Вильгельма продолжали преследовать старые болячки. В уши приходилось непрерывно закапывать антисептики, порой дело доходило до того, что использовали специальный насос, чтобы откачивать скопившийся там гной. Эти процедуры применялись даже во время плавания на борту «Гогенцоллерна». Кайзер был так подвержен простудам и гриппозным инфекциям, что не допускал к себе тех, у кого проявлялись хоть малейшие симптомы таких заболеваний. Но больше всего его донимали проблемы с ушами и носоглоткой. В дневниковой записи за 16 ноября 1903 года Вальдерзее зафиксировал тревожную новость: Вильгельм перенес операцию по удалению полипа в гортани. Голос у него сел, появилась хрипота. Возникло естественное подозрение, что может повториться та же история, что произошла с его отцом. Однако новообразование оказалось доброкачественным, и к Рождеству голос восстановился. Были и проблемы с сосудами мозга, что сказалось на его правописании — какое-то время Вильгельм игнорировал на письме букву «э», из-за чего его рукописные тексты того времени выглядят довольно странно. Вильгельма некогда упрекали в недостатке любви к отцу, теперь кайзер получал сторицей со стороны старшего сына. В день, когда отцу делали операцию, Вилли Младший принял участие в скачках: теперь-то уж никто ему этого не запретит, радость-то какая! Радость была преждевременной — слегка поправившись, Вильгельм отправил сына под домашний арест и лишил его увольнительных.

У кайзера возникла очередная идея — спровоцировать Данию на конфронтацию с Англией. Для начала его устраивал отказ Дании от нейтралитета. Свои планы он изложил в письме Николаю II 8 января, посоветовав адресату соответствующим образом повлиять на датского короля (который приходился русскому царю дедушкой). К письму Вильгельм приложил несколько вырезок из британских бульварных газетенок, которые были призваны убедить Николая в том, что все англичане ксенофобы и шовинисты. На следующий день он вновь написал Никки послание, в котором по-своему прокомментировал растущую напряженность на Дальнем Востоке: «Дай Бог, чтобы все обошлось наилучшим образом, вопреки стараниям злобной прессы в некоей стране, которая, кажется, не знает, куда девать деньги, и решила теперь оплатить японскую мобилизацию; пусть тратятся — это как в бездонную бочку!»

5 февраля японцы без объявления войны напали на российский флот. Незадолго до этого Вильгельм передал Николаю чертежи двух крейсеров, которые англичане продали Японии. Трудно сказать, насколько это помогло русским.

На берлинских балах в этот год Вильгельм выглядел подавленным. На одном из них, в «Бристоле» на Унтер-ден-Линден состоялась новая встреча с Дейзи Плесс. Доны не было, она лежала с варикозным воспалением вен. По мнению Дейзи, кайзер «выглядел не лучшим образом, был такой бледный». В то время распространился слух о романе между Дейзи и кронпринцем. «Из-за этого, говорят, императрица просила меня не появляться при дворе!» — сообщила она Вильгельму-старшему с очаровательной наивностью. Тот решил рассеять слухи и во время ужина специально усадил ее рядом со старшим сыном. Что-то в Вильгельме изменилось. «В эту зиму кайзер по отношению ко мне стал какой-то не такой — вроде как стесняется», — заметила Дейзи.

Давление на Николая начало приносить плоды. Царь дал согласие на заключение нового торгового договора, что и произошло в июле. 11 февраля в «Морнинг пост» появилась статья, где говорилось о возобновлении «договора перестраховки» между Россией и Германией, — верный признак того, что в Англии забеспокоились. Вильгельм счел момент самым подходящим для того, чтобы послать Николаю каску Александровского полка. Видимо, подарок должен был напомнить о русско-германском сотрудничестве времен антинаполеоновских войн. В качестве наблюдателя он отправил в Россию принца Фридриха Леопольда. О какой символике речь шла в данном случае, трудно сказать.

Вильгельма беспокоил «внутренний враг» — за последние два десятилетия немало правителей стали жертвами покушений! Бюлов пытался его успокоить: «Кайзер Вильгельм I и Великий Король (Фридрих II) никогда не ломали себе голову из-за того, что может случиться с другими. Великому Королю было совершенно безразлично, что там будет с Людовиком XV или Петром III, он преследовал свои цели, шел своим путем. Ваше Величество считает, что времена изменились. Но ни социалистам, ни нигилистам ныне все равно ничего не светит».

