Так я в 1998 году действительно покончил с деньгами, которые имелись у «дорогих россиян», вспомнил с ужасом Ельцин. Что же это, панимаш, я ленинский завет в действительность воплотил?!

- Ну, товарищи и господа, мне некогда теоретические абстракции дебатировать, - бесцеремонно заявил практичный Ильич. - Дела ждут, пойду к себе в призрачный Разлив.

- Анекдот хотите услышать на эту тему, герр Ленин? - попытался задержать его Ницше.

- Конечно! - Ульянов был большим ценителем юмора и сатиры.

Молотов вспомнил:

- «Ленина вижу сейчас к-как живого. Между прочим, он с-смеялся очень ярко иногда. Как к-колокольчик. Ха-ха-ха-ха-ха! Раскатисто. Если в хорошем н-настроении... Раскатисто очень, да. Он человек был, ну, не то что в-веселый, но не надутый, чувство юмора у него было... Простой. В общении р-русский он был человек. Ну и п-пустых разговоров с ним я не знаю. У него и роль была такая в жизни. Но вместе с тем, он п-простой, душевный человек. Я имел возможность близко его н-наблюдать, конечно.

Ленину, я бы сказал даже, не столько чувство юмора было присуще, сколько присуще п-понимание веселости, да и юмора. Он сам р-реагировал очень вспыльчиво, можно сказать. От души... Человек колоссальной энергии, мало п-пожил. Немецкого в нем было мало, нет, но аккуратность, организованность – ч-чертовская. Чертовская организованность!»

- Ага, перенял у меня! - съехидничал Сатана.

- К Вашему столетнему юбилею в СССР выпустили вино «Ленин в розливе», - выдал свою байку Ницше.

- Ха-ха-ха! - звонким колокольчиком залился Старик. - А я Вам в ответ другой анекдот расскажу, которым меня некогда попотчевали: «Чем кончится большевистская революция? Прочтите слова «молот, серп» наоборот: получается «престолом». А ведь в точку, Иосиф Виссарионович! - основатель СССР опять покатился со смеху. - Ладно, делу время, потехе – час, пойду...

- Подождите, Владимир Ильич! - остановил его Сталин. - Примите, пожалуйста, ходоков...

- Сами не можете?

Они очень каверзные вопросы задают...

Придется задержаться: с простыми людьми надо общаться. «Вышли мы все из народа»...

Давно пора бы вернуться! - съязвил Ницше.

- Вам бы, господин философ, вспомнить притчи Соломона: «Кто хранит уста свои, тот бережет душу свою, а кто широко отворяет рот, тому беда»! - не замедлил с ответом Ульянов. - Впускайте ходоков!

В кабинет робко втиснулись чертова дюжина душ, точнее, душонок – до дрожи испуганных.

- Товарищ Ленин, мы – выборные от группы селян. Посланы Вас попросить: покажите нам «это»...

- Что именно?

- Ну, мы же пели: «И как один умрем в борьбе за это». Вот и хотим посмотреть, за что мы боролись и умерли.

- Смотрите вокруг себя – и вы не только «это», но и то, и другое увидите!

- Да мы смотрели, но так и не поняли: где все-таки мы сейчас находимся?

- А как вы сами считаете?

- Сдается нам, что в пекле...

- Так, так... Ну, а признаки ада, о которых вам попы рассказывали еще до революции, знаете?

- Да...

- Перечислите их...

- Ну, черти с вилами, котлы со смолой, рогатый Дьявол на троне...

- И вы всю эту бесовщину видите вокруг?

- Нет...

- Так причем здесь преисподняя?! Вы, товарищи, находитесь в том самом светлом коммунистическом будущем, о наступление которого «так долго говорили большевики!».

