IV акт совсем новый. — Передавая «Лешего» в Александринский театр, Чехов говорил, что IV акт он изменит. О первом варианте IV акта, законченном в октябре 1889 г., писал Суворину П. М. Свободин. См. примечания к письму 720^*.

…сделал мне несколько указаний, весьма практических. — Эти указания были сделаны, очевидно, в беседе с Чеховым. 6 ноября 1889 г. Вл. И. Немирович-Данченко писал Чехову: «А много хочется наговорить по поводу „Лешего“. Ленский прав, что Вы чересчур игнорируете сценические требования, но презрения к ним я не заметил. Скорее — просто незнание их. Но я лично не только не принадлежу к горячим защитникам их, а, напротив, питаю совершенное равнодушие, несмотря на то, что числюсь профессиональным драматургом <…> Я хочу сказать, что понимаю требования сцены или, как выражаются, сценичность не так, как ее понимают „знатоки“. И с моей точки зрения, Вам легко овладеть сценой. Что они там ни говори, жизненные яркие лица, интересные столкновения и правильное развитие фабулы — лучший залог сценического успеха» (Вл. И. Немирович-Данченко. Избранные письма, М., 1954, стр. 54).

Мужчины ~ играют недурно, дамы ~ играют скверно. — В пьесе «Леший» мужские роли исполняли: Н. П. Рощин-Инсаров (Хрущев), В. В. Чарский (Серебряков), И. П. Киселевский (Войницкий), Н. П. Новиков-Иванов (Дядин), В. А. Самойлов-Мичурин (Желтухин), Н. Н. Зубов (И. И. Орловский), Н. Н. Соловцов (Ф. И. Орловский); женские — М. М. Глебова (Елена Андреевна), Н. Д. Рыбчинская (Соня), А. П. Аграмова (Мария Васильевна), М. М. Синельникова (Юля).

…как сойдет моя пьеса, напишет Вам нудный Филиппо…— 28 декабря С. Н. Филиппов действительно написал А. С. Суворину о премьере «Лешего»: «„Леший“ собрал совершенно праздничную публику, ту публику, которую обыкновенно никогда не встретишь в дни первых представлений. Разумеется, такой состав зрителей никоим образом не компетентен и выражения его одобрений или неодобрений неважны. Тем не менее я должен констатировать шумные вызовы Чехова и исполнителей в первых трех актах пьесы. В последнем были легонькие протесты, но, во-первых, это явление обычное, во-вторых — четвертый акт, по-моему, слабее предыдущих. <…> Романическая завязка <…> естественно развязывается в последнем действии <…> В этом смысле, т. е. психологически, рисунок последнего действия верен. Но в пьесе на первом плане идейная сторона. Эта сторона, по-моему, достаточно развита в первых трех действиях. Идея пьесы с достаточной полнотой выясняется в них, и вот почему, вероятно, последний акт уже не производит того впечатления, которое дают первые. Кроме того, он скомкан. <…> Режиссерских просчетов, как и следовало ожидать, у Соловцова было немало. <…> Общий тон исполнения был, однако, выше среднего <…> Я думаю, что „Леший“ будет иметь успех, в особенности, когда исполнители освоятся. На первом представлении они все трусили, за исключением Соловцова <…> Суммируя отзывы и разговоры публики в антрактах, можно с уверенностью сказать, что пьеса понравилась». Это письмо Филиппова Суворин отослал Чехову со следующим замечанием на полях: «Что ж это за рецензия? Если для меня, то это неважно, если для публики, то не годится. Прочтите пожалуйста, А. Суворин» (ГБЛ). О премьере «Лешего», причинах его неуспеха А. С. Лазарев (Грузинский) писал в воспоминаниях: «Я был на первом представлении „Лешего“ в Москве, в театре Абрамовой, и должен сказать, что спектакль окончился провалом и автор хорошей пьесы совершенно незаслуженно был освистан <…> Театр Корша просил у Чехова „Лешего“ для постановки; но Чехов, очень друживший с покойным Соловцовым, которому был посвящен чеховский „Медведь“, отдал „Лешего“ молодому театру Абрамовой, только что открывшемуся тогда; между театром Корша и театром Абрамовой горела вражда, и борьба шла не на живот, а на смерть (Абрамова и Соловцов перед тем служили у Корша); это и погубило пьесу.

