И вот теперь мы ехали на похороны Фрола, которые должны были состояться в три часа дня на небольшом подмосковном кладбище. Когда мы добрались до места, на кладбище уже собралось много народа. В основном это были представители балашихинской братвы, а также Ногинска, Чехова, Электростали, приехали из Владимира, а также из других городов. Все подходили друг к другу, здоровались, беседовали вполголоса. Был там и Шурик Макар, который, заприметив Сильвестра, тут же подошел к нам.

Где-то в половине четвертого траурная процессия с гробом Фрола стала двигаться к месту захоронения. Снова повторилась церемония, которую за последнее время я наблюдал слишком часто. После похорон, как положено, все присутствующие на кладбище отправились на поминки.

Как того и следовало ожидать, гибель балашихинского лидера, который старался соблюдать статус-кво на своей территории, привела к переделу сфер влияния. Начались разборки, стрельба, были убиты авторитеты Паша Родной, Бакинец, Емеля, погиб реутовский мафиози Назар, получили смертельные ранения и тяжелые увечья около полусотни боевиков различных группировок.

Смерть Фрола глубоко переживал и Сильвестр. Для него Фрол был не только сподвижником в борьбе с чеченцами, но и надежным товарищем, на которого всегда можно было положиться, к которому он мог обратиться за поддержкой в случае необходимости. Теперь у Сильвестра осталось не так много друзей, готовых поддержать его в борьбе с чеченцами.

На гибели Фрола череда смертей в начале 1994 года не закончилась. 5 января в Яузе возле канализационного слива был случайно найден труп молодого человека с гирями 32 и 24 килограмма, привязанными к ногам. Утопленником оказался не кто иной, как Сергей Круглов – Сережа Борода. Его тело опознали по ботинкам да еще по перчатке на правой руке – дело в том, что в одной из стычек с чеченцами он неловко воспользовался гранатой и изуродовал кисть руки. С тех пор Борода ходил не снимая перчатки.

Этот жуткий случай стал новым серьезным потрясением для Сильвестра.

Загадочное исчезновение Сережи Бороды в конце 1993 года из ресторана «Метрополя» не наделало много шума. Практически о его судьбе беспокоился один Сильвестр, который знал, что Сережа отъезжать никуда не собирался. Остальная братва решила, что ничего из ряда вон выходящего не произошло, так как Борода всегда держался обособленно и раньше нередко пропадал на некоторое время, а затем вновь появлялся живой и невредимый. К сожалению, на этот раз все кончилось более чем трагично.

Сильвестр решил, что гибель Бороды является определенным предупреждением для него. Он усилил свою охрану. Теперь, помимо меня, Сильвестра сопровождали еще человек восемь-десять крепких, надежных ребят.

После этого печального события произошла череда новых убийств криминальных авторитетов. Первым 14 января 1994 года в Нью-Йорке был убит выстрелом в затылок известный российский боксер Олег Каратаев. Он имел уже судимость и после отсидки возглавлял одну из российских преступных группировок.

Через четыре дня, 21 января, около гостиницы «Белград» в Москве был обнаружен труп екатеринбургского предпринимателя Александра Газарова, убитого выстрелом в затылок.

Не прошло и недели, как 26 января в подмосковном Волоколамске, в камере СИЗО был найден труп Виктора Бурлачко, известного под кличкой Бурлак, одного из лидеров преступных группировок Зеленограда и Сходни.

И совсем уж загадочное убийство случилось 23 февраля, в День Советской Армии, когда в подъезде своего дома был застрелен сотрудник Главного управления охраны Президента майор Вячеслав Русаков.

Убийство майора, а также элиты преступного мира ввергло московскую братву в шок. По городу поползли слухи о тайном спецотряде по уничтожению лидеров преступного мира под романтическим названием «Белая стрела». Я сам, неоднократно встречаясь с братвой из других группировок в ночных клубах, казино или просто на стрелках, все чаще и чаще слышал новые подробности этой легенды, гласящей, что в Москве существует тайная законспирированная организация по уничтожению уголовных авторитетов. Каждый находил какую-то новую деталь этой версии и делился ею с остальными.

