Весь сентябрь работал, как барано́вский Моисей. Совершил два великих дела: кончил повесть для ноябр<ьской> книжки «Сев<ерного> вест<ника>» и написал пьесу, которая пойдет в Питере* 31 окт<ября>. Некуда девать денег.
Ваш А. Панов*.
Куманину Ф. А., 10 октября 1889*
695. Ф. А. КУМАНИНУ
10 октября 1889 г. Москва.
10 октябрь.
Моя пьеса называется так: «Леший», комедия в 4 действ<иях>. Вы спрашиваете*, уверен ли я, что она пойдет на сцене Малого театра? Пока она не пройдет сквозь цензуру и Литерат<урно>-театр<альный> комитет и пока не будет прочитана актерами Малого театра, я ничего не могу сказать Вам с уверенностью. Что же касается «Калхаса», то в прошлый сезон о нем был у меня с Ленским разговор; собирались ставить и всё откладывали. Теперь же я до поры до времени не хотел бы напоминать об этом ни печатно, ни устно. Рисунок Пастернака* очень хорош. Простите, что задержал.
Ваш А. Чехов.
На обороте:
Его высокоблагородию
Федору Александровичу
Куманину.
Чайковскому П. И., 12 октября 1889*
696. П. И. ЧАЙКОВСКОМУ
12 октября 1889 г. Москва.
Многоуважаемый Петр Ильич!
В этом месяце я собираюсь начать печатать новую книжку своих рассказов; рассказы эти скучны и нудны, как осень, однообразны по тону, и художественные элементы в них густо перемешаны с медицинскими, но это все-таки не отнимает у меня смелости обратиться к Вам с покорнейшей просьбой: разрешите мне посвятить эту книжку Вам*. Мне очень хочется получить от Вас положительный ответ, так как это посвящение, во-первых, доставит мне большое удовольствие, и, во-вторых, оно хотя немного удовлетворит тому глубокому чувству уважения, которое заставляет меня вспоминать о Вас ежедневно. Мысль посвятить Вам книжку крепко засела мне в голову еще в тот день, когда я, завтракая с Вами у Модеста Ильича, узнал от Вас, что Вы читали мои рассказы*.
Если Вы вместе с разрешением пришлете мне еще свою фотографию*, то я получу больше, чем стою, и буду доволен во веки веков. Простите, что я беспокою Вас, и позвольте пожелать Вам всего хорошего.
Душевно преданный
А. Чехов.
12 окт. 89.
Чехову Ал. П., 12 или 13 октября 1889*
697. Ал. П. ЧЕХОВУ
12 или 13 октября 1889 г. Москва.
Великолепный и женатый брат мой Саша!
У меня к тебе есть просьба, которая очень затруднит тебя, но тем не менее подлежит скорейшему исполнению. Я спешно приготовляю материал для новой книжки. В сию книжицу между прочим войдет рассказ «Житейская мелочь»*. Первая часть этого рассказа помещена в 4404 № «Нового времени» (июнь 1888 г.) и имеется у меня, вторая же часть помещена в одном из ближайших по 4404 номеров и у меня не имеется. Я убедительно прошу тебя поспешить отыскать эту вторую часть. Если можно достать номер газеты, то вышли номер; если нельзя достать, то поручи кому-нибудь скопировать. Копировать можно хоть куриным почерком, лишь бы только скорее. Не откажи.
Когда приедет Суворин?*
Твой посаженый папаша держит экзамены*. Зубрит. Все здоровы. Батька стареет.
Твоей половине и двум шестнадцатым мой поклон и благословение навеки нерушимое.
Твой А. Чехов.
Хотел было приехать в Питер к 25 октября, но ваша дирекция забраковала мою новую пьесу*. Подробности узнаешь у Свободина.
Суворину А. С., 13 октября 1889*
698. А. С. СУВОРИНУ
13 октября 1889 г. Москва.
13 октябрь (нехорошее число для начала).
С приездом!!
Приглашением остановиться у Вас я, конечно, воспользуюсь очень охотно. Тысячу раз благодарю. Приеду же я гораздо позже, чем в октябре или в ноябре.
У меня всё обстоит благополучно. Я почти здоров, семья тоже, настроение хорошее, деньги есть, и хватит их мне до Нового года, лени пока нет. Летом я бездельничал, в последние же месяцы сделал больше, чем можно было ожидать от такого литературного тюленя, как я. Во-первых, написал я повесть* в 4½ листа; закатил я себе нарочно непосильную задачу, возился с нею дни и ночи, пролил много пота, чуть не поглупел от напряжения — получилось вместе и удовольствие, и дисциплинарное взыскание за летнее безделье. Напечатана будет повесть в ноябр<ьской> книжке «Сев<ерного> вестника».
Во-вторых, едва успев кончить повесть и измучившись, я разбежался и по инерции написал четырехактного «Лешего», написал снова, уничтожив всё, написанное весной*. Работал я с большим удовольствием, даже с наслаждением, хотя от писанья болел локоть и мерещилось в глазах чёрт знает что. За пьесой приехал ко мне Свободин и взял ее для своего бенефиса (31 октября). Пьеса читалась Всеволожским, Григоровичем и Кo. О дальнейшей судьбе ее, коли охота, можете узнать от Свободина, лица заинтересованного, и от Григоровича, бывшего председателем того военно-полевого суда, который судил меня и моего «Лешего». Пьеса забракована*. Забракована ли она только для бенефиса Свободина (великие князья будут на бенефисе) или же вообще для казенной сцены, мне неизвестно, а уведомить меня об этом не сочли нужным.
В-третьих, я тщательно приготовляю материал для третьей книжки рассказов. Конечно, с книжкой обращусь опять к Вам — это 1 или 2-го ноября, не раньше. Теперь я, отдыхаючи, переделываю рассказы, кое-что пишу снова*.
Вот и всё. Интересного ничего нет.
Говорить ли, отчего я не поехал за границу? Если не скучно, извольте. 1-го июля я выехал за границу в подлейшем настроении, оставив в таком же настроении всю семью. Настроение было безразличное: в Тироль ли ехать, в Бердичев, в Сибирь ли — всё равно. Зная, что в Тироле Вы проживете целый месяц, я решил заехать по пути в Одессу, куда телеграммами приглашал меня Ленский. В Одессе я застал труппу Малого театра. Тут я, лениво философствуя и не зная, куда деваться от жары, размыслил, что на дорогу у меня не хватит денег, но все-таки решил ехать в Тироль. Но вот что ударило меня по ногам и сбило с толку: Ваши телеграммы я получал, а мои телеграммы не доходили до Вас, и я получал такой ответ (документы целы): «Souvorin inconnu Dépêche en dépôt-direction»[22]. А тут пошли всякие соблазны, финансовые соображения и проч., что всё вместе взятое окончательно сбило меня, спутало, и я из Одессы, имея в кармане менее 400 руб., поехал в Ялту. Здесь застрял. Описывать свои крымские похождения не стану, ибо для этого у меня не хватает таланта английского юмориста Бернарда*.
