Они прибыли достаточно быстро – не прошло и недели. Их было двенадцать человек. Крепкие были ребята из Кургана, часть из них – бывшие спортсмены, часть – бывшие уголовники, которые имели по одной-две судимости и ходки в зону. Когда я увидел их первый раз, то не мог предположить, что эти плохо одетые ребята, которых никто не знал и которые сами никого не знали, уже через год будут ездить на «шестисотых» «меринах» и сколотят одну из самых крутых и богатых группировок Москвы.

Встреча с курганскими была назначена в одном из кафе. Сильвестр остался ею доволен. Курганцы вели себя достаточно сдержанно, спокойно, с чувством собственного достоинства. Главными у них были Олег Нелюбин, Витя Курганский и Александр Солоник. О чем они договаривались, на каких условиях и чем закончился их разговор – я не знал, но контракт о сотрудничестве между ними и Сильвестром в ближайшее время был подписан. Курганцы брались за войну с басманной группировкой. Вскоре засвистели пули, стали погибать один за другим боевики и бригадиры басманной группировки.

В ближайшее время был убит около тира лидер группировки Григорий Вагнер – Барон. Убийство было проведено по всем правилам киллерского искусства. Отследив Барона, его маршрут, курганцы узнали, что раз в неделю он ездит стрелять в тир на Волоколамском шоссе. Устроив засаду возле тира, курганцы дождались приезда Барона и открыли огонь. Выбравшиеся из машины были убиты точными выстрелами сзади, вероятно, Александром Солоником и его другом. Это убийство наделало много шума в Москве. Поползли слухи, что курганская группировка объявлялась беспредельщиками.

Басманная группировка несла потерю за потерей. Многие лидеры других группировок стали косо посматривать на Сильвестра. Он понял, что на него есть определенные «косяки». Курганцы, в свою очередь, стали настаивать, чтобы Сильвестр взял их в свою структуру на правах отдельной бригады. Но Иваныч соглашаться на это не торопился. Он не хотел компрометировать себя кровью, которую с такой легкостью проливали курганцы.

Вскоре басманная группировка сдала свои позиции в отношении ночного клуба «Пресня». Чуть позже при совершенно невыясненных обстоятельствах у своего собственного подъезда в Казани был убит вор в законе Игла. Незадолго до этого он ездил в Москву для того, чтобы найти убийц Глобуса, но внезапно вернулся назад.

За полгода своего пребывания в Москве курганцы наделали много шума и провели немало заказных убийств. Сильвестр же отводил им роль «пушечного мяса», то есть боевиков, в обязанность которых входило участие во всех разборках. Постепенно они завоевали имя устрашающих, и Сильвестр стал использовать их и во внутренних разборках. Дело в том, что многие бригадиры Сильвестра стали роптать, некоторые прямо говорили о том, что хотят выйти из подчинения Иваныча. Это грозило полным разбродом и потерей единства в ореховском движении.

В течение следующих нескольких недель погибли два лидера ореховских самостоятельных бригад, которые хотели отколоться от Сильвестра. Несомненно, это было дело рук курганцев. Однако, участвуя во всех кровавых разборках, курганцы получали за свою работу достаточно небольшую плату. Я не раз замечал, с какой завистью они смотрели на то, чем владел Сильвестр. Это не могло не настораживать. Однажды я набрался смелости и поделился с Сильвестром своими опасениями.

– Иваныч, а ты не боишься, что курганцы все твои козырные места со временем у тебя отберут? – напрямик спросил у него я.

– У меня? – удивленно переспросил Сильвестр и рассмеялся.

Я начал понимать, что Сильвестр переоценивал свое влияние. Между тем мне казалось, что курганцы пытаются подобраться к Иванычу втихаря. Двое ребят из курганской группировки стали все чаще подсаживаться к нему в машину, расспрашивая меня или шофера о деталях ее устройства. Причем когда вскоре Сильвестр поменял машину, взяв новый «Мерседес», курганцы начали интересоваться и ею. Что конкретно хотят эти кровавые ребята, я не знал. То ли они хотели выудить какую-то информацию, то ли заручиться нашей поддержкой, но самое простое объяснение напрашивалось само собой – они изучают машину, чтобы в недалеком будущем разобраться со своим работодателем. Я несколько раз предупреждал Сильвестра, но он только смеялся надо мной, считая себя неприкосновенным авторитетом. Он потерял всякую бдительность, все чаще возил с собой лидеров курганцев Олега и Витю Курганского на те или иные стрелки и сходки.