Первый спектакль с „Лешим“ шел на праздниках <…> публика была праздничная и к драматическим тонкостям и достоинствам в высокой степени равнодушная; с левой стороны две или три ложи бельэтажа были заняты артистами театра Корша, и их зловещие физиономии не предвещали решительно ничего хорошего.

Играли „Лешего“ очень недурно; особенно выделялись, насколько помню, известная артистка Глебова, Абрамова, Новиков-Иванов, Соловцов и, если память не изменяет мне, Рощин-Инсаров. Первые акты понравились; автора, кажется, даже вызывали, не без легких протестов со стороны артистов театра Корша; но в антрактах они ходили в буфет, в фойе, среди публики, и не уставали повторять:

— Ну, Чехов! Написал пьеску! Чёрт знает, что за пьеса!

Последний акт испортил Чехову дело. Последний акт был очень длинен, показался скучным и утомил праздничную публику, которая, между прочим, была разочарована тем, что настоящего лешего, на что она рассчитывала, так и не увидала на сцене. В конце концов публика разошлась бы совершенно спокойно, как она расходится после десятка не произведших на нее впечатления пьес; но это было невыгодно артистам враждебного театра.

На вызовы артистов они отвечали отчаянным шиканьем; когда же несколько голосов попробовали вызвать автора, раздался неистовый рев: из артистических лож шипели, свистали в ключи (я могу сослаться на многих свидетелей этого), чуть не мяукали. Получился грандиозный скандал, к которому приложили руку все недоброжелатели Чехова, все завистники…» («Южный край», 1904, № 8155, 18 июля).

Пьеса была снята с репертуара после пяти спектаклей.

М. П. Чехов писал Чехову в Петербург 17 января 1890 г.: «„Леший“ шел пять раз, всё сбавляя и сбавляя сборы (до 300 р.), Вафля под конец, на мой взгляд, сбился на шарж, а Рыбчинская, тоже на мой взгляд — стала играть много ленивее. Киселевский и профессор — великолепны» (ГЛМ).

749. А. И. СУМБАТОВУ (ЮЖИНУ)

27 или 28 декабря 1889 г.

Печатается по тексту: Чеховский сборник, стр. 56, где опубликована впервые, по автографу, хранившемуся у М. Н. Сумбатовой. Нынешнее местонахождение автографа неизвестно.

Датируется по сообщению о полученных от Суворина книгах о трагедии Шекспира «Макбет», которые просил прислать А. И. Сумбатов-Южин (см. примечания к письму 706^*), поздравлению с праздником и по ответному письму Сумбатова, в котором он просит Чехова провести у него «вечер в субботу 30-го». 24 января 1890 г. Сумбатов сообщил уже А. С. Суворину, что присланные им книги он вернул Чехову (ЦГАЛИ, ф. 459).

А. И. Сумбатов (Южин) ответил письмом без даты: «Дорогой и милый Антон Павлович…» (ГБЛ).

750. И. М. КОНДРАТЬЕВУ

28 декабря 1889 г.

Печатается по автографу (ЦГАЛИ). Впервые опубликовано В. П. Нечаевым «Вопросы театра». М., ВТО, 1966, стр. 302.

Год устанавливается по помете Кондратьева на письме Чехова о времени его получения: «29 декабря 1889».

Пьесу «Леший» я отдал театру Абрамовой по 15 февраля 1890 г. — См. примечания к письму 745^*.

С Александринским театром в Петербурге заключены мною условия…— Из перечисленных условий сохранилось одно — на представление «Медведя», заключенное 29 января 1889 г. (ЦГАЛИ).

Сегодня я еду в деревню, а из деревни в Петербург…— Чехов поехал в Бабкино к Киселевым, и затем через несколько дней в Петербург в связи с подготовкой к путешествию на Сахалин.

317. А. М. ЕВРЕИНОВОЙ

3 или 4 октября 1888 г. Москва.

Упомянуто в письме Чехова к А. Н. Плещееву от 4 октября 1888 г.: «В письме к Анне Михайловне я просил не вычеркивать в моем рассказе <„Именины“> ни одной строки».