— Ого, на это стоит посмотреть. — Андрей говорил негромко, как бы сам себе. — Вот ведь как получается: лежит злая, ненавидит меня, а ждет того же, что и от самого разлюбимого мужчины. Разлюбимого даже подразнить и продинамить может, а меня, противного, — нет. Ждет с большим нетерпением. Надо же, как интересно получается!

— Будете издеваться, я встану и уйду, — пригрозила Наташа.

— Не уйдешь. Я за тебя деньги заплатил, приличную сумму — пятнадцать тысяч. За один всего час. Но уж этот час мой. Железно! Подумать только, какая сила у денег! Можно годами ходить за женщиной, дарить цветы, вздыхать, провожать до подъезда, иногда целовать и мечтать о новых поцелуях. А можно взять — и купить.

— Дарить женщине цветы, провожать ее не менее прекрасно, чем все остальное, — возразила Наташа.

— Да, но все заканчивается именно «остальным». А без него жизнь превращается в сплошной кошмар, даже при великой любви. Вспомни хотя бы Хемингуэя. «Фиесту» читала?

— Вы, кажется, отвлекаетесь, — напомнила Наташа.

— Ничуть. Я вот смотрю и не пойму: зачем ты улеглась на палас? Я его давно не пылесосил. Можешь сесть, не стесняйся.

Наташа села, прикрывая груди ладонями.

— Хочешь выпить?

Наташа кивнула:

— Мне мартини, пожалуйста.

— С удовольствием, — усмехнулся Андрей, присаживаясь напротив Наташи. Между ними стоял поднос с бутылками.

Он налил рюмку вина, протянул Наташе. Она сразу же выпила, надеясь, что это поможет ей хоть немного выдержать мучительную пытку. Себе Андрей налил виски и тоже выпил. Посмотрел на Наташу. Она торопливо поставила рюмку, снова прикрыла груди ладонями.

— Нравится вино?

— Нет.

— Жаль, а я так старался…

— Вы могли бы постараться в другом — хотя бы не говорить гадости женщине. Не оскорблять ее.

— А ты разве женщина? Ты проститутка. Правда, очень красивая, но это-то и страшно. Ужасно.

— И что вы дальше намереваетесь делать?

— Да ничего. Хочу поговорить с тобой. Просто поговорить. Переспать с женщиной я и без денег могу.

— Тогда позвольте мне одеться.

— С одетой женщиной я на остановке поговорю. Бесплатно. А вот с раздетой когда еще доведется. Ты не волнуйся, спокойно зарабатывай свои деньги.

— Вы… вы не можете, наверное? — разозлилась Наташа. — Поэтому и устроили этот спектакль!

— Намекаешь, что я импотент? Нет, ошибаешься. А спектакль — это, пожалуй, верно.

— Я вам не актриса!

— Да знаю я, знаю, кто ты такая. Но, между прочим, еще и актриса. Тебе ведь положено играть, изображать что-то такое по заказу зрителя, верно?

— Знаете, мне кажется, от вас убежала жена, вот вы и отыгрываетесь на мне!

— Жена? Она как раз осталась дома, в Челябинске, это я убежал.

— Так вы из Челябинска? Решили развлечься в столице?

— Нет, я живу здесь. Уже десять лет. А жена и дочка остались в Челябинске. Так уж получилось.

— Понятно.

— Ничего тебе не понятно, — опустил голову Андрей. — Я расскажу, что случилось, все равно ты будешь слушать. Так, я любил свою жену, хотел совершить для нее что-то… невероятное. Что совершишь в Челябинске? Работал на телевидении, снимал сюжеты о металлургах, иногда печатал рассказы в Москве. Посылал и меня печатали, просили еще. И я подумал: надо бы мне перебраться жить в Москву, я ведь здесь учился, друзья тут остались. Но как? Вот одна бывшая подруга, просто подруга и предложила: разведись с женой, женись на мне, фиктивно, конечно, я тебя пропишу, а через годик разведемся, ты купишь кооператив и перевезешь свою семью. Так все делают. Я и согласился. Приехал, женился на этой… Нине, живу и думаю, скорей бы год прошел. Поселился у Нины, в ее однокомнатной квартире, спал на кухне — брак-то фиктивный. Работал в издательстве. А потом, месяцев десять прошло, начала меня Нина доставать — то раздевается передо мной, то ночью нагишом на кухню прибегает, чайку захотелось, то прямо в кровать ко мне прыгает. А у меня мысли о жене и дочке, да о будущей своей квартире. Короче, вместо цивильного развода и помощи в кооперативных делах, она подала в суд заявление, что я женился на ней фиктивно. Отомстила за то, что внимания, какого ей хотелось, не уделял. Еле уговорил взять это заявление обратно. Потом года два скитался по разным углам, выбил комнату в коммуналке, недавно, года четыре назад, обменял на эту квартиру. Только жена не дождалась этого. Вышла замуж за другого. Такая вот история.

