– Может быть, подать на них в суд? – неуверенно предложил кто-то из друзей Отари.

– Какой суд? – печально улыбнулся тот. – Конечно, они нанесли нам огромный ущерб, и не столько материальный, сколько моральный. Вы представляете, люди думали, что мое казино – самое спокойное, самое стабильное, а теперь, после этого беспредельного налета, как я буду людям в глаза смотреть? Все подумают, что Отари с ментами не смог договориться, да? И что самое главное, эта тварь Ушаков дождался моего отъезда! Но о суде и речи быть не может. Я просто уверен в том, что они вывернутся. – Отари вздохнул. За это утро он постарел лет на десять и сейчас выглядел уставшим и больным. – Я на все сто процентов уверен в том, что таким образом Ушаков мстит мне. Ну что ж, как говорится, хорошо смеется тот, кто стреляет последним.

Отари расправил плечи и, встав из-за стола, начал ходить по кабинету взад-вперед. Он был раздражен, он негодовал: как же так, он, Отари, имеет таких покровителей, генералов и высокопоставленных чиновников из мэрии и администрации президента, а какой-то начальник РУОПа приказывает просто-напросто опустить его! Тут Отари вспомнил о том, что его управляющий все еще находится на Шаболовке.

– Вот что, ребята, – обратился Отари к присутствующим, – обиды обидами, а Игоря нужно выручать. – И, повернувшись к Вахтангу, он добавил: – Пошли людей с адвокатами, пусть сделают все возможное и невозможное, но Игорь сегодня же вечером должен быть отпущен на свободу. У него теперь хлопот будет выше крыши – займется восстановлением казино. А я уж постараюсь как-нибудь разобраться с этим ментом. Сегодня же переговорю с нужными людьми. Пусть все знают о том беспределе, который развязал этот Ушаков! Переговорю со своими генералами, пожалуюсь на его самоуправство.

Прошло несколько дней после того, как по распоряжению руководства РУОПа была совершена облава на казино, принадлежащее Отари.

На следующий день в пятом отделе РУОПа было проведено совещание по результатам ночного налета. На нем присутствовали все оперативники, принимавшие участие в облаве. Максим также был приглашен на совещание, но присутствовал на нем только до половины, так как внезапно его по телефону вызвал к себе начальник.

Ушаков был в кабинете один.

– Досье на Отари у тебя? – спросил полковник, как только Максим переступил через порог и прикрыл за собой дверь.

– Да, в компьютере...

– Отлично, – сказал Ушаков и, посмотрев внимательно на Максима, продолжил: – Ты знаешь рядом с нами магазин «Подарки» на Ленинском проспекте?

– Так точно, товарищ полковник.

– Там есть отдел мужской одежды. Сейчас отправишься туда и купишь себе светлую рубашку и строгий галстук. Понял?

– Так точно, товарищ полковник.

– На вот, возьми на расходы, – Ушаков протянул Максиму деньги.

– Не надо, у меня есть деньги, – смутился Максим.

– Бери, это нужно для работы, поэтому тратить личные средства необязательно, – отрезал Ушаков. – Как купишь, приходи ко мне, мы с тобой в одно приличное место съездим.

Максим отправился в магазин.

Через полчаса он, уже принаряженный в новую рубашку и галстук, снова стоял перед Ушаковым.

– Ну вот, теперь другое дело, – удовлетворенно заметил полковник, вогнав своим замечанием Максима в краску. – Теперь перекинь данные по Отари на дискетку и спускайся вниз. Я буду ждать тебя в машине.

Выполнение этого приказа заняло у Максима еще двадцать минут.

– Разрешите поинтересоваться, куда мы едем, товарищ полковник? – спросил Максим, когда машина плавно тронулась с места. – Не в министерство?

– Нет, бери выше, – загадочно усмехнулся Ушаков.

Больше ни о чем Максим спрашивать не решился, побоявшись показаться назойливым.

Тем временем они приближались к центру города. Вот уже стали видны рубиновые звезды Кремля. Миновав Боровицкие ворота, машина с Ушаковым и Максимом на небольшой скорости въехала внутрь Кремля и остановилась у солидного желтого здания.

