Всю ночь Виктор не мог заснуть, хотя и выпил полпачки обезболивающего. Наутро он все же позвонил Марине домой и объяснил, что ночью на него напали хулиганы и с тренировками некоторое время придется погодить.

– Я сейчас к тебе приеду. Диктуй адрес, – тотчас заволновалась Марина.

– Не надо, – попытался остановить ее Виктор. Но Марина была непреклонна. Пришлось продиктовать ей адрес, и минут через сорок Марина уже звонила в дверь.

– Сейчас я сделаю укол, и тебе станет легче! – сказала она, невольно содрогаясь при виде жутких кровоподтеков, украшающих лицо Виктора.

Девушка достала из сумочки ампулы, шприц и сделала Виктору обезболивающий укол. Затем осторожно и тщательно промыла раны и замазала их какой-то бесцветной мазью. Через несколько минут Виктор действительно почувствовал себя гораздо лучше. Боль отступила, спряталась куда-то в глубь тела и теперь напоминала о себе, лишь когда Виктор пытался сделать какое-нибудь резкое движение.

– Это лекарства из спортивной аптечки, – объяснила Марина, – там очень эффективные средства. Не волнуйся, через неделю будешь как новенький.

– Марина, у меня к тебе большая просьба. Ты Марату про то, что со мной произошло, ничего, пожалуйста, не говори.

– Хорошо, – кивнула Марина.

– Скажи, что я хожу на тренировки, что все нормально.

– Не беспокойся, Марат ничего не узнает. Он сейчас в отъезде...

– А куда он уехал? – поинтересовался Виктор.

– Кажется, в Венгрию поехал. Вернется, самое раннее, через неделю, – объяснила Марина.

– А он что, всегда тебе докладывает, куда и на сколько уезжает?

– До чего же ты подозрительный! – улыбнулась Марина. – Обычно он мне не докладывается, но вчера упомянул о своей поездке в записке, которую передал вместе с цветами и подарком.

Почти неделю Виктор провалялся в постели. Он уже не знал, куда деть себя, его тошнило от безделья и злости на бывшего Милиного хахаля, по чьей вине его дело оказалось под угрозой срыва.

Кроме того, Виктору было обидно и за то, что его, офицера «Витязя», так просто избили левые мужики. Конечно, их было больше, и у него в любом случае не было шансов на победу. Но от сознания собственного бессилия Виктору становилось только хуже. Он долго думал, как отомстить своему обидчику. Причем мстить он собирался не только за себя, но и за Милу. Ведь по вине этого придурка Саши он потерял любимую девушку. В конце концов, Виктор принял решение – он убьет бывшего хахаля Милы, и мир вздохнет с облегчением. Когда мысль об убийстве пришла к Виктору первый раз, он мысленно содрогнулся. Но постепенно такой вариант решения проблемы начал казаться Виктору все более приемлемым, и в конце концов он утвердился в мысли, что это единственный способ отомстить за себя и Милу и навсегда избавиться от самого напоминания о полученном унижении.

Март выдался неспокойным. Первую декаду месяца Отари провел в сплошных разборках, которые сперва происходили в Москве, а затем плавно переместились в Крым.

После своего срочного возвращения из-за границы он в течение нескольких дней через посредников вел переговоры о месте и условиях стрелки с чеченцами. Он настаивал на том, чтобы Антона и ребят чеченцы привезли с собой на стрелку и, в том случае, если между Отари и чеченцами будет достигнута договоренность, они были бы отпущены на свободу прямо там.

Но Отари, впрочем, как и любой авторитет, не имел никакого влияния на чеченцев. «Чехи» не признавали над собой давления и не подчинялись никому, кроме собственных чеченских командиров. При таком раскладе Отари не мог диктовать свои условия. Наоборот, должен был принимать те условия, которые предлагали «чехи».

В итоге стрелка состоялась днем в ресторане на Смоленской площади. Отари хорошо знал этот ресторан, был он и в курсе того, что там чеченцы чувствовали себя как дома.

На встречу вместе с Отари приехали и Вахтанг, Дато и двое охранников. Остальных Отари оставил в машине прикрытия, снабженной рацией. Кроме того, в качестве резерва Отари подтянул три бригады дружественных группировок, которые на всякий случай расположились неподалеку.

