Ведь я — не рядом с ним…

Мои губы трогает улыбка — поют! А раньше меня б за одни только мысли такого содержания бросили в холодный подвал… Я поворачиваюсь к жениху, чтоб заверить его, что песня о нём… и чувствую спиной чей-то подозрительно знакомый взгляд. Я замираю, не в силах обернуться. Нет… Невозможно! Только не ты!!! Я забыла тебя, мой Бог, я давно тебя забыла…

— Тани!

Вздрагиваю от звука этого голоса. Поворачиваюсь — очень, очень медленно. Смотрю в эти чёрно-зелёные глаза — и понимаю, что пропала…

— … Темнейший был потрясён, увидев тебя, — продолжала тем временем богиня, усердно делая вид, что не замечает моих метаний, — Он помнил маленькую большеглазую девочку, трогательно влюбленную в него, которая доверчиво жалась к его боку, а увидел девушку — взрослую, сформированную, темпераментную и сильную. Не свою маленькую Тани, а большую хитрую кошку, которая умеет врать и выгрызать себе место под солнцем. Кошку, которой другой чешет шёрстку… И проснулась ревность. И страсть… И то, что он — Бог, и то, что ты — Безликая, и то, что вас накажут — всё перестало иметь значение. Спустя ровно неделю (на столько хватило твоей обороны) ты уехала с Темнейшим из эльфийского царства.

Я сидела, глядя в одну точку. В мамином рассказе уже не было смысла. Я это всё ПОМНИЛА. Но должна была услышать, чтоб окончательно убедиться, что всё это — не кошмарный сон… глупый сон…

— Когда шестирукие узнали, что вы — вместе, они были в бешенстве. Светлейший лично пришёл к брату и пригрозил страшной карой. Но вы не послушались, и Темнейший сумел уговорить старшенького заткнуться. «Я люблю её» — вот и всё, что он сказал. И старший не сумел отказать в маленькой милости тому, кто был его семьёй, его сыном. В общем, Светлейший уговорил остальных нарушить закон. Минуло пять лет, вы жили душа в душу, но — Боги, опасаясь твоей одержимости, постоянно контролировали вас. И пришёл тот момент, когда тебе это надоело.

По моим щекам текли слёзы:

— Нет, мам, ты не знаешь всего. Мне не надоело. Мне просто хотелось быть свободной от Богов, быть равной им. и я взмолилась об этом Тьме, я выпустила её на волю, позволила ей управлять собой. Я… в общем… я забеременела. Я не знаю, как это вышло…

— Что?! — Ханнирра выпучила глаза, — Это невозможно…

Я пожала плечами:

— А почему, как ты думаешь, Древние так резко возжелали меня убить? Мой ребёнок должен был быть воплощением Тьмы. Безликим. Как и я сама…

Мои губы тронула горькая улыбка:

— Они приказали нам убить ребёнка. Конечно, мы отказались, и именно тогда они и начали ту войну, в которой погибло столько смертных. И я… сама поссорила любимого с братом. Я соврала, чтоб они сцепились. Я наговорила таких гадостей…Я хотела, чтоб в нашем мире осталось только два Бога: мой муж и мой сын. Я не знаю, что на меня нашло, но в ином случае — они б убили ребёнка. И мы б не были свободными. Никогда. А за свободу — всегда нужно платить…

— Тани…

— Дай договорить! Да, наш мир охватила война. Я сама поднимала на борьбу смертных. Я хотела пленить Древних и заменить их другими богами. Более… справедливыми. Тёмными богами, для которых Свобода не будет пустым звуком! Я не задумывалась тогда, какую цену за это придётся заплатить… А мой муж, кажется, с самого начала это понял. И он прощался со мной, когда уходил на те переговоры, но я, дура, не поняла этого. А он решил предать их. Он пленил Древних, но сам — умер. А Силу их он хотел передать нам с ребёночком, чтоб мы точно были бессмертными богами. Но меня кто-то убил… Ударил в спину. Кто-то из союзников, из тех, кому я верила… Не могу вспомнить…Кто?

— Я не знаю этого, Тани, — со всхлипом отозвалась мать, — Я не знаю… Когда нам, повстанцам, перешла Сила богов, мы сначала даже не поняли, что произошло… а потом нашли тебя… мёртвой.

