– Серега, братан, неужели мы не русские люди! Что мы эту встречу всухую будем проводить? Пойдем в ресторан, вмокрую отметим!

Братва дружно загоготала, второе значение слова «мокрое» было прекрасно известно всем.

Перед тем как войти в мотель, Сильвестр демонстративно, чтобы все видели, отпустил машину с оружием. На глазах у всех он остался практически безоружным. Это значило, что он доверяет Сереже Подольскому. Сережа, оценив жест, похлопал Сильвестра по плечу и показал, что он тоже пустой.

Вскоре мы уже расположились в банкетном зале ресторана. Подольские стали нам чуть ли не братьями. Веселились мы от души, настроение, оттого что не пришлось пускать в ход оружие, у всех было отличное.

Позднее неожиданно приехал Борода. Он был хорошо знаком с Сережей Подольским. Втроем с Сильвестром они сели за отдаленный столик и начали о чем-то разговаривать. Беседа оказалась долгой, что они обсуждали – неизвестно, но выглядели все трое довольными.

Когда поздно вечером мы вернулись в Орехово, нас ожидало неприятное известие. Пока мы проводили мирную стрелку с подольскими, на другую стрелку с чеченцами отправился Витя Коган по кличке Моня. Встреча закончилась трагично – Моню убили.

Сильвестр очень переживал эту потерю. Моня был одним из его верных людей, он доверял ему практически как самому себе. Шеф вообще тяжело переносил потерю своих людей – в этом смысле он был настоящим лидером, заботящимся о каждом из своих подчиненных.

Через два дня хоронили Моню. Похороны были обставлены со всей возможной пышностью. Проводить Моню в последний путь на кладбище приехало около четырехсот человек, причем присутствовали даже братки из тех бригад, которые не поддерживали с нами дружеских отношений. Сильвестр решил воспользоваться этой ситуацией.

День похорон выдался серым и холодным. Возле свежевырытой могилы собрались многие авторитеты, воры в законе и просто боевики из разных бригад. Моня лежал в дорогом гробу, и казалось, что он просто спит. По очереди из толпы провожавших выходили люди и говорили несколько слов на помин Мони. Рассуждали о том, каким честным и справедливым он был при жизни и как горько, что он покинул этот мир таким молодым. Когда панихида закончилась, гроб забили и опустили в холодную землю. Присутствующие стали по одному подходить и бросать в могилу землю. Затем Моню закопали и завалили свежий могильный холм охапками цветов и венками.

С кладбища все присутствующие на похоронах отправились на поминки в ресторан. Народу было так много, что все с трудом разместились в двух банкетных залах, соединенных между собой. Подавали традиционные поминальные блюда, стол был сплошь заставлен бутылками водки разных сортов. Приехавшие помянуть Моню расселись за столы, лица у всех были угрюмые, настроение подавленное.

Сильвестр, Сережа Борода, а также все близкое окружение Сильвестра и бригадиры других ореховских бригад разместились за одним столом. Сильвестр поднялся и взял слово:

– Братва! Сегодня мы похоронили Моню. Он погиб не потому, что не готов был к трудностям, связанным с его работой, и не потому, что допустил какую-нибудь ошибку в своих действиях. Моня был замечательным человеком, храбрым товарищем, не знал никакого страха. Но мы его потеряли. И потеряем еще многих, пока будем разобщены. Когда-то нашу страну покорили татары, потому что все славянские лидеры были каждый за себя. Давайте не будем повторять их ошибку, в наших же интересах объединиться и дать совместно отпор всякой кавказской швали, засевшей на нашей родине.

– Правильно говорит Иваныч! – раздались с разных сторон одобрительные возгласы бригадиров. – Мы с тобой!

Я проникся уважением к психологическому ходу Сильвестра. Воспользовавшись тем, что вся братва находилась под впечатлением гибели и похорон Мони, он осторожно подвел их к мысли, что каждого может ждать такой конец, если только не объединиться и не дать отпор противнику совместными силами. В итоге Сильвестр добился того, что единство практически было достигнуто.

