11 декабря 1891 г. Москва.
11 дек.
15 к. совершенно достаточно за фельетон*. Этакие вещи ведь очень легко писать. Скажите конторе в телефон, чтобы она сочла и сделала вычитание из долга. Знаете, сударь? Ведь я Вам еще должен 170 р.! Вам лично, помимо газеты. К весне расплачусь.
Если бы я намерен был жить в Москве, то взял бы москов<ский> фельетон непременно. Я бы устроил у себя нечто вроде нововременского моск<овского> отделения, завел бы себе сотрудников и писал бы всё: фельетон, театр, телеграммы, корреспонденции… Из фельетона исключил бы театр и гласных, а валял бы об общих вопросах. Взял бы я с Вас жалованье, платил бы сотрудникам по 5–6 коп., а остальное клал бы себе в карман. Но, Вы знаете, в Москве я не буду жить.
Был я вчера у московской благотворительницы Морозовой*. Вы в качестве Акакия Московского прошлись на ее счет, а между тем она делает очень много. Ей ужасно обидно, что «Новое время», которое так великодушно трактует вопрос о голодающих, укололо ее. Впрочем, это пустяки.
Я приеду. Вру же я невольно. У меня совсем нет денег. Приеду, когда получу со всех концов гонорары. Вчера получил 150 р., скоро еще получу, тогда и прилечу на крыльях.
В январе еду в Нижегор<одскую> губ<ернию>. Там у меня уже кипит дело. Я очень, очень, очень рад. Собираюсь написать Анне Ивановне.
Ах, если б Вы знали, как мучительно болит у меня сегодня голова!
Дело с хутором подвигается.
Был ли у Вас с предложением своих фельетонных услуг московский сотрудник Гурлянд?
Мне хочется приехать в Петербург, хотя бы для того, чтобы два дня лежать в комнате неподвижно и выходить только к обеду. Отчего-то я чувствую утомление. Это всё инфлуэнца проклятая.
На сколько бы человек Вы хотели бы и могли устроить столовую? Напишите, а я Вам сосчитаю и выскажу кое-какие соображения, буде сумею и найду нужным высказывать их.
Толстой-то, Толстой!* Это, по нынешним временам, не человек, а человечище, Юпитер. В «Сборник» он дал статью насчет столовых, и вся эта статья состоит из советов и практических указаний, до такой степени дельных, простых и разумных, что, по выражению редактора «Рус<ских> вед<омостей>» Соболевского, статья эта должна быть напечатана не в «Сборнике», а в «Правительственном вестнике».
Получил от Вас корректуру и телеграмму*.
Скоро выйдет «Дуэль». Будьте добры, сделайте так, чтобы я получил 20 экз. не по почте, а через московский магазин. В почтамт далеко ехать!
Будьте здоровы. И я плохо сплю.
Ваш А. Чехов.
Суворину А. С., 13 декабря 1891*
1061. А. С. СУВОРИНУ
13 декабря 1891 г. Москва.
13 дек.
Теперь я понимаю, почему Вы плохо спите по ночам. Если бы я написал такой рассказ, то не спал бы десять ночей подряд. Самое страшное место то, где Варя душит героя, как домовой, и знакомит его с тайнами загробной жизни. И страшно, и со спиритизмом согласно. Из речей Вари, и особенно там, где оба едут верхом, нельзя выбросить ни одного слова. Не трогайте. Идея рассказа хороша, содержание фантастично и интересно.
Исправить я мог только корректурные ошибки; «уж» заменил своим «уже», «во весь опор» заменил «во весь дух», мандолину — цитрой. Больше ничего не нашел. Вот разве один только совет: откиньте конец у эпиграфа*. Эпиграф придуман очень кстати, но то, что я зачеркнул, излишне удлиняет его. Ведь Ваш рассказ отчасти имеет целью устрашить читателя и испортить ему дюжину нервов, зачем же Вы говорите о «нашем нервном веке»? Ей-богу, никакого нет нервного века. Как жили люди, так и живут, и ничем теперешние нервы не хуже нервов Авраама, Исаака и Иакова. Откиньте конец, но эпиграф оставьте.
Так как Вы уже написали конец, то я не помешаю, если пошлю Вам свой*. Вдохновился и не утерпел, чтобы не написать. Прочтите, буде пожелаете.
Рассказы вообще тем хороши, что над ними можно сидеть с пером целые дни и не замечать, как идет время, и в то же время чувствовать нечто вроде жизни. Это с гигиенической точки зрения. А с точки зрения полезности и проч., написать недурной рассказ с содержанием и дать читателю 10–12 интересных минут — это, как говорит Гиляровский, не баран начихал. Отчего Вы редко пишете рассказы? Отчего Вы не пишете их летом? Ведь фантазии у Вас — слава тебе господи!
У меня сегодня опять прескверно болит голова. Не знаю, что делать. Нет уж, должно быть, к старости пошло, а если не к старости, то к чему-нибудь похуже.
Сегодня один старичок принес мне 100 рублей на голодающих.
Приеду к Вам или 17-го, или же на второй день праздника*. Деньги есть. 20-го уезжает сестра смотреть хутор, и хочется ее проводить, да и стариков жалко оставить одних на праздниках. Во всяком случае Новый год буду у Вас встречать. Это непременно.
Дал Ваш рассказ Маше. Пусть почитает на сон грядущий.
Будьте здоровы. Всего хорошего!
Ваш А. Чехов.
Корректуру посылаю одновременно с сим*.
Альбову М. Н., 14 декабря 1891*
1062. М. Н. АЛЬБОВУ
14 декабря 1891 г. Москва.
14 дек.
Уважаемый Михаил Нилович!
Некий Ив. Греков, молодой человек, прислал мне из Воронежа свою повесть «Нищие духом»* с просьбою переслать ее в «Северный вестник» и протежировать ему.
Сегодня я послал Вам повесть. Адрес автора Вы найдете на обертке.
Будьте здоровы.
Ваш А. Чехов.
Егорову Е. П., 14 декабря 1891*
1063. Е. П. ЕГОРОВУ
14 декабря 1891 г. Москва.
14 дек.
Уважаемый Евграф Петрович! Посылаю Вам собранные мною 116 р. Продолжение будет. Список жертвователей я пришлю в следующий раз.
Собираю я втихомолку, без какого-либо шума, и думаю теперь, что письмо в редакцию или корреспонденцию, о которой я писал*, следует поместить в газете не раньше января. Я полагаю, что в январе у Вас уже прочно будет стоять лошадиное дело, картина будет ясна, а следовательно, и для жертвователей всё будет ясно; в январе я приеду к Вам непременно и вместе сочиним что-нибудь*. Во всяком случае сочинить что-нибудь нужно.
Напишите же насчет школьников и их кормления*. Я тотчас же помчусь в Комитет грамотности, который поможет Вам. Вообще пишите. Без Ваших распоряжений я не ступлю самостоятельно ни одного шага. Я Ваш агент, так Вы и смотрите на меня и почаще пишите руководства ради.
Мои Вам кланяются.
