* * * «Мое сердце — окованный медью ларец…» Мое сердце — окованный медью ларец. Как мне скинуть проклятую ношу? Мое сердце — окованный медью ларец. Отвезу его в море — и сброшу. Я пойду на корабль и матросом наймусь. Я родимую гавань покину. Пусть ларец и свинцовую скорбь, его груз, Похоронит морская пучина. Я на два оборота закрою замок, Чтоб надежнее бездна хранила То письмо твое, краткое, в несколько строк, Что о свадьбе твоей возвестило. Только знай, что с собой я платок твой увез, Тот заветный, с каймою зеленой. А когда у меня не останется слез, Я швырну его в омут соленый. ЖОАН ДЕ БАРРОС Жоан де Баррос(1881–1960). — Демократ и республиканец, активно занимался политической и просветительной деятельностью. Был действительным членом Лиссабонской Академии наук (с 1913 г.), редактором ряда журналов радикальной направленности. Творческое наследие Барроса обширно. Ему принадлежат драматические поэмы «Антей» (1912) и «Сизиф» (1924), сборники стихов «Жажда» (1914), «Ритм экзальтации» (1922), «Скромное изобилие» (1951) и др. Пантеизм, языческие настроения, характерные для португальской поэзии времен Первой республики (1910–1926 гг.), обретают в стихах Барроса свое наивысшее воплощение; его творчество исполнено веры в прогресс, в силу разума, в потенциальную энергию народа. На русский язык переводится впервые. МЕРТВАЯ ЧАЙКА Перевод М. Самаева Мертвую чайку волны качали. Горсточка плоти тиха и бела. А так недавно пространство пронзали Сгустком энергии эти крыла. Ныне они, распластавшись, застыли, Но изгибается гордая грудь Так, словно хочет в последнем усилье Воздух полета еще раз вдохнуть. Глаз ее даже смерть не закрыла, Кажется, можно в них угадать Мир ее, вольный и мощнокрылый, Тот, что в полете дано увидать. Но в расцветающий полдень весенний В сердце мое не вмещается грусть О сокрушенном вдруг упоенье Жизнью и вольным движением… Пусть! Пусть… Все равно с этой горестной плотью Не уничтожила чья-то рука Радость судьбы, обнимавшей в полете Солнце, и море, и облака. Участь такую и мне бы, и мне бы Так, утоляя к скитаниям страсть, Вволю испив густо-синего неба, С лёта на грудь океанскую пасть. Только не возле шумного порта И не у кромки черствой земли — Чтобы меня в океан распростертый, Пеной играя, валы унесли. Ведь не случайно, с рассудком в раздоре, Кровь моя вольному морю родня, Шумом и ритмом всегда ему вторя. Да и не кровь в моих жилах, а море, Море само наполняет меня. ФЕРНАНДО ПЕСОА Фернандо Песоа(1888–1935). — Провел детство в Южной Африке. Вернувшись в 1905 г. в Португалию, поступает на юридический факультет Лиссабонского университета. Имя Песоа связано с созданием группы «Орфей» (1915 г.), что явилось важной вехой на пути обновления поэтического языка. Песоа беспощадно высмеивал бутафорские атрибуты ультраромантизма, развенчивал мнимые кумиры, издевался над буржуазной моралью. С большой художественной силой он отразил сомнения и противоречия своего поколения. Чтобы выразить различные стороны своей многогранной натуры, поэт как бы разделил себя на несколько индивидуальностей и начал писать не только под собственным именем, но и под псевдонимами (Алваро де Кампос, Алберто Каэйро, Рикардо Рейс); каждый из этих придуманных поэтов имел свой творческий облик. Богатство и совершенство поэтического языка, виртуозное владение как традиционным стихом, так и верлибром, скрытая, еле уловимая ирония— таковы отличительные черты этого самого значительного после Камоэнса португальского поэта. Среди поэтических сборников Ф. Песоа можно назвать «Послание» (1934), «Стихотворения Фернандо Песоа» (1942), «Стихотворения Алваро де Кампоса» (1944), «Стихотворения Алберто Каэйро» (1946), «Оды Рикардо Рейса» (1946) (последние четыре сборника — посмертно). ПОСЛЕ ПРАЗДНИКА Перевод А. Гелескула Бредут куда-то мимо, и песни их пусты, и неосуществимы недолгие мечты. Они ведь только мимы и бедные шуты. Тенями в лунном круге сошлись и разбрелись, не зная друг о друге, не подымая лиц. Потерянные слуги умерших небылиц! Поют осиротело пропетое не раз. Их горло оскудело, и недалек их час. И вечности нет дела до них — как и до нас. * * «Нелегко, когда мысли нахлынут…» Перевод А. Гелескула Нелегко, когда мысли нахлынут, и над чуткой ночной тишиной небосводом к земле запрокинут одиночества лик ледяной. На рассвете, бессонном и грустном, безнадежней становится путь и реальность бесформенным грузом вырастает и давит на грудь. Это все — и не будет иного. Млечный Путь, погруженный во тьму, и рассветы, и сумерки снова, и сознанье, что жить ни к чему. (Это все — и не будет иного. Но и звезды, и холод, и мрак, и молчание мира немого — все на свете не то и не так!) АВТОПСИХОГРАФИЯ Перевод А. Гелескула Пути у поэта окольны, и надо правдиво до слез ему притворяться, что больно, когда ему больно всерьез. Но люди, листая наследье, почувствуют в час тишины не две эти боли, а третью, которой они лишены. И так, остановки не зная и голос рассудка глуша, игрушка кружит заводная, а все говорят — душа. |