— И вы не женились во второй раз и вообще возненавидели женщин? — Что-то вроде жалости почувствовала Наташа к этому человеку.

— Сложный вопрос… Да, я не женился. Знаешь, почему? Все казалось: вот-вот перевезу жену и дочку в Москву, это для них будет чудом, а я — вроде как героем. Ну еще бы — Москва! Вот он Кремль, вот Третьяковка, ВДНХ, вот театры… Не получилось. А для любой другой женщины эта квартира — просто убогая, тесная лачуга, а я не герой, а неудачник. Зачем это мне? За что боролся? Вот и не женился.

— Хотите, чтобы я вас пожалела? — Наташа уже свыклась с мыслью, что сидит на паласе почти голая, даже забыла об этом. И на время (часы висели на стене) поглядывала не так часто.

— Нет, не хочу.

— Тогда зачем рассказываете мне все это?

— Решил побаловать себя вечером воспоминаний со слушателем, на котором глаза отдыхают.

— Могу дать совет, — улыбнулась Наташа. — Бесплатно.

— Вряд ли это будет бесплатно.

— Пригласите к себе дочь, легче будет.

— Да? Я и сам так думаю. Вот закончит школу, обязательно приглашу. Послушай, а ты не такая уж плохая, как вначале казалось.

— Да и мне подумалось, что и вы были намного лучше до того, как стали богатым.

— Не такой уж я и богатый. Так, по глупости заработал кучу денег и решил устроить себе какое-нибудь экзотическое развлечение. Но… что-то не очень весело получается.

— Может, позволите мне одеться?

— И не подумаю.

— Тогда поставьте кассету с восточной музыкой, я вам станцую что-нибудь. Представите себя султаном.

— Я вот о чем подумал. Ты можешь обращаться ко мне на «ты». А то неравноправие получается, меня это смущает. Кстати, по поводу того, что был намного лучше… Ты, думаю, тоже была просто чудесной девчонкой до того, как решилась заняться проституцией.

— А я ей и не занималась, — улыбнулась Наташа.

— Только не надо говорить, как это выгодно и просто необходимо для женщины — иметь деньги на бассейн, сауну, массаж, косметику и вообще, жить по-человечески, что возможно только, если заниматься проституцией. Читал всякие статейки про это.

Наташа пожала плечами и вдруг поняла, что может рассказать ему правду. Он не станет жаловаться в фирму и требовать свои деньги обратно. Что-то изменилось в ее отношении к этому человеку — такому же несчастливому, как и она. Он должен понять. И неважно, посочувствует или нет, но поймет — точно. Еще оставалось пятнадцать минут до прихода охранника, она успеет рассказать о себе.

Валет вразвалку подошел к своим подчиненным. Остановился, хмуро посмотрел на дрожащего Шпинделя.

— Ну? Какие дела?

— Ты даешь, Валет! Окочуриться можно. Почти час где-то шастал, а мы тут… Керосин толстый, его подкожный жир согревает, а у меня зуб на зуб не попадает.

— Я про дела спрашиваю, — злобно ощерился Валет.

— Да нормально все, он дома сидит, носа не высовывает. Люди ходят обыкновенные: старики, мужики поддатые, дети, один здоровый, как сарай с пристройкой, бабу провожал, потом сам свалил, домой, наверное. И все. Нормалек.

— Босс назначил время. — Валет взглянул на часы. — Вот оно и подошло. Мне тут с вами торчать нет смысла, посидел в какой-то забегаловке, погрелся. Шпиндель, кончай зубами клацать, на тебя смотреть холодно, Дед Мороз хренов!

— Ты, Валет, злой какой-то, — угрюмо просипел Шпиндель. — Орешь все время, приказы непонятные… Вообще ни хрена не пойму, что мы тут делаем?

— Это мне и не нравится, — согласился Валет. — Выпендреж босса. Следить, звонить, силы не применять… Фраер дешевый! Что думать, что следить? Пришли, взяли — и свалили. В ментовку он не пойдет, бабки-то дурные. Легко пришли, легко ушли. Не пойму никак, для чего он все это придумал.