Париж 20 февр. 1931 г. Калемегдан в апреле Как выглядит без нас Калемегдан — Нагорный сад над Савой и Дунаем, Где был толчок одной поэме дан, Поэме той, которой мы не знаем?… Там, вероятно, все теперь в цвету, Не то что здесь — мороз, снега, метели, И, может быть, там встретить можно ту, Кто, так и кажется, сошла с пастели… Она в тоске, — заметно по всему, — Глядит в тоске, как мутно льется Сава, Как вдалеке туманится Земун, И все ее волнует чья-то слава… Ей не хотелось бы идти домой, На замкнутую улицу в Белграде, Где ждет ее… Но кто он ей такой, Я лучше умолчу, приличья ради… Красавица она. Она тиха. Не налюбуешься. Но скажет слово… Я, впрочем, предназначил для стиха Совсем не то… Начну-ка лучше снова: Как выглядит теперь Калемегдан — Бульвар над Савой, слившейся с Дунаем, Где был толчок одной поэме дан, Которой никогда мы не узнаем?… Toila 8 апр. 1931 г. В долине Неретвы Я чуть не отдал жизнь в твоих горах, Когда, под горохот каменно-железный, Наш поезд, несшийся на всех парах, Низринулся — из-за обвала — в бездну. Когда в щепы разбитый паровоз И в исковерканный — за ним — багажный Уперся наш вагон, а злой откос Вдруг превратил его в многоэтажный, Мы очутились в нижнем этаже. Стал неприступно скользок линолеум. Мы вверх не шли, нет, мы ползли уже И скатывались под наклоном левым, Но и тогда, почти касаясь дна, Дна пропасти и неповторной жизни, Очаровательнейшая страна, Поэт тебя не предал укоризне. Он только в памяти запечатлел Ночь, ветер, дождь — пособников лавине, — И нет чудеснее на всей земле Долины Неретвы в Герцеговине! Париж 25 февр. 1931 г. По Швейцарии Мы ехали вдоль озера в тумане, И было нескончаемо оно. Вдали горели горы. Час был ранний. Вагон дремал. Меня влекло окно. Сквозь дымку обрисовывались лодки, Застывшие на глади здесь и там. Пейзаж был блеклый, серенький и кроткий, Созвучный северным моим мечтам. Шел пароход откуда-то куда-то. Я знал — на нем к кому-то кто-то плыл. Кому всегда чужда моя утрата, Как чужд и мне его восторг и пыл. Неслись дома в зелено-серых тонах. Вдруг возникал лиловый, голубой. И лыжницы в костюмчиках зеленых Скользили с гор гурьбой наперебой. Базель
31 янв. 1931 г. Голубой цветок Всех женщин все равно не перелюбишь. Всего вина не выпьешь все равно… Неосторожностью любовь погубишь: Раз жизнь одна и счастье лишь одно. Не разницу характеров, а сходство В подруге обретенной отмечай. Побольше верности и благородства. А там и счастлив будешь невзначай… Не крылья грез — нужней земному ноги. С полетами, бескрылый, не спеши. Не лучше ли, чем понемногу многим, Немногой много уделить души? В желаньи счастья — счастье. Повстречались. Сошлись. Живут. Не в этом ли судьба? На Голубой цветок обрек Новалис, — Ну, что ж: и незабудка голуба… Toila 26 июня 1931 г. На необитаемом острове Ни в жены, ни в любовницы, ни в сестры: Нет верности, нет страстности, нет дружбы, Я не хотел бы с ней попасть на остров Необитаемый: убила глушь бы. Когда любим и любишь, счастьем рая Глушь может стать. Но как любить такую? Как быть с ней вечно вместе, созерцая Не добрую и вместе с тем не злую? Вечерние меня пугали б тени, Не радовал бы и восход румяный: Предаст. Расстроит. Омрачит. Изменит, Раз нет мужчин, хотя бы с обезьяной. Toila 23 февр. 1932 г. Наступает весна… Наступает весна… Вновь обычность ее необычна, Неожиданна жданность и ясность слегка неясна. И опять — о, опять! — все пахуче, цветочно и птично. Даже в старой душе, даже в ней наступает весна! Мох в еловом лесу засинел — забелел в перелесках. О, подснежники, вы — обескрыленные голубки! И опять в ущербленьях губчатых, коричневых, резких Ядовитые ноздри свои раздувают сморчки. И речонка безводная вновь многоводной рекою Стала, рыбной безрыбная, сильной лишенная сил, Соблазнительною, интересною стала такою, Что, поверив в нее, я удилише вновь оснастил. Я ушел на нее из прискучивших на зиму комнат, Целодневно бродя вдоль извилин ее водяных, Посещая один за другим завлекающий омут, Где таятся лохи, но кто знает — в котором из них? Этот лох, и сморчок, и подснежник незамысловатый, Эта юнь, эта даль, что влекуще-озерно-лесна, Все душе, упоеньем и радостью яркой объятой, Говорит, что опять, что опять наступает весна! |
