ОНА ГОЛЫШОМ ПЛЕСКАЛ АСЬ… Она голышом плескалась В светлой воде ручейка, Одежда ее умчалась С ветром за облака. Мне закричала в испуге, Чтоб виноградных лоз Я отыскал в округе Иль флердоранжа и роз. Из лепестков несложно Корсаж было сделать мне: Так крошка стройна, что можно Цветком обойтись вполне. Лист винограда юбкой Стал для малышки моей, Такой была она хрупкой, Что лист прямо впору ей. Вместо «спасибо» ручонки И губы она дала, Так пылко ответил девчонке, Что вновь свой наряд сняла. Часто с тех пор недотрога (Игра понравилась ей) Приходит купаться, у бога Прося ветерка посильней, Ветерка посильней. ДУРНОЙ ОБОРОТ Не один уже год миновал С той поры, как я хлеб жевал, С той поры, как вино я пил, С той поры, как я печь топил. И уж решили гробовщики, Что мои похороны близки. И смерть поджидала меня у ворот, И приняло дело дурной оборот. Случилась тут неприятность со мной, Попался прохожий с толстой мошной, Удар полена я не рассчитал, И вмиг бедняга пред богом предстал. Не разбирался никто, что к чему, Сразу меня упекли в тюрьму. Чтоб научиться себя вести, Пришлось мне время в Сайте провести. Лет через сто я пинком под зад Вышвырнут был из Санте назад, И так как сентиментален я стал, Я возвратился в родной квартал. Не в силах справиться с дрожью колен, Крался я вдоль знакомых стен. Боялся, прохожие от меня Будут шарахаться как от огня. Я думал, часу еще не пройдет, Как все мне дадут от ворот поворот, На лицах у всех я прочту одно: Надо меня бы повесить давно На первом же уличном фонаре, И уж не ладанка на шнуре — Горло мое захлестнула петля, И плачет по мне земля. И тут мне встречный сказал: «Салют, Давненько тебя не видали тут!» Другой мне руку крепко пожал, Спросил, как здоровье, и путь продолжал. Тогда я понял, что сохранил Добрых людей еще белый свет, И есть еще и добро и свет, И сел на землю, и слезы лил. ИВ БОНФУА Ив Бонфуа(род. в 1923 г.). — Археолог, историк, автор работ о готических фресках. В сборнике «О движении и неподвижности Дувы» (1953) причудливо сочетаются традиции Бодлера, Малларме, Жува. Интерес к подсознательному характерен для сборников «Анти-Платон» (1962), «Камень с письменами» (1965). Известен также как переводчик трагедий Шекспира. ЛАМПА, СПЯЩИЙ Перевод В. Козового Склонившись над тобой, кремнистая долина, Я вслушивался в плеск безмолвья твоего И различал в ночной обители печальной Твое прибежище, где тлеет пена сна. Я слушал сны твои. Глухой и монотонный, Бессильно бьющийся в незримую скалу, Как тает голос их, над сумраком вздымая Надежд бормочущих тончайшую плеву! Там высоко, в садах эмалевых, павлин Растет, кощунственный, зловещим вскормлен светом. Но ты довольствуешься пламенем моим, Пока дрожит оно в изгибах темной речи. Кто ты? Я знаю лишь недолгий ритуал Волненья твоего и голос торопливый. Ты во главе стола, ты сумрак раздаешь Всей наготою рук, в которых свет единый! ШАРЛЬ ДОБЖИНСКИЙ Шарль Добжинский(род. в 1929 г.). — Поэт, журналист, литературовед, переводчик, член ФКП. Родился в Варшаве, ребенком был увезен во Францию. Гражданский пафос, неотделимый от глубоко человечных лирических мотивов, яркая образность, острое чувство современности характерны уже для первого сборника Добжинского — «Решительный вопрос» (1950), за которым последовали «Мичуринские сады», «Любовь к родине», «В один голос». Автор книги «Адам Мицкевич, странник грядущего», содержащей переводы из великого польского поэта и исследование о нем. В 1975 г. выпустил сборник гражданской лирики «Столица мира». ГДЕ ТЫ, ИСПАНИЯ? Перевод М. Ваксмахера Памяти Хулиана Гримау [232] Я спустился к потокам хмурым, К водам, лишенным утра, В край неподвижного камня, В край немого металла. Нищие плоскогорья. Черные веки обрывов. В небо луной иссохшей Кастилия смотрит устало. Память бросала тени На голые плечи склонов. Было лето, как погремушка, Горохом цикад набито, Набито набатным звоном, Тайной налито силой. …Край соломы и охры. Фрегат, занесенный илом. В Бургосе нет прохлады. В Бургосе потные стены. В Бургосе голые дети Барахтаются в фонтанах. И костлявые руки собора Сквозь облако древней пыли Тянутся к золоту солнца, К нитям дождей оловянных. Где ты, Испания, где ты? Я ловлю в завываниях ветра Эхо песен твоих недопетых. Я в глазах твоих сыновей Вижу искры горячего света, Блики завтрашнего рассвета. Я знаю: багровое пламя Зреет под серым пеплом. Где ты, Испания, где ты? Я ищу, ищу твои песни На улицах, сном одетых, Пропитанных запахом плесени И жгучей мечтой о просторе. Этот сон солонее моря, В котором свое лицо Ты отмоешь от крови и горя. У людей твоих нету света. Нет ветвей у них. Прошлого нету. Смерть для них привычная штука. Жизнь для них ежедневная мука. Их постель — холодные скалы… Я в растоптанных розах, Испания, Тяжкий твой крест искал И сердце, магнит усталый. На восходе стены Авилы Полыхают в отсветах желтых. А в небе гигантом хилым Встает нефтяное солнце. А красота — это сука, По следам бредущая смерти. А красота — это стыд На лицах людей голодных. Где ты, Испания, где ты? Красоту твою руки слепые Ночами ощупью ищут. Туристы домой увозят Фотографии тощих нищих. А звезды к рассвету тают, И бросаются люди в изгнанье — В лиловый костер вокзала. Где ты, Испания, где ты? Нет, не в чванном золоте храмов, Не в аренах — пурпурных ямах, Не в знойной дремоте лета, Не в изгибах долин холмистых — Амфорах лунного света, И не в душном сумраке порта, Где ночами швартуются шлюхи. Где ты, Испания, где ты? Ты в этих строках, Испания, Твои мечты и страдания Колотятся в сердце поэта. Ты в руках горняков бастующих, Ты в непокорной Астурии, Ты за решетками тюрем, Ты в огненном солнце рассвета. вернуться Хулиан Гримау (1911–1963) — испанский коммунист, казненный франкистами. |
