Пьесу Маслова читает Петипа*. У Корша кавардак. Лопнул паровой кофейник и обварил у Рыбчинской лицо, Глама-Мещерская уехала в Петерб<ург>, у Соловцова больна подруга жизни Глебова и т. д. Играть некому, никто не слушается, все кричат, спорят… По-видимому, обстановочная, костюмная пьеса будет с ужасом отвергнута… А мне хотелось бы, чтоб «Обольстителя» поставили. Я не ради Маслова хлопочу, а просто из сожаления к сцене и из самолюбия. Надо всеми силами стараться, чтобы сцена из бакалейных рук перешла в литературные руки, иначе театр пропадет.
Кофейник убил моего «Медведя». Рыбчинская больна, и играть некому.
Все наши Вам кланяются. Анне Ивановне, Насте и Боре мой сердечный привет.
Ваш А. Чехов.
Водевили можно печатать летом, а зимою неудобно. Летом я каждый месяц буду давать по водевилю, а зимою надо отказаться от этого удовольствия.
Запишите меня в члены Литературного общества*. Когда приеду, буду посещать.
Лейкину Н. А., 5 ноября 1888*
521. Н. А. ЛЕЙКИНУ
5 ноября 1888 г. Москва.
5 ноябрь.
Добрейший Николай Александрович, насчет рисунков я дал знать Николаю* и, когда увижу его, прочту ему нотацию.
Ваш водевиль присылайте непременно*. Я прочту его и отдам тому актеру, которого найду наиболее подходящим к роли. Корш платит по 6 рублей за акт. Если пришлете водевиль на этих днях, то он пойдет до Рождества.
У Вас вышла книга — сценические произведения*. Послали ли Вы ее на комиссию Рассохину?
У меня маленькая семейная неурядица* и безденежье отчаянное. Гонорара ниоткуда не получаю, а премии не шлют. Неурядица и безденежье сковали меня. Погода скверная, снегу нет, всюду скучно; пить и есть не хочется — одним словом, форменная меланхолия.
У меня с большим успехом идет у Корша шутка «Медведь». По всем видимостям, этот медведь надолго прилипнет к репертуару, а в провинции и на любительских сценах его будут часто разделывать. Жаль, что у меня нет времени и охоты писать юмористику для сцены.
Если мне приходится получить что-нибудь за «Пестрые рассказы»*, то не высылайте теперь, а припрячьте к весне, когда мое безденежье достигнет кульминационной точки. Приблизительно: сколько мне приходится?
Если Ежов в самом деле не ведает, что творит*, то, уверяю Вас, я тут ни при чем. Я иногда только помогаю и сватаю, но никогда не сбиваю людей с позиции. Я не советовал Ежову бросать училище, не советую опять поступить на службу… Не имею права советовать, где не спрашивают моего совета. Если спросит, то посоветую и, конечно, в том духе, в каком подобает. Ежову его жизнь видней, чем мне, — согласитесь.
Сейчас получил известие: премию вышлют мне через 5–6 недель! Утешительно при моем безденежье… Если сумма за «Пестрые рассказы» превышает сто рублей, то пришлите мне* сто рублей, если же не превышает, то не присылайте. Надо за фатеру платить.
Должно быть, в ноябре увидимся… Я буду у Вас в день своего приезда к вечернему чаю.
Поклонитесь Вашим и будьте здоровы. Привет Виктору Викторовичу*.
Ваш А. Чехов.
* через банкирскую контору Волкова — этак меньше хлопот.
Чехову Ал. П., 6 ноября 1888*
522. Ал. П. ЧЕХОВУ
6 ноября 1888 г. Москва.
6 ноябрь.
Раскаявшийся пьяница!
Прости, что я долго не отвечал на твои поганые письма: одолели лень, скука и безденежье. Вексель я получил и уже давно прожил. Что ты поделываешь? Что пишешь? Куда стремишься и чего ждешь?
Я приеду в конце ноября или в начале дек<абря>, вероятно, с сестрой.
Передавал ли тебе поклон Суворин-фис, который гостил у нас?
Премию обещают мне выслать не ранее 5–6 недель. Was werde ich essen?[3]
Не приходится ли мне хотя два гроша за «Сумерки»? Если приходится, то возьми, пожалуйста, и вышли. Ах, если бы сто рублей! Мне за квартиру платить нечем. NB: У Суворина не проси.
Мне «Сев<ерный> вестник» должен около 300 и не шлет*. Это секрет.
Пришли мне свой домашний адрес.
Суворин-фис очень теплый парень. С ним можешь быть вполне откровенен, он не продаст.
Мой «Медведь» идет с успехом. Театр рыгочет.
Мне прибавка: за беллетристику получаю уже 20 к., а за публицистику 15 к.
Кланяйся цуцыкам. Если Николка всё еще продолжает быть нем*, то ты сводил бы его к психиатру. Мальчик, судя по глазам, лицу и поступкам, совсем нормален. Не понимаю его немоты. Виновата какая-нибудь мозговая извилина. Будь здрав.
Николке приспичило: требуют вид.
Твой А. Чехов.
Чехову Ал. П., 6 или 7 ноября 1888*
523. Ал. П. ЧЕХОВУ
6 или 7 ноября 1888 г. Москва.
Korbo, canis clarissimus, mortuus est. Gaudeo te asinum, sed non canem esse, nam asini diutius vivunt[4].
Леонтьеву (Щеглову) И. Л., 7 ноября 1888*
524. И. Л. ЛЕОНТЬЕВУ (ЩЕГЛОВУ)
7 ноября 1888 г. Москва.
7 ноябрь.
Милый Жанчик! Если уж Вы так великодушно соглашаетесь брать на себя каторжный труд — возиться с приятельскими поручениями, то пеняйте на себя. В четверг в 3 часа пополудни Вы получите 2 экз. «Медведя», которые прошу вручить дедусе. В субботу Вы вообразите, что Вам хочется прогуляться, и поезжайте в Комитет*. Если пьесу одобрят, то свободный экземпляр возьмите и вручите актеру или актрисе по своему усмотрению. Вы рекомендуете Савину и Сазонова?* Хорошо. Тихонов рекомендует Далматова и Васильеву… И это хорошо. То есть, мне решительно всё равно, так как питерской труппы я не знаю. Делайте, что хотите, а если не будете делать, то в претензии не буду. Мне стыдно злоупотреблять приятельскими отношениями и седлать ни за что, ни про что Жана Щеглова — невиннейшего из людей и драматургов.
Если одно поручение недостаточно ошеломило Вас, то вот Вам другое — похуже и помельче. Я нацарапал специально для провинции паршивенький водевильчик «Предложение» и послал его в цензурию. Просил в прошении выслать в библиотеку Рассохина*. Если, ангел, будете в цензуре, то скажите Крюковскому, что в таком-то городе живет Петр Иваныч Бобчинский и что я купно с Рассохиным слезно молим цензурную гидру не задерживать водевиля в карантине. Водевильчик пошловатенький и скучноватенький, но в провинции пойдет: две мужские роли и одна женская. «Предложение» ставить в столицах не буду*.
