слишком угловат! А потом добавил, что в принципе я могу быть «продаваем» — но только в роли официанта, а не танцора! И стал намекать, что если я буду с ним поласковее, карьера в этой долбаной оранжерее мне обеспечена! И тут же предложил прямо сегодня остаться в клубе на ночь, чтобы «освоиться». Еле отвязался!

Как выяснилось, ни отсутствие у брата медицинской книжки, ни полное незнание официантского дела не произвели на «мюллера» ни малейшего впечатления. Он только всяко намекал на мощь своего покровительства: мол, из любого замарашки он способен сделать «главный цветок» заведения. А уж главному цветку обеспечено и уважение, и почет, и бабки. Брату пришлось на ходу фантазировать, что он еще не уволился с позиции ночного сторожа на режимном предприятии.

— Ты заметила, — обескуражено интересуется брат, — что ни в одном месте, набирающем мужчин для секс-услуг, мы пока еще ни одной бабы не встретили?!

Я удрученно киваю: увы, это чистая правда. Пока продажные мужчины требуются только другим мужчинам. Удаляясь прочь от клуба с оранжерейным названием, мой братец ворчит себе под нос: «25 лет прожил и понятия не имел, что на свете столько педиков!»

Следующее объявление, на которое мы с братом клюем, принадлежит некоему «крупному салону красоты». Оно призывает «мужчин до 30 лет с приятной внешностью обучиться креативной творческой профессии за счет фирмы».

— И после этого некоторые удивляются, как нам с тобой удается распознавать объявления именно с эротическим подтекстом!? — веселится мой брат. — По-моему, вполне достаточно уметь читать.

История повторяется: по телефону брату дают адрес и просят подъехать к 12 дня. «Крупный салон красоты» под звучным именем, заимствованным из древнегреческой мифологии, прячется в недрах городской бани. Но, в отличие от многих центральных бань столицы, эта сохранила первозданную «совковость». В бане-салоне крайне душно — наверное, из-за растрескавшихся влажных каменных стен.

— Мне здесь прекрасно, тепло и сыро, — ехидничает мой брат.

— Цыц! — одергиваю я его. — Клиентов распугаешь!

Правда, никаких клиентов в бане-салоне мы не наблюдаем. Может, время неурочное? Находим кабинет под вывеской «СПА»: по телефону нам велели явиться именно сюда. Стучим и входим. За столом заседает тщедушный женоподобный юноша с длинными и (чисто женское наблюдение!) тщательно завитыми волосами. Отважный человек — я на его месте побоялась бы провалиться прямиком в сточные воды Первопрестольной. Судя по запаху, они держат свой путь аккурат под «древнегреческим» салоном. А судя по вздыбившемуся виду паркета в СПА-кабинете, он весьма ненадежен.

— Здравствуйте, — говорит юноша. — Я главный СПА-менеджер салона.

— А что такое СПА-менеджер? — встреваю я.

— А вы, простите, кто? — парирует юноша.

— Я сестра соискателя, — чопорно представляюсь я.

— Ах, сестра… — тянет юноша. — Ну ладно, если вам нужно, чтобы ваш брат получил работу, вы меня поймете. Я не буду ходить вокруг да около. У нас салон красоты. Здесь делают креативные прически, маникюр, педикюр, косметические процедуры и все остальное. А СПА-сотрудники — это те, которые всего этого не умеют.

— И что же делают они? — тупит брат.

— Они осуществляют особый всесторонний подход к клиентам, — объясняет нам волосатый СПА-менеджер, глядя на нас, как на дураков. — Этот подход включает в себя массаж, водные процедуры, натирания ароматическими маслами и иногда полный контакт — по желанию клиента.

Меня удивляет, что мой брат даже не пытается уточнить, что такое полный контакт! Только важно кивает, будто только этим и занимается. Ну вот — уже испортила мальчика! Что мне мама теперь скажет?

Понятливость братца воодушевляет СПА-менеджера. Он переходит на запанибратский тон и начинает заливаться соловьем:

— Если не брезгливый, до штуки баксов в неделю — легко! Основной баблос приносит массаж всего тела с проникновением… Ну что платежеспособны отнюдь не юные красотки, сам, небось, понимаешь. Но чаще все не так страшно: порой клиентки хотят, чтобы красивый мальчик с ними просто в бане попарился или в джакузи полежал. Я тебя всему обучу за пару часов, тут ничего сложного нет. Главное, быть галантным кавалером — ласковым, дружелюбным и не пить. А то многие норовят зенки залить, чтобы полегче работалось, но это запрещено. Клиентки терпеть не могут пьяных. Да и товарный вид быстро пропьешь!

По лицу брата я вижу, что он в данный момент думает. В какой притон не плюнь — нигде мужчине-путане остограммиться нельзя! Что за жизнь?

— Да, и еще, — добавляет СПА-менеджер. — Принять тебя сюда или нет, решаю не я, а наш хозяин. Он лично проводит собеседование с новичками. В салоне он бывает не часто, поэтому всех соискателей его водитель отвозит к нему на дачу. Он там их и собеседует.

Тут я понимаю, что устала слушать одно и то же, и решаю кинуть в этот гадюшник большой пробный камень. Вдруг удастся хоть как-то его разворошить?

— А вы понимаете, — говорю я строго, — что вы только что открыто предложили человеку заняться проституцией?

— У нас в стране мужской проституции нет, — не теряется СПА-менеджер. — А если вам наша креативная специальность не нравится, никто вас не заставляет. Идите в грузчики. Хотя напрасно вы так… У него, — юноша указывает на моего брательника, — будет официальная запись в трудовой книжке, что он работает косметологом-массажистом. А если вы ментов боитесь, то в этом округе у нас все свои.

— Я подумаю над вашим предложением, — говорит брат.

— Окей, звони, если что, — кивает СПА-менеджер, — на вид ты вполне продаваем…

«На десерт» мы с братом отзываемся на объявления частных лиц. Накопленный опыт подсказывает нам, что и они попахивают непристойными предложениями. Автор объявления «Талантливому скульптору требуется молодой натурщик» приглашает брата в свою творческую мастерскую. В студию в районе Чистых Прудов мы заваливаемся вдвоем. Нас встречает статный седовласый скульптор «за полтинник» и показывает свои работы. В просторном светлом помещении с огромными окнами полно его творений — законченных и не совсем. Жаль, я в скульптуре ничего не понимаю, и брат тоже. Поэтому, насколько талантлив наш новый работодатель, мы сказать не можем. Но к богеме он принадлежит точно — вальяжный, изысканно светский… Меня он, конечно, не выгоняет… И даже угощает дорогим коньяком. Но, честно говоря, большего равнодушия к своей персоне я в жизни не встречала! Гений смотрит сквозь меня и откровенно игнорирует мои вопросы. Он обращается только к брату, смотрит только на него и слушает только его. Вроде бы скульптор и не делает ничего особенного, но я начинаю очень остро ощущать себя пустым местом, или пятым колесом, или зонтиком для рыбки — на выбор. Ну крайне неприятное чувство, доложу я вам! Так и хочется встать и самой уйти! В студии меня удерживает только наш эксперимент.