Лишь два года назад, когда у нее уже было все, что в миру называется благополучием — достаток, признание, успех, поклонники, сын — она решила найти отца.

— Это странное чувство: я знаю, что у меня есть родная кровь, он знает, что есть я, но мы не общаемся. Почему? Я отца ни в чем не виню. Жизнь — сложная штука, и не нам судить, кто был прав, а кто нет. И я тоже ни в чем не виновата перед ним. Разве только в том, что появилась на свет… В общем, рассудив, что в моем сегодняшнем статусе меня уже трудно заподозрить в каком-либо корыстном расчете, я купила билет и отправилась в Минск, где живет и работает отец.

С этого момента сюжет нашей мыльной оперы полностью опровергает все каноны не только телевизионных мелодрам, но и человеческих отношений. Режиссер, столь мастерски выстраивающий жизненные коллизии в своих фильмах, с постановкой из собственной биографии обошелся весьма странно.

— Я позвонила ему уже из Минска, — рассказывает Лиза. — Еле справилась с волнением, сказала, кто я, что приехала к нему, что мы можем увидеться, поговорить. О чем? Какая разница, о чём… Но он встретиться не пожелал. Сказал лишь, что может быть, когда-нибудь, когда он будет в Москве, он и захочет меня увидеть… Сухо спросил, как дела, замужем ли и есть ли дети? Недобрым словом помянул мою бабушку и саркастически осведомился, не похожа ли я на нее? Я опешила, что-то промямлила, а потом спросила его: а вы меня вообще-то помните? На это Вячеслав Александрович (я так и не решилась назвать его отцом) довольно прозрачно намекнул, что его отцовство для него под большим вопросом…

Этого оказалось достаточно, чтобы Лиза повесила трубку и вернулась в Москву. Ночь в поезде она провела без сна, зато родила очень личные строки:

Что ж, видимо, на то и режиссерские навыки, чтобы единолично решать, какой жизненный эпизод оставить, а какой подвергнуть цензуре и безжалостно вырезать.

А Лиза понадобилась помощь профессионального психолога, чтобы избавиться от боли и простить отца. Она долго не могла поверить, что девочки по имени Лиза для этого человека просто никогда не существовало.

— А недавно я смотрела новый фильм режиссера Вячеслава Никифорова, «Капитанские дети» — грустно говорит Лиза. — И, представь себе, в ленте была сюжетная линия об отце, разлученном с дочерью. В финале они находят друг друга. Они счастливы, все понято, пережито и прощено. Не знаю, почему, но я решила, что это не просто так! Я смотрела на экран и мучительно выискивала аналогии с собственной судьбой. Вдруг в режиссерских ходах отца таится ответ на вопрос, который волнует меня больше всего: почему? Почему он отвергает меня сейчас, когда, как у героини фильма «Москва слезам не верит», не только «ночи не спать и колыбель качать» не надо, но, напротив, — можно рассчитывать на поддержку взрослой состоявшейся дочери? Ведь все мы на этом свете временно, а есть вещи, которые не измеряются ни деньгами, ни корыстью, ни тщеславием…

И, представляешь, вдруг в каком-то проходном эпизоде отцовского фильма героиня мимолетом интересуется у подростков на набережной в порту, как зовут прибившуюся к ним собаку? «Лиза!» — отвечают ей.

В тот вечер, нарушив все наставления психолога, Лиза отправила отцу SMS. Что вот, мол, наконец, и ей «нашлось место и слово найдено», и подписалась — «Мимолетная собака Лиза».

Ответа на СМС-ку не последовало по сей день.

Вот такой не хэппи-энд. Впрочем, как водится, в нашей жизни всегда есть место сиквелу.

Но Вячеслав Александрович Никифоров, которому мне удалось дозвониться, был краток и весьма резок:

— Кто дал вам право лезть в чужую жизнь? Какое ваше дело? Почему вы считаете, что, благодаря вашему вмешательству что-то должно измениться?

Я вообще-то думаю, что, рассказывая о непростых человеческих судьбах (равно как и снимая о них фильмы), мы совершаем благое дело — призываем людей стать чуточку добрее и чуточку ближе друг к другу. Но режиссер Никифоров этого призыва услышать не захотел.

