- Заканчиваю и подвожу итог. Первый президент России во многих смыслах на самом деле был первым. У него имелось несколько основополагающих принципов: свобода лучше цензуры; рынок лучше плановой экономики; самодеятельные люди полезнее чиновников.

Сегодня невозможно даже в страшном сне представить, что какой-нибудь губернатор может собрать подписи против, скажем, поддержки Путиным кровавого режима Каримова в Узбекистане, или криминального соглашения с Туркменбаши «газ в обмен на людей», или против той же войны в Чечне. Я не могу себе представить, что хоть кто-то из высших чиновников осмелится даже просто выступить с критическим замечанием в отношении президента. И уж тем более невероятно, чтобы после такого демарша смельчак не пострадал. Если бы сегодня какой-то губернатор привез протестные подписные листы прямо к воротам Кремля, это расценили бы как террористический акт со всеми вытекающими последствиями.

Когда в последний раз мы все читали открытое письмо российского губернатора, например, о коррупции в высших эшелонах власти? Трудно вспомнить. Невозможно представить и такую ситуцию: открываешь газету, а там опубликовано обращение к Путину, например, губернатора Свердловской области Росселя (при Ельцине очень смелый был губернатор) с требованием разобраться, сколько государство (или конкретные чиновники) получили от сделки с Абрамовичем по покупке компании «Сибнефть»... Сегодня такое невозможно. Но еще недавно мы жили в другой стране...

Душа Ельцина растрогалась до самой своей глубины:

- Не знал я на земле истинных своих друзей! А кого знал — предал, как тебя, Борис, или Коржакова! Винюсь за все! Мой поединок с Горбачевым чуть не привел к гибели страны — теперь я это понимаю. Но, видит Бог, я этого не хотел! Я не был кровожаден, я не убивал, я не подписывал смертных приговоров, за исключением одного, когда казнили 64 бандита. Я не желал смерти даже злейшим врагам. И «я понимаю, - повторил он как-то сказанную в телеинтервью фразу, - что в раю мне не быть... Слишком много грехов...»

- Сколь печально, чадо, что все твои «достоинства» заключаются в «не», - покачал головой апостол Петр. - Хорошо, хоть теперь начал раскаиваться...

- Зинаида, ты всегда ненавидела и большевиков, и предателей, - обратился Дьявол к Гиппиус. - Что скажешь о Борисе? Он ведь и тот, и тот!

- Мне его жалко, тем не менее я его не прощаю. Таким, как он, я в свое время посвятила свое стихотворение «Свеча ненависти».

«Рабы, лгуны, убийцы, тати ли -

Мне ненавистен всякий грех.

Но вас, Иуды, вас, предатели,

Я ненавижу больше всех.

Со страстью жду, когда изведаю

Победный час, чтоб отомстить,

Чтоб вслед за мщеньем и победою

Я мог поверженным - простить.

...Ревниво теплю безответную

Неугасимую свечу.

И эту ненависть заветную

Люблю... но мести не хочу.

Пусть к черной двери искупления

Слепцы-предатели идут...

Что значу я? Не мне отмщение,

Не мой над ними будет суд.

Мне только волею Господнею

Дано у двери сторожить,

Чтоб им ступени в преисподнюю

Моей свечою осветить».

Ельцин дрожал, как крепостная башня под ударами тарана, однако держался мужественно.

- Мне и тебя жалко, Дьявол... Я об этом писала. Ты страдаешь, как люди, и, как многие из нас, все дальше удаляешься от Бога...

С гениальной русской поэтессой согласился гениальный немецкий поэт Генрих Гейне:

- «... В одном своем сонете я написал, как однажды, вызвав черта, узнал в нем одного своего знакомого. Еще вернее было бы сказать, что, приглядевшись к черту, мы обыкновенно узнаем самих себя». И потому подчас жалеем нечистую силу и придаем ей некоторые черты добра.

Коллег поддержал Артуро Граф:

- «Если бы народ имел в том право голоса, то некоторые черти преотлично были бы спасены и оказались бы даже святыми». «Святой черт» - великолепно прозвал бывший инок Илиодор своего сотоварища - «старца» Григория Распутина. В этом случае народ близок к восточным идеям. Возвращение демонов в ангельский вид пророчат и учение раввинов, и Коран, и отдельные христианские мистики и литераторы.

