— Это как? — интересуюсь я.

— Очень просто. Вместо игры он может начать пить, колоться или вести беспорядочную половую жизнь, меняя партнеров. Цель-то у любого зависимого одна — устроить себе выброс эндорфинов.

При помощи специальной палочки медсестра делает мне соскоб с внутренней стороны щеки, после чего просит меня явиться через 10 дней — для консультации по результатам с доктором-генетиком. Процедура отнимает у меня 1 минуту времени и 17 тысяч рублей. Я несколько разочарована: мне хотелось увидеть пациентов клиники и поговорить с ними. Осторожно интересуюсь, нельзя ли это сделать? Ссылаюсь на то, что испытываю порой непреодолимую тягу к игре. И, возможно, тоже захочу воспользоваться услугами заведения.

— Общаться с пациентами запрещено, — вмешивается психолог, — у нас строго соблюдается конфиденциальность. Среди наших пациентов есть очень известные люди, которые на слуху и на виду у всей страны. Да и кому хочется выносить свои проблемы на всеобщее обозрение? Пациенты платят такие деньги не только за профессиональную помощь, но и за свой комфорт и полную анонимность. Так что извините, поговорить можно только с уже выписавшимися. И то только при условии, что вы сами их найдете, и они пожелают с вами разговаривать.

В окно я вижу прогуливающуюся по аллее сладкую парочку пациентов — он и она. Выйдя из здания, сажусь на одну из лавочек вдоль аллеи — в надежде дождаться, когда парочка поравняется со мной, и все же пристать с расспросами. Но бдительные охранники вежливо, но настойчиво провожают меня на выход. Однако журналистское счастье мне все же улыбается. Оказавшись за воротами клиники, я наблюдаю, как к ним подкатывает элегантная иномарка. Водитель распахивает заднюю дверь. Оттуда появляется импозантный мужчина лет 40–45 в дорогом костюме и направляется к калитке (въезд частных авто на территорию клиники запрещен).

— Извините, — останавливаю его я. — Вы мне не поможете?

— Чем могу? — любезно осведомляется незнакомец.

— Понимаете, я хотела осмотреть условия проживания в этом заведении, пообщаться с пациентами, чтобы понять, стоит ли за это платить такие деньги? Сумма-то выходит недетская! Сервис должен быть вне всякой критики. А они, — я киваю на офис, — говорят: не положено! Не надувательство ли это?

Я старательно строю глазки, всячески пытаясь вызвать расположение собеседника. Интуиция подсказывает мне, что он в курсе дела — и не обманывает!

— Да, персонал тут скрытный, у них инструкции такие. И это правильно! — лучезарно улыбается мужчина. — Но лично я не вижу смысла скрывать свои проблемы, поэтому извольте. У меня есть в распоряжении 15 минут, и я могу рассказать вам все, что вас интересует. Я выписался отсюда неделю назад. А теперь вот приехал забирать свою даму сердца.

Через минуту мы уже сидим на заднем сиденье машины моего нового знакомого и увлеченно беседуем. Его зовут Николай, он банкир. Долгое время работал в Штатах, недалеко от Лас-Вегаса. Там и пристрастился к игре. Вернувшись на родину, регулярно играл в Москве. А когда в столице игорные заведения стали вне закона, начались мучения.

— Одно время я вел себя как сумасшедший, — рассказывает Николай, — мог внезапно бросить все, подорваться и улететь в Вегас или Монте-Карло. Пока не понял, что эта страсть сжирает чересчур много денег, сил и времени.

— Вот так прямо взяли и поняли? — любопытствую я. — Не характерно для патологического игрока. Обычно подсевшие на игру люди считают, что с ними все в порядке и они могут в любой момент остановиться — просто сами не хотят. Так мне объяснили в клинике.

— Да, я игрок. Но прежде всего я — человек дела, — улыбается Николай. — Просто в один прекрасный день до меня дошло, что игра мешает мне полноценно жить и работать. А от всего, что встает на моем пути к успеху, я привык решительно избавляться. Я долгое время прожил в Америке и знаю, что там 12-шаговая программа помогла очень многим зависимым, игрокам в том числе. Поэтому я обратился в эту клинику.