Со стороны чеченцев на стрелку пришло трое – лидер их бригады Султан, его младший брат Аслан и еще какой-то боевик, видимо пользующийся среди чеченцев авторитетом. У Отари не было ни малейшего сомнения в том, что за стрелкой наблюдают люди Султана, готовые при необходимости вступить в бой с людьми Отари.

Стороны при встрече холодно поздоровались друг с другом. Все сели за большой стол, накрытый белой скатертью. Официанты принесли только кофе и чай. У одного из них так тряслись руки, что он даже расплескал чай.

Впрочем, парень волновался не зря. Отари знал, что «чехи» могут пойти на любое вероломство, что от них можно ожидать чего угодно, только не честности и порядочности. Отари хорошо заучил этот урок, поскольку одной из жертв чеченцев был его собственный Брат.

Первыми разговор начали чеченцы. Суть их претензий Отари уже знал. Его обвиняли в том, что он кинул прибалтов, тем самым лишив определенного дохода их «крышу», то есть людей Султана.

Отари не оставалось ничего иного, как только все отрицать. Он настаивал на том, что он никого не кидал, чеченцев видит впервые и, соответственно, о том, что они покровительствуют прибалтам, знать ничего не знал. Что же касается доли прибалтов в нефтяном бизнесе, то она не была отнята насильно. Прибалты добровольно передали свои доли Отари, придя к выводу, что они не смогут участвовать в нефтяном бизнесе, не имея должного влияния и авторитета.

Султан слушал Отари молча. На его лице время от времени появлялась хищная усмешка. Было ясно, что он не верит ни одному сказанному Отари слову.

– Все это очень хорошо, – сказал Султан после того, как Отари закончил свой монолог. – Но у меня совершенно другие сведения.

– Информация может быть неверной... – начал было Отари, но Султан прервал его жестом. Затем он кивнул своему человеку, и тот вышел из ресторана. Вскоре вслед за чеченцем вошли оба пострадавших прибалта. Отари понял, что ситуация складывается не в его пользу.

Следующие пятнадцать минут Костя и Андрис, запинаясь и стараясь не смотреть в глаза Отари, рассказывали о том, как их обманули. Султан плотоядно улыбался, вальяжно развалясь на стуле и переводя взгляд с прибалтов на Отари и обратно.

Отари понимал, что «чехи» взялись за это дело серьезно, раз смогли найти прибалтов за границей, приволочь их в Москву и заставить говорить.

– Ну, что скажешь? – осведомился Султан, когда прибалты закончили свое скорбное повествование.

Отари несколько секунд молчал, затем окинул прибалтов презрительным взглядом и, обернувшись к Султану, сказал:

– Хорошо. Я признаю, что кинул этих лохов. Но я настаиваю на том, что предмета спора не существует!

– Как так? – Султан удивленно приподнял бровь.

– Я кинул этих придурков, а не чеченцев! Ваши претензии необоснованны, поскольку вы не имеете никакого отношения к этому нефтяному бизнесу!

– А вот здесь ты ошибаешься! – спокойно заметил Султан. – Эти, как ты их называешь, придурки работали на наших бабках, а значит, и кинул ты нас!

На это Отари ответить было нечего. Переговоры зашли в тупик. Ни Отари, ни чеченцы не хотели уступать своих позиций и идти на компромисс. Продолжать разговор было бессмысленно, и Отари решил, что настало время уходить. Он холодно простился с Султаном и его людьми и поднялся было со стула, но чеченец окликнул его. Отари опустился обратно, надеясь, что Султан все же решил пойти на уступки. Вместо этого Султан приподнялся, опираясь на стол руками, и, нависая над Отари, сказал:

– Говорят, ты в Москве самый крутой? Запомни, мы еще круче! По-хорошему, надо бы тебя наказать... Но мы люди мирные и гуманные. Оттого даю я тебе, Отарик, две недели на то, чтобы ты бабки наши вернул. Если же не вернешь, придется нам пересмотреть наши принципы гуманизма и разобраться с тобой по совести. Все понял? Ну так иди... – Султан сел обратно на свое место и как ни в чем не бывало поднес чашку с чаем ко рту.