После череды отстрелов многие криминальные авторитеты поспешили срочно выехать за границу. На короткий промежуток времени уехал в США и Сильвестр. Однако долго за границей отсиживаться он не захотел и вскоре вернулся.

Единственным человеком, который не боялся никаких покушений на свою персону, был Отари Витальевич Квантришвили.

Формально Отари Витальевич был председателем Фонда социальной защиты спортсменов имени Льва Яшина. Однако на самом деле Квантришвили был достаточно близок ко многим лидерам преступных группировок Москвы и знаком со многими ворами в законе. Братва к нему относилась с огромным почтением, чуть ли не с благоговением. Отари знал это и, воспользовавшись своим авторитетом и подходящей ситуацией, стал создавать вокруг себя новую политическую партию, программа которой была связана с защитой прав спортсменов. Отари стал часто выступать по телевидению, о нем начали писать газеты. За Отари закрепился какой-то загадочный имидж крестного отца русской мафии. Квантришвили, как ни странно, и не старался его развеять, не понимая, что подобная слава очень опасна.

Продвижение Отари очень злило Сильвестра. Надо сказать, что и до этого у Сильвестра с Квантришвили отношения были достаточно прохладными, хотя они и были партнерами по некоторым проектам в бизнесе.

Однако это партнерство не помешало Отари высказать Сильвестру свои претензии по поводу гибели Глобуса. Тем более в их совместном бизнесе возник ряд проблем, вину за которые Квантришвили также возложил на Сильвестра. Естественно, после этого между Сильвестром и Отари отношения стали довольно натянутыми. Когда же Квантришвили стал все чаще и чаще появляться на экранах телевизоров и на страницах прессы и его стали называть не иначе, как крестным отцом русской мафии, Сильвестр вознегодовал. Его честолюбивым планам был нанесен тяжелый удар – ведь на это звание претендовал он сам.

Зима прошла быстро. Кровавые январь и февраль унесли много жизней легендарных лидеров преступной Москвы. В марте наступило затишье.

В начале 1994 года я сопровождал Сильвестра в поездках в Китай, Таиланд и Турцию. Турция, так же как и Израиль, потрясла меня. Дела Сильвестр решал в Стамбуле. Это очень древний и красивый город, главной особенностью которого является то, что он расположен сразу на двух континентах. Поэтому в облике города слились черты мусульманской и европейской культур. Мне довелось побывать в древней части Стамбула. Я своими глазами видел храм Святой Софии, вообще же в городе было очень много мечетей, поражавших своим великолепием. Но нас с Сильвестром, честно говоря, памятники старины не очень интересовали. Намного больше нас воодушевил поход в настоящую турецкую баню. Питались мы исключительно в ресторанах, причем в разных. Например, обедали мы чаще всего в «Масале», который размещался в старинном деревянном доме, а ужинали практически всегда в ресторане «Пандели» на Египетском базаре. Турецкие национальные блюда пришлись нам по вкусу, но еще больше понравился танец живота, который исполняла молоденькая турчанка.

Апрель в этом году выдался сырым и теплым. Снег стаял уже в начале месяца, оставив после себя кучи мусора, скопившегося за зиму.

5 апреля около шести вечера я возвращался домой после долгого и утомительного рабочего дня. В дверях подъезда нос к носу столкнулся с Вадимом и Славкой, которые тащили какие-то груженые сумки.

– Куда вы, ребята? – спросил я у них.

– Да мы так, по делам... – переглянувшись, ответили они.

– Куда именно по делам? – не отставал от них я.

– В баню, в баню мы идем, – раздраженно ответил Славка.

– Ну и я с вами пойду! – заявил я. Идти в баню у меня не было ни малейшего желания, но я был уверен, что ребята мне врут.