— И даму сердца с собой прихватили? — ехидничаю я.

— Нет, — не смущается Николай. — Свою самую большую в жизни любовь я встретил как раз в этой клинике.

— Неужели, — удивляюсь я, — обстановка в клинике располагает к романтике?

— Представьте, располагает, — кивает Николай. — Условия проживания как в неплохом отеле. Сервис качественный — вещи можно отдавать в стирку, уборка номеров два раза в день. В меню ресторана представлены на выбор все популярные диеты — вегетарианская, белковая, низкоуглеводная. И публика очень приличная, цены-то ведь немаленькие. Но главное, конечно, — покой. Никаких газет, телевизора, радио. Разумеется, запрещены любые азартные игры, даже шашки. В течение всего дня идут занятия с психологами — групповые и индивидуальные.

— А по вечерам что? — интересуюсь я. — Танцы?

— Нет, танцев, конечно, нет, — смеется Николай, — но гулять, общаться, беседовать можно. Впервые я увидел Светлану на групповом занятии, она мне сразу понравилась. Улучил момент и пригласил прогуляться после ужина. Она согласилась. У нас оказалось много общего. Света по профессии актриса, а по зависимости — игрок. Теперь уже бывший. Так что сейчас Света — просто актриса и моя любимая женщина, — добавляет банкир и счастливо улыбается.

— Любовь с первого взгляда?

— Получается, что так. А почему бы и нет? Я в разводе уже 10 лет, сын уже сам женат. Пока я играл, мне, откровенно говоря, было не только не до женщин, но даже не до сна и не до еды. Секса вообще не хотелось, он как будто перестал для меня существовать. Совсем другое дело в клинике. Там атмосфера какая-то особенная: все друг в друга влюблены. Психологи объясняют это так: когда бросаешь пагубную привычку, высвобождаются большие внутренние ресурсы. И эту каверну, пустоту, хочется заполнить чем-то приятным, позитивным. А что может быть позитивнее взаимного чувства? Врачи, правда, предостерегают: мол, это не настоящая любовь, вы просто ищете замену своему привычному допингу. И на новые отношения, дескать, можно «подсесть» не хуже, чем на игру. Поэтому в клинике строгий запрет на секс. Но некоторым это не мешает, — лукаво добавляет Николай.

Тут из ворот клиники появляется стройная эффектная блондинка лет 35. Я догадываюсь, то это и есть Светлана. Николай распахивает перед ней дверцу машины. Света усаживается рядом с нами и приветливо улыбается.

— Светик, — поясняет Николай, — я вот не удержался. Девушка про клинику расспрашивает, а я ей про нашу любовь хвалюсь.

— Да? — Светлана ласково целует Николая в макушку и обращается к мне. — Вы уж простите нас, мы просто оба сейчас такие счастливые, что так и тянет с кем-нибудь поделиться! Мы же нашли друг друга! Хоть и в таком странном месте, но, видно, это судьба. А в клинике хорошо, помогает, так что не пожалеете. Там такая чудесная аура всеобщей влюбленности! Хочется не у рулетки ночи напролет зависать, а полноценно жить и любить. Я все время вспоминаю Элизабет Тейлор, которая своего восьмого мужа нашла в реабилитационной клинике.

— И еще о пользе любви, — добавляет Николай. — Между прочим, в Вегасе еще несколько лет назад появились игровые автоматы, которые каждый час самостоятельно отключаются на 15 минут, а на табло появляется надпись «Make love!» (Займись любовью!). Ушлые америкосы уже давно дотумкали, что лучше всего остужает страсть к игре. После хорошего секса и проигрывать как-то уже не хочется.

Для справки:

Гемблинг патологический — болезненная страсть к играм, связанным с риском и азартом, — в карты, игровые автоматы, рулетку, ставки на скачках или спортивных состязаниях, лотереи и т. д. По статистике Минздрава РФ, только в Москве зависимостью от азартных игр страдают более 300 000 человек. А в масштабах страны игроманами являются 3–5 % населения, что составляет несколько миллионов человек.