Г. Соломон: «Отмечу одно обстоятельство, которое, наверное, удивит читателя, не знавшего и не слыхавшего Ленина как оратора на публичных собраниях. Он был очень плохой оратор, без искры таланта: говорил он, хотя всегда плавно и связно и не ища слов, но был тускл, страдал полным отсутствием подъема и не захватывал слушателя. И если тем не менее, как это было в России и до большевистского переворота и после него, толпы людей слушали его внимательно и подпадали под влияние его речей, то это объяснялось только тем, что он говорил всегда умно, а главное, тем, что он говорил всегда на темы, сами по себе захватывающие его аудиторию... Естественно, что толпы, состоявшие из крестьян, рабочих, солдат, бежавших с фронтов, и матросов, впитывали в себя его слова с восторгом. Конечно, он был большим демагогом, и его речи на указанные темы и в духе, столь угодном толпе или толпам, вызывали целые бури и ликование, и толпа окружала его непобедимым ореолом».

- Помните, товарищи, что такое коммунизм?

- Так точно, - ответила душенька с замашками бывшего военного. - На политзанятиях в артиллерийской школе мы проходили тему «Наша цель – коммунизм».

Ницше радостно хихикнул. Старик поморщился, но так как никто из ходоков двусмысленности не понял, от комментариев воздержался.

- Давайте, товарищи, рассмотрим основные признаки коммунистического общества с точки зрения учения Маркса. Первое – это принцип: «От каждого – по способностям, каждому – по потребностям». Не будете отрицать, что руководство Второго СССР задействовало полностью все ваши способности? Не отрицаете, прекрасно. Пойдем дальше. Хоть у кого-либо из вас есть неудовлетворенные потребности? Есть, пить, спать, сходить в туалет хотите?

- Нет...

- Не дадут по потребностям – приворуем по способностям! - пообещал какой-то аноним.

- Не выйдет! При коммунизме воровать нечего – все украдено еще при социализме! - зашелся от смеха Дьявол. Ленин невозмутимо продолжал опрос:

- Женщин вожделеете?

- Нет... Но, кстати, насчет баб: вроде при коммунизме они должны быть общими?

- Какая чушь, товарищи. Речь идет не о введении общности жен, а об исчезновении буржуазной семьи! Отмирание ее предсказывалось товарищами Марксом и Энгельсом как один из итогов пролетарской революции – наряду со стиранием различий между городом и деревней, уничтожением частной наживы, наемного труда, провозглашением общественной гармонии. Заметьте, всего этого нет в нашем сегодняшнем обществе, что еще раз доказывает его коммунистическую сущность.

Теперь о новой форме семьи. Еще в ноябре 1917 года большевиками были изданы Декреты о равенстве мужчин и женщин, о гражданском браке. Под гражданским браком понималось не совсем то, что вам нравится: не сожительство без регистрации, а брак, зарегистрированный государством, без венчания в церкви. Но это ведь не «уничтожение семьи»...

- А как же у коммунистов какая-то баба выводила народ на улицу всех подряд голышом?

- Ну, это была теоретическая ошибка товарища Александры Коллонтай. Она еще в царское время организовала общество «Долой стыд». Члены его выходили на улицы голыми, с лентами через плечо и надписью: «Долой стыд». Но при чем тут обобществление баб, простите за каламбур...

- За что?

- Неважно...

- Товарищ Ленин, мы Вас готовы за любые слова обидные простить. Но ведь общие жены – вовсе не плохая идея, - заявила душонка, на которой стояла печать: «сексуальный маньяк». - Мы вот в конце 17-го в Саратовской губернии издали указ на этот счет. Разрешите огласить!

«Декрет Саратовского губернского совета народных комиссаров об отмене частного владения женщинами.

Законный брак, имеющий место до последнего времени, несомненно является продуктом того социального неравенства, которое должно быть с корнем вырвано в Советской республике. До сих пор законные браки служили серьезным оружием в руках буржуазии в борьбе с пролетариатом, благодаря только им все лучшие экземпляры прекрасного пола были собственностью буржуазии, империалистов, и такой собственностью не могло не быть нарушено правильное продолжение человеческого рода. Потому Саратовский губернский совет народных комиссаров с одобрения Исполнительного комитета Губернского совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов постановил:

1. С 1 января 1918 года отменяется право постоянного пользования женщинами, достигшими 17 лет и до 32 лет.

2. Действие настоящего декрета не распространяется на замужних женщин, имеющих пятерых и более детей.

3. За бывшими владельцами (мужьями) сохраняется право на внеочередное пользование своей женой.