На одной из таких стрелок, когда все вопросы были решены в пользу Сильвестра, я неожиданно услышал, как Олег и Витя Курганский стали убеждать Сильвестра, чтобы он немедленно рассчитался с ними или хотя бы отдал им какие-то коммерческие структуры в качестве «крыш» за их работу. Однако Сильвестр отшучивался, мол, расчет впереди, подождите чуть-чуть, я пока к этому не готов. Всем, кроме Сильвестра, было понятно, что у курганцев росло недовольство им. Он же только подогревал его, зажимая их долю и не желая рассчитываться за выполненную работу. Курганцы же считали, что структуры, отбитые ими у другой братвы, должны принадлежать им по праву.

Среди братвы других группировок росло недовольство деятельностью курганских. Они уже четко были обозначены как беспредельщики и безжалостные. Такие слухи дошли до Сильвестра. Однажды он попросил меня съездить с курганцами на одну из стрелок, проследить, что там и как, в общем, подстраховать, оценить ситуацию.

Вскоре такая возможность представилась. Найдя какой-то незначительный повод, Сильвестр, переговорив с Олегом, попросил, чтобы он взял меня с собой. Мол, пусть поучится парень, как надо правильно работать.

Вечером я на одной машине с курганцами выехал на место. В машине сидели водитель – парень лет двадцати двух, Олег и Витя Курганский. Я устроился на заднем сиденье. Всю дорогу ехали молча. Меня не покидало чувство тревоги, и, надо признаться, я очень боялся. Такого страха я давно не испытывал, даже в Подольске было легче. Стрелка должна была проходить с достаточно серьезной братвой одного из подмосковных городов, которая также в свое время относилась к беспредельщикам, громившим московских. Однако постепенно былая слава была утеряна в связи с тем, что многие авторитеты были посажены на зону. Но группировка все еще оставалась довольно сильной и пользовалась уважением среди другой братвы.

Я настолько переволновался, что мне вдруг ужасно захотелось курить. Так как особенно я этим не увлекался, сигарет у меня не было. Заметив за своей спиной блок «Мальборо», я потянулся за сигаретами, однако Виктор, сидящий рядом, перехватил мою руку и отвел ее в сторону, сказав при этом:

– Я тебя угощу. Блок не трогай, он еще новенький. Вот возьми мои, они получше. – И достал пачку «Кента».

Я закурил. Вскоре мы прибыли на место. Стрелка была назначена на небольшом пустыре, в одном из новых районов Москвы. Стрелка проходила с «крышей» другой братвы, спор случился из-за коммерсанта. Он платил ореховским, однако в последнее время у коммерсанта появился партнер, который пришел со своей, подмосковной, группировкой. И те стали увеличивать свою долю, ссылаясь на то, что вложили больше бабок в производство. Решение конфликта Сильвестр переадресовал курганским. Они должны были мирно убедить братву в беспредметности их спора.

На пустыре уже стояли два джипа – «Чероки» и «Мицубиси Паджеро», крепкие ребята с короткими стрижками почти под машинку вылезли из тачек. Не спеша вышли из машины и Олег с Виктором. Водитель остался стоять возле машины. Тут же к ним направились двое крепких пацанов и, извиняясь: «Большой пардон, братва!» – стали прощупывать всех на предмет оружия.

– В чем дело? – спросил Олег.

– Береженого бог бережет, – усмехнулся старший группировки. – Видите, можно сказать, все старшие приехали на встречу с вами, посмотреть, что за братва из Кургана привалила. Что за экзотика такая? Поэтому меры предосторожности, сам понимаешь!

Олег кивнул:

– Валяйте! Мы чистые.