Желание возвратить себе утраченное небо и раскаяние в нелепом возмущении высказывали многие демоны, если верить фольклору и литературе. Об одном из них, весьма достойном сожаления, сообщает Цезарий. В старой английской поэме Дьявол сперва борется против Христа, пришедшего освободить души из ада, но, убедившись, что не в силах Ему противостать, молит:

- Освободи же и меня вместе с ними!

Из стремления к искуплению, естественно, родится воля к поступкам, к искуплению ведущим. Понятно, однако, что эти покаянные средства иногда приходятся чертям не по вкусу и не один бес, попробовав их, отступал, махнув на судьбу свою лапою.

Святой Ипатий уговаривал однажды какого-то черта сотворить покаяние, но тот оказался таким остервенелым, что даже не пожелал признать себя грешником. Значит, не захотел сделать даже первого шага к спасению, потому что покаяние начинается с сознанием греха. В одном итальянском апокрифе о состязании между Христом и Сатаною последний упрекает Искупителя, что Он возлюбил род Адамов более, чем его, Люцифера, создание чина ангельского:

- Человека Ты искупил, а меня покинул в бездне отчаяния!

Христос возражает:

- Если Я не помогаю тебе, причина тому только та, что ты сам помочь себе не хочешь. Потому и помогаю Я человеку, что он сам себе помогает. Точно так же, как его, Я спас бы и тебя, если бы ты догадался помочь себе: покайся, обожай Меня, проси у Меня милости, признай свою вину и поклонись Мне, как владыке.

Дьявол с гордостью отвечает:

- Я скорблю и сокрушаюсь о том, что пал с неба, но не потому, чтобы я хотел поклоняться Тебе или признать себя виноватым. Скорее, чем поклониться Тебе, я согласен быть брошенным на дно ада, в муки, во сто тысяч раз злейшие моих нынешних!

В древнерусской литературе всем вышеприведенным историям соответствует «Повесть о бесе Зерефере», сохранившаяся в списке конца XV или начала XVI века. Демоны заспорили между собою, могут ли они быть прощены от Господа. Один из них, по имени Зерефер, берется узнать, как о том мыслит Сам Всевышний, и научает одного подвижника вознести о том молитву. Явившийся ангел предупреждает праведника, что его обманывает лукавый бес, но так как Бог не отвергает никакого грешника, ищущего с Ним примирения, то небесный вестник сообщает покаянный обряд, которым черт может возвратить себе прежнее ангельское состояние. И когда бес явился за ответом, «старец же ответил: «Заповедати тебе повелел Бог сице: яко да стоиши на едином месте три лета к востоком, взывая во дни и в нощи: «Боже помилуй мне древнее зло!»

Еще, говорят, представители нечистой силы могут исповедываться...

Все ожидали, что Повелитель мух начнет возражать, однако тот удивил всех:

- Исповедь для любого моего слуги совсем не трудное дело, потому что каждый, уже по природе своей, страшный болтун. Очень часто трепливые черти рассказывали святым мужам, без всякой в том нужды и спроса, самые сокровенные и плутовские ухищрения злобы своей. Цезарий повествует, что однажды якобы сам я пришел исповедываться, уповая на милость Господню. Духовник, священник жалостливый и умеренный, назначил мне в эпитимью всего лишь трижды в день преклонять колена и с сокрушенным духом читать молитву: «Господи Боже, сотворивший мя, согреших пред Тобою, помилуй мя!» Но я нашел, что такое унижение мне невместно. Тем дело и кончилось.

Вильгельм из Вадингтона, автор «Руководства прегрешений», сообщил про черта, который, заметив чудотворственное действие и спасительные результаты исповеди, сам решил испытать ее силу и принес некоему святому мужу бесконечный и ужасающий список грехов своих. Но исповедь осталась без последствий, потому что грехи-то черт сосчитал, но покаяться в них отказался.

К другим таинствам мы терпимее: они меньше уязвляют наше самолюбие. В одном шведском процессе 1669 года выяснилось странное обстоятельство: на шабаши местных ведьм я приглашал священника и приказывал себя крестить! Чушь, естественно, но какова идея!