- Хох! Хох! - даже с женщинами нацисткие главари не испытывали подобного удовлетворения.
- Хочу добавить, господа, что именно в те дни Россия досрочно выводила из Германии свои войска. Никаких серьезных контрибуций Ельцин за это не потребовал. Обычно исполнителям платят гонорар. А наш герой сэкономил немецкому народу несколько миллиардов марок – за то только, что лично потешил его разнузданной комедией... Куда там Чарли Чаплину! - насмешничал «серый генерал».
ЕБН, как всегда, попытался закамуфлировать правду:
- «Это были тяжелые для меня дни. Со стороны такое поведение могло показаться диким, нелепым. Но я-то знал, чего не знали ни мои помощники, ни журналисты, ни все яростные обличители. Стресс, пережитый в конце 93-го года, во время путча и после него, был настолько сильным, что я до сих пор не понимаю, как организм вышел из него, как справился. Напряжение и усталость искали выхода. Там, в Берлине, когда вся Европа отмечала вывод наших последних войск, я вдруг почувствовал, что не выдерживаю. Давила ответственность, давила вся заряженная ожиданием исторического шага атмосфера события. Неожиданно для себя не выдержал. Сорвался...
Я помню, что тяжесть отступила после нескольких рюмок. И тогда, в этом состоянии легкости, можно было и оркестром дирижировать».
- Аргументация Ваша, - скривился разведчик-докладчик, - не выдерживает критики. Путч, на который Вы ссылаетесь, завершился 4 октября 1993 года, в Берлине же Вы ломали комедию 30 августа следующего года. То есть прошло без малого десять месяцев. Любому бы хватило, чтобы выйти из стресса! Да и рюмок было не «несколько» - Вы с Грачевым пили тогда, как лошади! Даже не как воспетая в песнях «пара гнедых», а как целая «русская тройка»!
- А декокт какой ты изобрел: водка, шнапс, пиво и красное вино! Это даже не коктейль «Кровавая Мэри», а посильнее смесь: «Динамитный Боря»! - облизнулся Ницше.
- Вы говорите как знаток, герр философ! - поморщился Гитлер. - Ваше отношение к спиртному?
- «Мальчиком я думал, что потребление вина, как и курение табака, вначале есть только тщеславие молодых людей, позднее дурная привычка. Чтобы верить, что вино просветляет, для этого я должен быть христианином, значит, верить в то, что является для меня абсурдом. Довольно странно,что при этой крайней способности расстраиваться от малых, сильно разбавленных доз алкоголя, я становлюсь почти моряком, когда дело идет о сильных дозах. Еще мальчиком вкладывал я в это свою смелость. Написать и также списать в течение одной ночи длинное латинское сочинение, с честолюбием в пере, стремящимся подражать в строгости и сжатости моему образцу Саллюстию, и выпить за латынью грог самого тяжелого калибра – это, в бытность мою учеником, ...не состояло вовсе в противоречии с моей физиологией... Позже, к середине жизни, я восставал, правда, все решительнее против всяких спиртных напитков: я, противник вегетарианства по опыту, ... могу вполне серьезно советовать всем более духовным натурам безусловное воздержание от алкоголя. Достаточно воды...»
ЕБН в мыслях послал философа очень далеко.
- Если хотите быть достойным эсэсовцем, с пьянкой надо кончать. «Мы с вами знаем, что только хорошая минеральная вода и замечательные фруктовые соки, равно как и хорошее дешевое молоко, могут вытеснить алкоголь», - назидательно сказал Гиммлер.
Экс-гарант послал рейхсфюрера СС туда же, куда и Ницше, - только уже вслух.
- Ладно, давайте вернемся к достойным качествам нашего недостойного претендента на Железный крест, - смилостивился Гитлер. - Как Вы относитесь к курению, герр Ельцин?
- Не переношу табачного дыма!
- Тут наши вкусы совпадают! Зарубите себе в памяти мой афоризм: «Курение – это месть краснокожих за то, что белые приучили их к спиртному и тем самым обрекли на вымирание».
- При чем тут индейцы? И почему это алкоголь приводит к вымиранию? Русские ведь не вымерли?!