Таким образом, к лету 1993 года во многом благодаря миротворческой деятельности Сильвестра все Орехово было объединено.

Мне снова пришлось прервать рассказ Циборовского – я уже опаздывал на встречу. Попросив Александра закончить свое повествование в следующий раз, я покинул здание тюрьмы.

День у меня выдался на редкость тяжелым. Домой я пришел поздно вечером. На входе меня поймал телефонный звонок. Я поднял трубку и услышал незнакомый голос, который назвал меня по имени и фамилии.

Дальнейшую беседу передавать не имеет смысла. В двух словах можно сказать, что меня убедительно просили не заниматься делом Циборовского. Если же я все-таки буду упорствовать, со мной может произойти нечто весьма неприятное.

Слава богу – адвокатской практикой я занимаюсь не первый год и не то чтобы перестал бояться подобных угроз, но все же приобрел к ним некоторый иммунитет. Однако на всякий случай перед следующим посещением Бутырки я предпринял некоторые меры предосторожности, в частности – зашил карманы, чтобы какой-нибудь подкупленный субъект не смог подкинуть мне некий предмет, хранение которого преследуется по закону.

Встретившись с Александром через два дня, я не стал говорить ему о телефонном звонке недоброжелателя – парню и так было туго. Видимо, тюремная жизнь плохо сказывалась на его самочувствии – он сильно похудел и осунулся.

Однако с радостью согласился продолжить свой рассказ...

Криминальный расклад в столице 1993 года напоминал карту, раскрашенную различными цветами. Каждый цвет обозначал ту или иную группировку, разместившуюся в данном районе столицы. К таким районам принадлежали Солнцево, Измайлово, а с 1993 года и Орехово. Вместе с тем другие районы Москвы смотрелись бы на этой карте пестрыми кусками наподобие лоскутного одеяла по причине того, что там обосновалось по нескольку группировок, каждая со своими экономическими интересами.

Центр города был поделен между различными группировками. Своей группировки, «обслуживающей» этот район, в столице не было.

В 1993 году Сильвестр активно проводил различные встречи с авторитетами и коммерсантами по поводу вложения своих капиталов в разнообразные коммерческие проекты. Наиболее выгодным делом в последнее время была банковская деятельность и так называемый бизнес на отдыхе.

В Москве стали возникать ночные клубы, казино, дискотеки. При нехитром оборудовании, низких материальных затратах этот практически простейший вид деятельности давал колоссальные прибыли.

«Как все, оказывается, просто, – думал я, мотаясь по городу с Сильвестром. – Снял помещение, оборудовал его соответствующим инвентарем, поставил игральные столы, и все – включай счетчик, сиди и жди прибыли, которая идет, идет и идет. Причем идет „черный нал“, не облагаемый никакими налогами».

В то время налоговый контроль со стороны государства за игровым и шоу-бизнесом был практически равен нулю и владельцы подобных заведений получали огромные барыши.

Одним из первых ночных клубов-казино, который открылся в городе и был раскручен, оказался клуб под названием «Пресня», находившийся недалеко от Московского зоопарка. «Пресня» представляла собой ночной клуб, располагавшийся в здании одного из кинотеатров Москвы, которые стали пустеть из-за дороговизны. Группа предприимчивых людей открыла в кинотеатре первый ночной клуб и не просто открыла, а еще и раскрутила его в рекордно короткие сроки.

«Пресня» стала самым крутым клубом столицы. Владельцы начали приглашать с выступлениями отечественных и зарубежных звезд, которых до недавнего времени можно было увидеть только по телевизору. Этот факт сыграл решающую роль, и в клуб потянулись толпы посетителей.

Владельцами клуба являлись два закадычных друга, в недалеком прошлом, во времена застоя, работавшие в одном из московских ресторанов. Один из них был в этом заведении заведующим, другой барменом. Предприимчивые друзья, поняв, что настало новое время, и почувствовав выгоды кооперативного движения, быстро обнаружили нужную нишу в бизнесе и хорошенько в ней окопались. К тому времени, когда ночные клубы и казино стали открываться в Москве чуть ли не каждый день, конкуренция «Пресне» не была уже страшна.