Комментирует семейный психолог Денис Токарь:

Людям свойственно рано или поздно обращаться к своим корням — особенно после определенного возраста. Даже те, чьих близких уже давно нет в живых, часто пытаются разузнать историю своей семьи. Это естественно: ведь даже дерево твердо стоит на земле, благодаря своим корням. И чем крепче корни, тем сильнее и выносливее дерево. Не зря же многие воспитанники детских домов, став взрослыми, пытаются разыскать своих биологических родителей. И дело тут не в желании воспользоваться какими-то возможностями, обратиться за некой помощью. Поиск истоков — это поиск психологической опоры. И очень часто к нему обращаются именно те личности, которые социально адаптированы и успешны, но ощущают внутреннее одиночество. Как показывает практика, в основном это люди глубоко эмоциональные, с богатым внутренним миром и воображением, ранимые, творчески-одаренные.

А вот почему другая сторона — отец взрослой дочери — избегает общения с ней, понять сложнее. Судя по всему, он — личность эмоционально-неустойчивая, с некими глубинными комплексами. Возможно, он боится, что появление в его жизни взрослой дочери создаст проблемы с женой и другими детьми. Возможно — хочет избежать того душевного напряжения, которое неизбежно при встрече с до сих пор ни разу не виденной дочерью. Не исключено, что ему кажется: ее появление привнесет в его жизнь лишь новые проблемы. Как это ни печально, но такая жизненная позиция свойственна в основном эгоцентричным людям, прагматикам, склонным к душевной лености. Жаль, если я прав и таковым является любимый народом режиссер, снимающий кино о жизни и о любви.

Резюме брюнетки:

С того памятного интервью мы с Лизой стали подружками. Она выиграла еще несколько значимых музыкальных наград за свои изумительные песенные тексты. Она продолжает писать прелестные, тонкие, рвущие струны сердца стихи. Ее сын Арсений растет и прямо на глазах превращается в сильного, красивого, умного и крепкого мужчину, способного защитить свою маму. Мама платит ему искренней любовью. А вот папа и дедушка, увы, о них так и не вспоминает…

Иногда красивые и возвышенные мечты оборачиваются страшной, но вполне земной реальностью. И особенно горько, когда средствами достижения цели становятся беззащитные и ни в чем не повинные дети. В этом убедилась молодая девушка из московских «Сокольников».

Благими намерениями вымощена дорога в ад — от этой расхожей истины я никак не могу отделаться, вникая в перипетии этой почти сериальной истории. Хотя зачин у нее — под стать известной сказке. Только золушка с поправкой на нынешние нравы — прагматичная, убежденная, что цель оправдывает любые средства. Такие уж времена: полцарства за одну любовь нынче даже принцы не дают…

— Я не хочу об этом вспоминать! — вот первое, что я услышала от Вики, когда она неожиданно вернулась из Америки, куда уехала вроде бы навсегда. Вика повторяла эту фразу как мантру целый месяц, в течение которого я безуспешно пыталась вытянуть из нее — что же случилось? А вопросов к соседке у меня накопилось немало: почему она вернулась с детьми, но без мужа? Почему так неожиданно прервала нашу переписку и перестала отвечать на мои звонки? Чем таким ужасным заболел за океаном ее трехлетний сын, что она не выводит его даже во двор, тщательно пряча от соседей? Соседка хлопала дверью и вешала трубку. Но я не сдавалась: не чужой же человек! Мы прожили в одном дворе в Сокольниках не один год и всегда поддерживали приятельские отношения — несмотря на то, что Вика младше меня на целых 15 лет. Выгуливая собак, мы часто подолгу курили на лавочке, болтая о своем-о девичьем. Так что я была в курсе основных вех Викиной жизни: около 4 лет назад она познакомилась по интернету с американцем, встречалась с ним больше года на «нейтральной территории» — то в Турции, то в Египте, то в Таиланде. Она говорила, что Роберт не хочет ехать в Россию, а ей в Америку дорого.