- Ты, очевидно, не знаешь, что табак европейцы завезли из Америки. А насчет своих соотечественников не переживай: вымрут обязательно! Если, конечно, не бросят пить и курить. И если ими и дальше будут править подобные тебе, - «утешил» спутника Ницше.
Фюрер кинул в слишком говорливого философа леденящий взгляд, способный заморозить на лету струйку мочи, и продолжил разглагольствовать:
- «На доме одного нюрнбергского коммерсанта висела табличка: «Курильщиков просят не переступать этот порог». Я повесил такую же на дверях своей квартиры... Когда мой личный фотограф Генрих Хоффман привез осенью 1939 года из Москвы снимки Сталина с трубкой в руках, я запретил их публикацию, чтобы «не нанести ущерб монументальной картине бытия диктатора». Своей будущей супруге я запретил три вещи: танцевать, загорать и курить. «Если бы я заметил, что Ева курит, я тут же бы порвал с ней». Я заявил рейхсмаршалу: Геринг, Вы считатете, что фотографии, где Вы изображены с трубкой в зубах, производят хорошее впечатление? А если Вас увековечат с сигарой во рту, что Вы на это скажете?»
- Я бы сказал: курящий бегемот! - Ницше не уставал подтрунивать. Взгляд Гитлера охладился до температуры жидкого азота.
- «Было бы неверно считать, что солдату на фронте не обойтись без табака. По вине прежнего командования сухопутных войск мы в начале войны первым делом стали выдавать каждому солдату столько-то и столько-то сигарет в день. Теперь уже ничего сделать нельзя. Но как только наступит мир, с этим надо будет кончать. Валюту нужно тратить на что-нибудь полезное, а не на импорт яда».
Не согласен, - подумал Ельцин, - на привозном заграничном табаке мои хлопцы вон какие состояния делали – благодаря таможенным льготам, которые я для них состряпал!
- «А начну я с молодежи. Ей нужно только сказать: не берите пример со стариков, и все будет в порядке!» - продолжал токовать наци №1.
Я своим молодым людям тоже так говорил – и что толку? - продолжал ностальгировать экс-гарант.
- После смерти мамы деньги у меня кончились, работу найти было очень трудно. Ночевал на скамейке в парках, в ночлежках. Перебивался случайными заработками. «Мне долгое время было очень плохо в Вене. Несколько месяцев я не ел горячей пищи. Питался молоком и черствым хлебом. Но зато тратил тринадцать крейцеров в день на сигареты. Выкуривал от 25 до 40 сигарет в день. Но крейцер тогда был больше, чем сегодня десять пфеннингов. И однажды мне пришла в голову мысль: а что, если не тратить 13 крейцеров на сигареты, а купить масла и сделать бутерброды? На это уйдет 5 крейцеров, и у меня еще останутся деньги. Вскоре я выкинул сигареты в Дунай и никогда больше к ним не притрагивался.
Убежден, что если бы я курил, то никогда бы не смог вынести все эти тяжкие заботы, которые уже долгое время гнетут меня. Может быть, это и спасло немецкий народ. Я потерял столько выдающихся людей, которые отравили себя табаком». Герр Ельцин, Вы ведь не пытались бороться с курением в Вашей стране в государственных масштабах?
- Нет...
- И правильно! Пусть русские дохнут от рака легких! Не мы их убьем – так собственная глупость! Гиммлер, для облегчения «обезлюживания» неполноценных наций озаботьтесь, чтобы мое мнение о курении никогда не стало достоянием общественности в России и других неарийских странах. Чем больше у них любителей сигарет и папирос, тем больше их попадет в ад! Ладно, еще какой-нибудь компромат на награждаемого унтерменша у нас есть?
- А как же! - перещеголял зубастой улыбкой самого Дракулу рейхсфюрер. – Поставщики информации в компьютерную сеть, которые называют себя, кажется, факеры...
- Может, хакеры?! - невежливо перебил Гиммлера экс-президент России.
- А есть разница? - обозлился глава СС. Ельцин промолчал: он ее тоже не видел.
- Так вот. Группа неустановленных лиц внедрила в Интернет сведения о том, что наш претендент на Железный крест на самом деле – скрытый жид Эльцинд, один из руководителей сионистско-масонского всемирного заговора. Своим преемником он оставил еврея Путинда, а тот, в свою очередь, - Медведмана...