12 марта Вильгельм отправился в южный круиз на борту принадлежащего Ллойду лайнера «Король Альберт». Горло еще было не в полном порядке, морской воздух, как считалось, будет полезен для выздоравливающего. 18 марта он был в Гибралтаре, 24-го — в Неаполе. Двумя днями позже он имел встречу с итальянским монархом. 29-го, направляясь в Мессину, он написал Николаю: «Как жаль, что тебя здесь нет…» Кайзер выразил пожелание, чтобы царь заставил участников переговоров по заключению торгового договора действовать быстрее: «Пригласи их на пикничок в Сибирь — и увидишь, как они заспешат!»

В ходе средиземноморского круиза «Король Альберт» сделал остановку в Виго, где Вильгельм встретился с испанским королем Альфонсом XIII. Монархи обсуждали марокканский вопрос. Франция и Испания в то время договаривались о разделе Марокко. Вильгельм в телеграмме Бюлову кратко изложил итоги дискуссии: «Я заявил королю: „Мы не хотим там никаких территориальных приобретений. Только открытых портов, железнодорожных концессий и свободы для ввоза товаров“. Он сразу почувствовал облегчение и был очень доволен».

Кайзер пытался играть на разногласиях европейских держав. В апреле было подписано соглашение о «Сердечном согласии» — возникла Антанта. Условия соглашения оставались скрытыми от глаз общественности, и, воспользовавшись этим, Вильгельм старался убедить Николая в том, что один из пунктов соглашения содержит отказ Франции оказывать помощь России в случае военного конфликта. Он «утешил» царя оригинальным образом: «Конечно, я не пошевелю и пальцем, чтобы как-то повредить ей (России); со стороны автора картины „Желтая опасность“ это было бы крайне нелогичным шагом!» Англия, как бы между прочим добавил Вильгельм, собирается захватить Тибет. Российский монарх должен найти наконец управу на этого несносного «дядюшку Берти», — заключил Вильгельм.

Тему «желтой опасности», которая несет «величайшую угрозу христианству и европейской цивилизации», кайзер развивал в ходе очередной «Кильской недели». Как он выразился, «если русские будут продолжать отступление, желтая раса через двадцать лет овладеет Москвой и Позеном». В Киль съехались видные гости из Великобритании — короля Великобритании сопровождал Лонсдейл. В обмене мнениями принял участие Баллин. На борту яхты своей супруги «Идуна» Вильгельм в личной беседе с английским королем пытался внушить ему свою точку зрения на политику Японии и Китая — метил кайзер, несомненно, в недавно заключенный британо-японский союз. Британский монарх твердо заявил, что придерживается иного мнения: «Японцы — умная, храбрая и благородная нация, столь же цивилизованная, как и европейцы, от которых они отличаются единственно цветом кожи». Вильгельм попытался озадачить собеседника вопросами насчет «Сердечного согласия». Тот заявил, что Антанта «не направлена против Германии. У него нет ни малейшего намерения изолировать Германию».

В дружеские отношения, установившиеся у Вильгельма с Лонсдейлом, вкрался некий холодок — это была работа Бюлова. Канцлер буквально не переносил лорда и во время пребывания в Виндзоре не упускал случая пройтись по его адресу. В своих мемуарах Бюлов назвал Лонсдейла банкротом, личностью глубоко безнравственной, чему доказательством служит тот факт, что у лорда все тело покрыто татуировками в виде пронзенных сердец и купидонов со стрелами. Ознакомившись с этими мемуарами, Лонсдейл выступил с опровержением: «Я действительно татуирован с ног до головы, но я готов предоставить всем желающим возможность убедиться, что на моем теле нет ни одного изображения сердца либо стрелы!» В Киле кайзер подарил Лонсдейлу на этот раз наручные часы. С ними произошла любопытная история: их украли, но затем, как раз накануне войны, сам похититель вернул их леди Лонсдейл со словами: «Я очень извиняюсь, миледи, никак не думал, что это был сам лорд!»