– Ты что такой испуганный, глаза по полтиннику? – спросил Ушаков, взглянув на оробевшего Максима.

– Я... нет, то есть да... ну, есть немного, – пролепетал Максим, поняв, куда предстояло идти им с Ушаковым.

Войдя в желтое здание и предъявив документы дежурному, Максим вместе с начальником молча направились по коридору. Максим с интересом рассматривал кремлевский интерьер. В этот момент он был похож на сельского мальчугана, которого в первый раз привели на педставление в цирк. В противовес ему Ушаков оставался совершенно спокойным. Из того, как свободно чувствовал себя полковник, Максим сделал вывод, что начальник бывал здесь и раньше.

Наконец они подошли к массивной деревянной двери с золотой инкрустацией. Дверь украшала массивная позолоченная табличка, на которой были обозначены лишь фамилия и инициалы владельца кабинета. Ушаков постучал в дверь и, не дожидаясь ответа, приоткрыл ее.

– Разрешите, товарищ генерал? – по-военному обратился он к кому-то, кто до сих пор оставался невидимым для Максима.

– Входи, полковник, – услышал Максим глубокий хриплый голос.

Войдя следом за Ушаковым, Максим оказался в огромном кабинете, обстановка которого могла поразить даже самых искушенных в этом людей. За большим рабочим столом сидел плотный мужчина с круглой головой и небольшой залысиной.

Максим узнал его сразу. Это был начальник Службы безопасности президента генерал Коромыслов. Рядом с генералом в кресле сидел еще один мужчина лет сорока пяти в гражданской одежде, раньше Максим его не видел никогда.

– Проходи, Ушаков, и садись, – сказал генерал.

Полковник представил Максима:

– Мой опер. Он занимается досье.

– Очень хорошо. Дискетку принесли? – осведомился генерал.

– Так точно, – отрапортовал Ушаков.

– Слушай, Ушаков, ты что – на плацу, что ли? – скривившись, словно от боли, спросил генерал. – От твоих «так точно» у меня скулы сводит.

Генерал взял у Максима дискетку и протянул ее своему спутнику. Тот встал и тут же вставил дискету в дисковод стоящего на столе компьютера.

– Ты когда думаешь разработку закончить? – продолжал тем временем генерал, обращаясь к Ушакову.

– Скоро. Пока фактуры и конкретики маловато. Прокуратура санкции не даст, я полагаю, – ответил полковник.

– С прокуратурой мы уж сами как-нибудь разберемся, – нахмурился генерал. – А вы, сыщики, давайте дело не затягивайте. Вчера, понимаешь, мы из-за вас получили нагоняй.

– А что случилось? – осторожно осведомился Ушаков.

Генерал скорчил тоскливую мину:

– Вчера были на теннисном турнире в «Олимпийском». Сидим, отдыхаем в хорошей компании. Слева в ложе мэр, справа председатель спорткомитета, внизу Шамиль, а еще ниже Он сидит. – Генерал испустил глубокий вздох и выразительно закатил глаза. – Хозяин Его как увидел, так сразу побледнел и так сильно ругался, что думали, с ним инфаркт случится. Ничего, пронесло... Но в свой адрес много чего «приятного» услышали...

Максим притих на своем стуле и слушал во все уши. Он понимал, что речь идет об Отари и, если он правильно догадался, о самом президенте.

Вскоре Максим уже знал, что политическая активизация Отари стала не на шутку беспокоить людей из ближнего окружения президента. Особенно их настораживало его стремление войти в политические круги, стать депутатом Госдумы и лидером политической партии.

Президент напомнил руководителям своих спецслужб о том, что пришла пора покончить со стремлением представителей криминальных кругов войти во власть. По его мнению, ничто не представляло для России большей опасности, чем слияние криминалитета с политикой. Поэтому президент и был так недоволен, увидев Отари, который, безусловно, являлся одним из ярких представителей криминального мира в среде маститых политиков.

Этим же объяснялось и то, что президент игнорировал знакомство с Отари и приближенными к нему людьми, которые имели доступ на президентские и правительственные рауты.