Таллинн 26 октября 1935 Власть деревни Города выдумывают войны И навязывают их деревне, Потому что помыслы их гнойны В бестолочи пакостной и нервной. Стоит их деревне не послушать, Нечего им сразу станет кушать. Перестанут грозно хмурить брови: Ах, голодным будет не до крови… — Господа с портфелями! Довольно Претворять кошмар корыстный в были. Дайте жить деревне богомольно, То есть так, как вы давно забыли. Таллинн 27 октября 1935 Сонет о верности Не будучи сам верным по натуре, Я верность в женщине ценить привык. Я сдержанный люблю ее язык И глаз тепло прохладное лазури. Я не хочу, чтоб колыхали бури Безоблачный и девственный дневник. И, вместе с тем, чтоб в грусти не поник Росистый взор, и стан не стал понурей. Я умудреннее с годами стал. Неверностью довольно я блистал И даже почернеть успел от блеска… Уж не бренчу я звеньями измен: Должно быть, предыдущая Кармен На сердце след отпечатлела резко. Таллинн 27 октября 1935 Первый улов Как трогателен колкий окушок, Тобой на днях уловленный впервые! Смеялась глуповато-хорошо, Таща его в часы вечеровые. О, видел я, как ты была горда Сознаньем первой выловленной рыбы. Ты в этот миг постигла города: Не более, чем каменные глыбы. Благословен да будет твой улов, От города навек тебя отнявший, Отдавший мне тебя без лишних слов И пробудивший нежность к речке нашей. Я не устану славить некий шок, Тебя потрясший вдруг при первой рыбе. Как восхитителен твой окушок, На вечеревшем пойманный изгибе. Таллинн 27 октября 1935 В лесу осеннем В лесу осеннем, обезлиственном, Вдыхая прелый аромат, Я стану вновь поэтом истинным, Уйдя от городских громад. Ногой по мшистой топи хлюпая И жадно вслушиваясь в тишь, Предам забвенью вздорно-глупое, Что, город, ты в себе таишь. Мне так неудержимо хочется К сплошь прооз ренным лесам, Где станет вновь душа пророчицей И я собою стану сам! Таллинн 29 октября 1935
Гимн вокзалу Даже странно себе представить, На кирпичный смотря забор, Что, оставив плевок заставе, Можно в черный умчаться бор! В бор, где вереск, грибы да белки, Воздух озера молодой И ручьи, что чисты и мелки, Влагой бьющие золотой. Шеломящие мозг подводы На булыжниках городских, — Тишины моей антиподы, — Боже, как я устал от них! Город душу обрек страданью, Город душу мою связал. Потому нет прекрасней зданья В каждом городе, чем вокзал! Таллинн 31 октября 1935 Тоска небытия Не страшно умереть, а скучно: Смерть — прекращение всего, Что было, может быть, созвучно Глубинам духа твоего. Не слышать музыки восхода, Вечерней не узреть воды — Всего, что может дать природа Тебе в награду за труды; Не упиваться лаской милой Любимой женщины твоей, Стать смрадной падалью могилы, Безмозглых жертвою червей, — Ах, что же может быть скучнее И безотрадней доли той? О, жизнь! Уходит вместе с нею Восторг, повсюду разлитой! И скука делается страшной, И так ужасно знать, что впредь Не повторится день вчерашний Для тех, кто должен умереть! Таллинн 3 ноября 1935 Матери Как часто матери причиной Несчастья в жизни дочерей Своей сухой любовью чинной И деспотичностью своей! Муж хочет так, а мать иначе, И вот, мечась меж двух огней, Несчастная горюче плачет, Увы, взывая тщетно к ней… Несовместимы долг дочерний И долг жены: как обнимать Без муки мужа в час вечерний, Когда меж ними в мыслях мать? Тут охлажденье неизбежно, И муж бросает ей в укор, Зачем незаслуженно-нежно На мать ее направлен взор… …О, женщина! утишь свой ужас. В Евангельи благая высь: «Оставь родителей и к мужу Душой и телом прилепись…» Таллинн 3 ноября 1935 Нелегкий путь Нас двадцать лет связуют — жизни треть, Но ты мне дорога совсем особо. Мне при тебе мешает умереть: Твоя — пускай и праведная — злоба. Хотя ты о любви не говоришь, Твое молчанье боле, чем любовно. Белград, Берлин, София и Париж — Все это только наше безусловно. Всегда был благосклонен небосклон К нам в пору ту, когда мы были вместе: Пусть в Сербии нас в бездну влек вагон, Пусть сотрясала почва в Бухаресте, Пусть угрожала, в ход пустив шантаж, Убийством истеричка в Кишиневе, — Всегда светло заканчивался наш Нелегкий путь, и счастье было внове. Неизвиняемо я виноват Перед тобой, талантом налитая. Твоих стихов отчетлив аромат, По временам из дали налетая. Тебя я знал, отвергнувшую ложь, В веселом вешнем платьице подростка. Тобой при мне, тобою гордым сплошь, Ах, не одна уловлена лососка! А как молитвенно ты любишь стих С предельной — предусмотренной! — красою. Твой вкус сверкает на стихах моих — Лет при тебе — живящею росою. Тебе природа оказала честь: Своя ты в ней! Глазами олазоря Сталь Балтики, как любишь ты присесть На берегу, мечтаючи, дочь моря! |
