АНДРЕ ФРЕНО Перевод М. Кудинова Андре Френо(род. в 1907 г.). — Участник движения Сопротивления, автор вышедших нелегально сборников «Цари-волхвы» (1943) и «Парижские тайны» (1944). В поэмах «Черная свадьба» (1946) и «Огромное лицо богини Разума» (1950) воспевается мужество человека, преодолевающего трагическую абсурдность бытия. Лирике Френо («Рая нет», 1962; «Нерукотворный образ», 1968; «Римская колдунья», 1973) присуща философичность, тяга к иносказанию, отточенность стиля в сочетании с яркой образностью.
Стихи Френо были в 1969 г. изданы в русском переводе М. Кудинова («Прогресс»). ЖИЗНЬ, ВЕТЕР Жизнь сочинит мимоходом ливень весенний — ив путь; жизнь — это ветер в сто обещаний невыполнимых и путь в сто дерзаний и поражений, и снова движенье, и ветер, и жизнь такая ласковая, если захочет. БЛАГОЖЕЛАТЕЛЬНОСТЬ Жизнь идет, куда я хочу. Я гулять ее вывожу, не теряя из виду ни в шумной толпе, ни на кладбище, где я брожу среди тихих могил и где каждый мертвец, кто б он ни был, мне мил, потому что не сердится, если мой смех раздается возле могил. НЕБЫТИЕ Когда в один не столь далекий день представлю я мой счет небытию, оно меня насмешкой не накажет. Подделки в числах нет, в итоге — чистый нуль… «Приди ко мне, мой сын, — небытие мне скажет, — прижмись к моей груди, ее достоин ты». И с тишиною вечной я сольюсь. КОНЕЦ ГОДА В конце года девушки красивы. В конце года яблоки спелы. В конце года дым из труб черный, а старая кожа становится новой. В конце года снег белый улыбчив. В конце года грех со счета списан. В конце года задумчивы руки, огонь неспокоен, пироги пекутся. В конце года звенят стаканы. В конце года забыты невзгоды, забыт иней, за столом праздник, звенят стаканы в честь Нового года. МОЙ ДОМ Я из сухих камней сложил мой дом, чтоб по душе котятам был мой дом, чтоб стал мышатам тоже мил мой дом, чтоб голубь зерна находил в нем, и солнце щурилось бы там по всем углам, когда мой дом нем, чтоб детвора играла в нем. С кем? Ни с кем! С веселым сквозняком! И чтобы в радость был мой дом всем. Без крыши он и без огня, мой дом, и без тебя, и без меня, мой дом, и нет в нем слуг, и нет господ в нем, и все совсем наоборот в нем, ни статуй нет, ни страха нет, ни стен, нет ни оружья, ни угроз, ни взятых в плен, в нем ни реликвий, ни религий днем с огнем ты не найдешь. Вот почему он так хорош, мой дом. ПЬЕР ЮНИК Пьер Юник(1909–1945). — Поэт, киносценарист, журналист, член ФКП с 1927 г. В юности печатал стихи в журнале «Сюрреалистическая революция», позднее порвал с сюрреализмом и возглавил коммунистический еженедельник «Взгляды» (1936). Во время фашистской оккупации был заключен в концлагерь, откуда бежал в 1945 г.; пропал без вести. Стихи, написанные за колючей проволокой и выпущенные друзьями поэта уже после войны, вошли в золотой фонд лирики французского Сопротивления. МЕЖ СЕГОДНЯ И ЗАВТРА Перевод Е. Гуляга В твоей каморке теснота, Погасли звезды, звезды спят. Приходит сон — Погасли сны. Приходит сон — Усталость спит. Здесь в жизни не бывало звезд, В твоей каморке теснота, А были лишь цветы — Однажды Утром… Голод спит. И шаркают внизу шаги, А значит, кто-то держит путь Об эту пору. …были лишь цветы однажды утром… В твоих висках стучат шаги, Виденья загородных вилл, И ванн, И благородных вин. Приходит сон. А девы спят в лугах, Влюбленные не знают сна В любви. Здесь в жизни не бывало звезд. И черный лес, и белый лед, Воспоминаний мерзлота, А жизнь — каморка, теснота. Постель — постелена она На вечность? Плетется улицею сон — Шаги, потом опять шаги… Нет вечности, И нет здесь звезд, И нет цветов, И утра нет В твоей каморке, И постель — Забыть, забыться… Дамы и господа! Мы не вскормлены молоком Человеческой нежности. Дамы и господа! Но, позвольте, к кому же Я обращаюсь? К тебе ли — толпа свинцового цвета, Источник пыли? Жизнь — скаковой круг, ты стоишь вокруг. К тебе ль — молодой человек? Тебя потопит мир В своей суровой печали. К тебе ли — выцветшая толпа, В унижении Выменивающая кровь на кусок хлеба? К тебе ли я обращаюсь? Не был вскормлен я молоком Человеческой безнадежности — но Подлость стояла у колыбели моей. Дамы и господа! Разлагающаяся толпа, Расколотая на куски. Колокола звонят о боге и обо всем таком прочем, Смертельно ленивом. А вы, вы охлаждаете нервы Работой, Зарабатывая свой хлеб, Закапывая свою смерть, Любя каждый свою. Дамы и господа, Перемешанные в толпу! Улицы — колокола, и они звонят О рабстве и обо всем таком. И заводы — колокола, и они звонят О крепком сне и о всем таком. И любовь — это колокол. Он звонит О забвении… Нет, ты лжива, любовь, если велишь забыть Хлеб, вырванный у другого из рук, Тело, избитое до синяков, Мозг, сгоревший дотла, Разбитую вдребезги жизнь… Дамы и господа! Перемешанные в толпу, На скаковом кругу… Он так не похож на жизнь, Ни капли, ни крошки. И еще Братство — это не просто улыбка, нет. Товарищи! Говорю это всем вам, не понимающим слова «товарищ». Братство — это наш дружный смех При воспоминанье о тех временах, Когда с грустью мы улыбались. Товарищ мой! Та, которую ты полюбил, Да будет вечно любима, Пусть вечность мнима. Товарищ мой! Вот и всё. Мы боремся за тот день, Когда лучше поймем Друг друга. |
