25 декабря 1891 г. Москва.
Москва, Мл. Дмитровка, дом Фирганг.
25 дек.
Дорогой Алексей Николаевич, вчера я случайно узнал Ваш адрес и — пишу Вам. Если у Вас найдется свободная минутка, то, пожалуйста, напишите мне, как Ваше здоровье и вообще как Вы живете. Напишите хотя три строчки.
У меня полтора месяца была инфлуэнца, было осложнение со стороны легких и я жестоко кашлял. В марте уезжаю на юг в Полтавскую губернию, и буду жить там до тех пор, пока не прекратится мой кашель. Сестра поехала туда покупать хутор.
Литературные дела идут вообще тихо, но жизнь проходит шумно. Очень много разговоров насчет голода, и много работы, вытекающей из сих разговоров. В театрах пусто*. Погода плохая: совсем нет морозов. Щеглов Жан увлечен толстовцами*, Мережковский по-прежнему сидит в доме Мурузи* и путается в превыспренних исканиях и по-прежнему он симпатичен; Фаусек получил магистра*; про Чехова говорят, что он женился на Сибиряковой* и взял 5 миллионов приданого. Об этом говорит весь Петербург. Кому и для чего нужна эта сплетня, положительно не могу понять. Даже противно читать петербургские письма.
Островского не видел в этом году. Суворин здоров.
Завтра еду в Петербург хлопотать насчет своего хутора: 1) возьму денег в книжном магазине Суворина и 2) у симпатичного нотариуса Иванова сочиню доверенность на имя А. И. Смагина, которого Вы знаете.
Сердечный привет Вашим. Осенью ходили слухи, что Вы были больны, теперь же, по слухам, Вы совершенно здоровы. И дай бог, чтобы это было так. Болезнь — это кандалы.
Увидимся мы, вероятно, очень не скоро, так как в марте я уезжаю, а возвращусь на север не раньше ноября. В Москве я уже не буду иметь квартиры, так как это удовольствие мне не по карману. Буду жить в Петербурге.
Крепко обнимаю Вас. Кстати же маленькое объяснение, по секрету: как-то в Париже за обедом Вы, уговаривая меня остаться в Париже, предложили мне взаймы денег, я отказался, и мне показалось, что этот мой отказ огорчил и рассердил Вас*, и мне показалось, что когда мы расставались, от Вас веяло холодом. Быть может, я и ошибаюсь. Но если я прав, то уверяю Вас, голубчик, честным словом, что отказался я не потому, что мне не хотелось одолжаться у Вас, а просто из чувства самосохранения: в Париже я вел себя дурно, и лишняя тысяча франков испортила бы мне только здоровье. Верьте мне, что если бы я нуждался тогда, то попросил бы у Вас взаймы так же свободно, как и у Суворина. Храни Вас бог.
Ваш А. Чехов.
Егорову Е. П., 26 декабря 1891*
1076. Е. П. ЕГОРОВУ
26 декабря 1891 г. Москва.
26 дек.
Посылаю еще 11 рублей. А ответа от Вас нет и нет, так что я начинаю думать, что мои письма не доходят по адресу. Сегодня я уезжаю в Петербург. Благоволите адресоваться туда.
Вышел «Сборник» в пользу голодающих, который дал чистых 18 тысяч. Если бы Вы поскорее ответили мне, в каком положении у Вас дела, и уполномочили бы меня, то я мог бы обратиться в редакцию «Русских ведомостей», чтобы они выслали хотя бы 100–200 р.
Будьте здоровы.
Ваш А. Чехов.
У меня еще осталось Ваших 20 коп.
Гаршиной Н. М., 27 декабря 1891*
1077. Н. М. ГАРШИНОЙ
27 декабря 1891 г. Петербург.
27 дек.
Уважаемая Надежда Михайловна, я приехал в Петербург.
О капитале Медынцевой я наводил справки в Москве*. Оказывается, что капитал этот завещан только на церкви. Раз это так, то письмо А. С. Суворина к Плевако я нахожу излишним.
Желаю Вам всякого успеха и пребываю искренно уважающим и готовым к услугам
А. Чехов.
Чеховым, 31 декабря 1891*
1078. ЧЕХОВЫМ
31 декабря 1891 г. Петербург.
31 дек.
Поздравляю всех с Новым годом* и посылаю в подарок четыре купона*: один Папаше, другой Мамаше, третий Ивану, четвертый прошу спрятать для Маши.
Получил из Миргородского уезда две телеграммы*, довольно неопределенные и неутешительные. Сорочинский хутор оказался таковым: местоположение красивое, сад хороший, но дом стар и тесен и требует ремонта 1500 р.; от станции сорок (!) верст. Маша, по-видимому, отказалась от этого хутора и, как можно это судить по второй телеграмме, покупает хутор Яценко*, где 56 десятин, чудный сад, река и проч., но придется весною строиться, так как там имеется только изба и сараи. За этот хутор придется приплатить, вероятно, не больше 2 тыс., и поэтому деньги на постройку будут. Хутор удивительный по красоте и уютности (я его видел), но он стоит одиноко, в 1½ верстах от села. К тому же придется хозяйством заниматься, так как земли очень много.
Александр здоров, дети его тоже. Мое здоровье лучше, чем было в Москве.
С Нового года будем получать «Петербургскую газету». Был у меня издатель Худеков и предложил 40 коп. за строчку*.
Желаю счастья и благополучия. Марьюшку и Пелагею тоже поздравляю.
Ваш А. Чехов.
Денег пришлю.
«Каштанка» в цензуре*.
1892 (январь-февраль)
Ежову Н. М., 2 января 1892*
1079. Н. М. ЕЖОВУ
2 января 1892 г. Петербург.
2 янв.
С новым счастьем, с Новым годом!
Посылаю Вам сто рублей; из них 41 р. принадлежит Вам, а остальные 59 благоволите, идучи мимоходом, занести в д. Фирганг и вручить моей матери. В конторе Волкова (Кузнецкий, рядом с Глазуновым) выдают деньги без удостоверения личности.
9 рублей будут посланы Градовскому* через Билибина, с которым, кстати сказать, я буду завтра обедать в трактире*.
Вчера я гулял на юбилее «Петерб<ургской> газеты»*. Худеков вручил мне два именных жетона (к сожалению, серебряных)* для передачи Вам и А. Грузинскому. Сии знаки отличия вручу Вам в день своего приезда. Оный же Худеков назначил мне 40 к. за строчку и дал 200 р. в счет будущего, хотя я не просил его об этом.