Я кивнула:

— Вам перешёл прощальный подарок Темнейшего. И кто-то постарался, чтоб это случилось… Как бы там ни было, замерзая в хрустале, Светлейший успел проклясть нас. Мы умерли, но тысячи раз оживаем в ни в чём не повинных детках, по кругу, раз за разом, проживая эту жизнь. Мы — Проклятые, мы — Безликие, мы уничтожаем разум того, в кого вселяемся… Боги… бедная моя мамочка! Вернее, не моя…

— Тани…

— Нет! Я не хочу говорить! Я ничего не хочу. Кто из богов ни предал меня тогда, он правильно поступил. Я — одержимая тварь…

— Нет, девочка моя. Просто ты — истинная дочь Тьмы. Для нас цель всегда оправдывает средства, а страсть всегда выше, чем закон… мы — такие. Мы не умеем жить по-другому.

Я прикрыла глаза, глотая ком в горле.

— Скажи, а я полностью — Тани? Или во мне всё же есть что-то от той девочки, что должна была родиться?

— Есть, конечно! Просто… — богиня замялась. Мы замолчали. Я улыбнулась, проглотив ком в горле:

— Просто я — очередная Безликая. Этим всё сказано… Что ж, прощай, мам. Думаю, мы нескоро увидимся…

— Девочка моя! Не бегай от него! Не надо!!! Ты уже пыталась…

— Мама! Ты лучше уговори Тару вернуть Хан Силу. Идёт? Не стоит меня учить. Хватит уже. Меня и так… переучили…

Хан

— Милая, ты должна поесть. Слышишь?

Молча киваю. Конечно, должна. Иначе моему сыночку будет плохо. Не хватало ещё и второго ребёнка загубить!

— Хан… — мне на плечо опускаются тёплые руки. Я прикрываю глаза, ловя эту ласку. Боги, как я жила без тебя?!

— Хан, малышка, успокойся, я прошу тебя. Я понимаю, тебе больно, но это — просто прошлое. Это существо, эта эри-ти не имеет к тебе отношения. Твоя дочь, увы, давно умерла, а это — просто вид остаточной тёмной энергии…

Он не понимает!!! Я грустно улыбнулась:

— Ты хочешь, чтоб мы поссорились, да?

Он молча покачал головой. Я кивнула:

— Значит, не называй мою дочь остаточной энергией, будь так добр! Ну, что сверкаешь глазами? Всё я понимаю! Даже больше, чем понимаю. И если ты передумаешь на мне жениться…

— Хан, даже со скидкой на возраст — ты просто дура!

Я обиделась. Мы замолчали. Первой заговорила я:

— Сан, ты вот шутишь, а я — серьёзно. Я — совсем не то, что нужно тебе. Тебе нужна прекрасная утончённая магичка с копной светлых волос, из древнего рода… Что-то вроде Тассеры. Но никак не я. Я… грязная, я… я делала такое, я видела… многие вещи…

Он вдруг резко подошёл ко мне и сжал в объятиях до хруста в рёбрах:

— Хани, девочка моя. Я тоже много чего делал и видел. Так вот, знай, ты — не грязная. Ты…

— Сан, я видела, как бывает. Девочки со дна… у них часто были романы с теми, кто выше по положению. Видишь ли, крысам вроде нас от мужчин нужен только толстый кошелёк… и щедрость. Относительная. Но знаешь, иногда, когда девочка была ещё молода и наивна, им казалось, что у них с хозяевами нечто большее, чем просто — постель. И иногда они уходили туда, в сияющие огнями кварталы… Чтоб всю жизнь прожить, слушая: «Я тебя, тварь, из дерьма вытащил!», а то и: «А в свете дня ты пострашнее будешь! Вали, простолюдинка, твоё место на дне!» Сан, не смотри так, но я боюсь, что, рано или поздно, я то же самое услышу от тебя…

— Кхм… Хан, малышка, позволь мне напомнить: ты не какая-то уличная потаскуха. Ты — величественная жрица кровавой Тарры, ты — моя невеста, в конечном итоге! И ты — мать моего ребёнка. Так что не говори глупостей. И… я уже попросил Сита, чтоб он помог найти Сайти. Возможно, ты права, и она ещё сможет стать человеком. Как бы там ни было, мой брат зря не скажет… так что не переживай. Её найдут.

Я всхлипнула и спрятала лицо в складках его рубашки.

— Я давно уже не жрица Тарры, и не жалею об этом. Но то, что я всё ещё твоя невеста, не может не радовать! Эй, маленький, ты там, в животе, тоже так думаешь? Молчит — значит, согласен! А теперь посмотри, какие аппетитные котлетки. Кушаем вместе! А то у папочки что-то плохой аппетит, правда, малыш? Сан, подай мне соль!

Эпилог

В гибельном фолианте

Нету соблазна для