1927 У моря и озер У моря и озер У моря и озер, в лесах моих сосновых, Мне жить и радостно, и бодро, и легко, Не знать политики, не видеть танцев новых И пить, взамен вина, парное молоко. В особенности люб мне воздух деревенский Под осень позднюю и длительной зимой, Когда я становлюсь мечтательным, как Ленский, Затем, что дачники разъехались домой. С отъездом горожан из нашей деревеньки Уходит до весны (как это хорошо!) Все то ходульное и то «на четвереньках», Из-за чего я сам из города ушел… Единственно, о чем взгрустнется иногда мне: Ни звука музыки и ни одной души, Сумевшей бы стиха размер расслышать давний Иль новый — все равно, кто б о стихе тужил. Здесь нет таких людей, и вот без них мне пусто: Тот отрыбачил день, тот в поле отпахал… Как трудно без души, взыскующей искусства, Влюбленной в музыку тончайшего стиха! Доступность с простотой лежат в моих основах, Но гордость с каждым днем все боле мне сродни: У моря и озер в лесах моих сосновых Мы с Музой радостны, но в радости — одни. 1927 На земле в красоте Восемь лет я живу в красоте На величественной высоте. Из окна виден синий залив. В нем — луны золотой перелив. И — цветущей волной деревень — Заливает нас в мае сирень, И тогда дачки все и дома — Сплошь сиреневая кутерьма! Оттого так душисты мечты — Не сиреневые ли цветы? Оттого в упоенье душа, Постоянно сиренью дыша… А зимой — на полгода — снега, Лыжи, валенки, санки, пурга. Жарко топлена русская печь. Книг классических четкая речь. Нет здесь скуки, сводящей с ума: Ведь со мною природа сама. А сумевшие сблизиться с ней Глубже делаются и ясней. Нет, не тянет меня в города, Где царит «золотая орда». Ум бездушный, безумье души Мне виднее из Божьей глуши. Я со всеми в деревне знаком: И с сапожником, и с рыбаком. И кого не влекут кабаки, Те к поэту идут рыбаки. Скучно жить без газет мужичку… Покурить мне дадут табачку, Если нет у меня самого. Если есть — я даю своего. Без коня, да и без колеса Мы идем на озера в леса Рыболовить, взяв хлеба в суму, Возвращаясь в глубокую тьму. И со мной постоянно она, Кто ко мне, как природа, нежна, Чей единственный истинный ум Шуму дрязг предпочел синий шум. Я природой живу и дышу, Вдохновенно и просто пишу. Растворяясь душой в простоте, Я живу на земле в красоте! 1925
Десять лет Десять лет — грустных лет! — как заброшен в приморскую глушь я. Труп за трупом духовно родных. Да и сам полутруп. Десять лет — страшных лет! — удушающего равнодушья Белой, красной — и розовой! — русских общественных групп. Десять лет! — тяжких лет! — обескрыливающих лишений, Унижений щемящей и мозг шеломящей нужды. Десять лет — грозных лет! — сатирических строф по мишени Человеческой бесчеловечной и вечной вражды. Десять лет — странных лет! — отреченья от многих привычек, На теперешний взгляд — мудро-трезвый — ненужно-дурных… Но зато столько ж лет рыб, озер, перелесков, и птичек, И встречанья у моря ни с чем не сравнимой весны! Но зато столько ж лет, лет невинных, как яблоней белых Неземные цветы, вырастающие на земле, И стихов из души, как природа, свободных и смелых, И прощенья в глазах, что в слезах, и — любви на челе! 1927 Не устыдись… Не устыдись, склонив свои колени, Благодарить в восторге небеса, Что зришь еще один расцвет сирени И слышишь птиц весенних голоса. Земля цветет, вчера еще нагая, Цветет душа, ее цветам внемля. Нисходит в сердце радость всеблагая. Ценней бессмертья — смертная земля! Один лишь раз живя на этом свете И ощущая землю только раз, Забудь о судьбах будущих столетий: Вся жизнь твоя — в лучах раскрытых глаз! 1926 В деревушке у моря В деревушке у моря, где фокстротта не танцуют, Где политику гонят из домов своих метлой, Где целуют не часто, но зато, когда целуют, В поцелуях бывают всей нетронутой душой; В деревушке у моря, где избушка небольшая Столько чувства вмещает, где — прекрасному сродни — В город с тайной опаской и презреньем наезжая По делам неотложным, проклинаешь эти дни; В деревушке у моря, где на выписку журнала Отдают сбереженья грамотные рыбаки И которая гневно кабаки свои изгнала, Потому что с природой не соседят кабаки; В деревушке у моря, утопающей весною В незабвенной сирени, аромат чей несравним, — Вот в такой деревушке, над отвесной крутизною, Я живу, радый морю, гордый выбором своим! |
