Что Вы сделали для сцены? Хотел я почитать про Галеви*, но не собрал «Русских ведомостей».
В Москве ожидают меня заседания Комитета*. Горева и Абрамова долго не продержатся*, но тем не менее, однако, успеют дать Обществу заработать тысячи две-три.
Мне симпатичен Боборыкин, и будет жаль, если он очутится в положении курицы, попавшей во щи. Труппа у него жиденькая*, набранная, если можно так выразиться, из элементов случайных. Мечтает он о классическом репертуаре — это хорошо, но что труппа его из классических вещей будет делать чёрт знает что — это очень скверно.
Кланяюсь всем Вашим, а Вас крепко обнимаю и целую. Будьте счастливы.
Ваш А. Чехов.
Жоржик скоро будет писать Вам.
Куманину Ф. А., 5 сентября 1889*
675. Ф. А. КУМАНИНУ
5 сентября 1889 г. Москва.
5 сентябрь.
Многоуважаемый Федор Александрович, простите, что запаздываю ответом на Ваше письмо. Приехал я в Москву только сегодня.
Мое «Предложение» было уже напечатано* в «Новом времени» № 4732, куда я обещал его еще в прошлом году. Что касается напечатания этой пьесы в «Артисте»*, то оно едва ли возможно. Не в моей власти разрешать печатать то, что уже было однажды напечатано в газете и за что мною уже получены деньги. Неловко. Если, конечно, Суворин разрешит перепечатать с соответственным примечанием, что эта-де пьеса была раньше помещена в «Новом времени», то я ничего не буду иметь против.
Из всех немногочисленных пьес моих можно напечатать только одну, а именно «Лебединую песню (Калхас)», драматическ<ий> этюд в одном действии, который шел когда-то у Корша и, кажется, пойдет в Малом театре*. Пьеса эта была раньше напечатана в «Сезоне» Кичеева, но не целиком, а в сильно сокращенном виде; в «Сезон» я дал только часть первого монолога*. Эту «Лебединую песню» можно достать у Рассохина*. Есть она и у меня, буде пожелаете.
Сегодня я получил письмо от В. С. Лихачева*, автора «В родственных объятиях» и переводчика «Тартюфа». Он мне пишет: «Сегодня я вычитал в газете объявление об издаваемом в Москве журнале „Артист“, а у меня как раз готова оригинальная пятиактная драма». Далее он, Лихачев, поручает мне узнать у Вас об условиях и проч. Если Вы не прочь напечатать у себя его пьесу, то благоволите меня уведомить возможно подробнее: я напишу ему.
А за сим позвольте пожелать Вам всего хорошего и пребыть уважающим
А. Чехов.
Лихачеву В. С., 5 сентября 1889*
676. В. С. ЛИХАЧЕВУ
5 сентября 1889 г. Москва.
5 сентябрь.
Добрейший коллега Владимир Сергеевич!
Сегодня я вернулся в Москву и через ½ часа по прибытии получил Ваше письмо. О существовании «Артиста», подобно Вам, я узнал тоже из газет. Как-то зимою виделся я с его издателем Куманиным, был у нас разговор о журнале, просил он, Куманин, у меня пьесу, но что это за журнал, и зачем он издается, и как его будут звать, я не знал. И теперь почти ничего не знаю.
Кстати, я нашел у себя на столе письмо этого Куманина. Отвечая ему, я писал, между прочим, о Вас и о Вашей пьесе* и попросил его, чтобы он ответил мне возможно скорее и возможно подробнее. Его ответ я сообщу Вам своевременно. Если Вы не прочь верить в предчувствия, то могу Вам сказать еще больше: я предчувствую, что этот Куманин на днях будет у меня. Если предчувствие не обманет, то разговор мой с ним я сообщу Вам письменно тотчас же.
А за сим позвольте пожелать Вам всего хорошего.
Душевно Вас уважающий
Ваш сват (по Академии)*
А. Чехов.
«Иванова» я отдельно не издавал*. Получил из «Сев<ерного> вестн<ика>» сто экземпляров*, но они разлетелись у меня быстро, как дым.
Майкову А. А., 5 сентября 1889*
677. А. А. МАЙКОВУ
5 сентября 1889 г. Москва.
5 сентябрь 89 г.
Многоуважаемый Аполлон Александрович!
Сегодня я вернулся в Москву, о чем имею честь известить Вас на случай, если Вам угодно будет созвать Комитет*. Адрес прежний, т. е. Кудринская Садовая, д. Корнеева.
С истинным почтением имею честь быть уважающий
А. Чехов.
Линтваревой Е. М., 6 сентября 1889*
678. Е. М. ЛИНТВАРЕВОЙ
6 сентября 1889 г. Москва.
6 сентябрь.
Здравствуйте, уважаемый и добрейший доктор! Наконец мы доехали до Москвы. Доехали благополучно и без всяких приключений. Закусывать начали в Ворожбе и кончили под Москвой. Цыплята распространяли зловоние. Маша во всю дорогу делала вид, что незнакома со мной и с Семашко, так как с нами в одном вагоне ехал проф<ессор> Стороженко, ее бывший лектор и экзаменатор. Чтобы наказать такую мелочность, я громко рассказывал о том, как я служил поваром у графини-Келлер и какие у меня были добрые господа; прежде чем выпить, я всякий раз кланялся матери и желал ей поскорее найти в Москве хорошее место. Семашко изображал камердинера.
В Москве холодно, в комнатах не прибрано, мебель тусклая. Вся душа моя на Луке. Хочется сказать Вам тысячи теплых слов. Если бы было принято молитвословить святых жен и дев раньше, чем ангелы небесные уносят их души в рай, то я давно бы написал Вам и Вашим сестрам акафист и читал бы его ежедневно с коленопреклонением, но так как это не принято, то я ограничиваюсь только тем, что зажигаю в своем сердце в честь Вашу неугасимую лампаду и прошу верить в искренность и постоянство моих чувств. Само собою разумеется, что среди этих чувств самое видное место занимает благодарность.
Кланяйтесь, пожалуйста, всем Вашим, не минуя никого, ни Григория Алекс<андровича>, ни Домнушки, ни Ульяши. Надеюсь, что Егор Михайлович уже перестал заниматься свинством, т. е., иначе говоря, уже не возится со своей свинкой. Александре Васильевне передайте, что она поступила несправедливо, не взяв с меня ничего за маленький флигель. Брали с Деконора, берете с Артеменко, а ведь я, надеюсь, ничем не хуже их.
Вчера в день приезда у меня уже были гости. Семейство мое шлет всем Вам сердечный привет. Семашко тоже.
