Отари занял место рядом с Пуданевым. Ужин проходил спокойно и даже весело. Многие из присутствовавших вспоминали времена своих спортивных побед, курьезы, которые случались с ними на тренировках и на спортивных соревнованиях.

Наконец Отари почувствовал, что наступил момент для серьезного разговора. Он предложил Евгению выйти на балкон перекурить.

Вечер принес с собой прохладный ветер, напомнивший о том, что весна еще не вступила окончательно в свои права. Некоторое время Отари и Пуданев молча курили, вдыхая свежий пьянящий воздух.

– Ну, Евгений, как настроение? – наконец нарушил молчание Отари.

– По-моему, все прошло очень хорошо, – беззаботно ответил Пуданев.

– Да, все прошло отлично. Теперь ты – полноправный председатель нашего филиала. И думаю, что настало время поговорить нам с тобой о суммах взносов и отчислений, которые ты будешь переводить в Москву, – сказал Отари.

– А я хотел бы поговорить с тобой об обратном! – заявил вдруг Пуданев.

– Что значит об обратном? Что-то я тебя не понимаю, – опешил от удивления Отари.

– Ну посуди сам, Отари, у нас же есть базы, секции, спортивные общества, которые мы курируем, а значит, мы нуждаемся в спонсировании. Поэтому я хотел бы, чтобы ты мне бабульки присылал, а не я тебе.

– Послушай, что-то ты не в ту сторону гнешь! – раздраженно проговорил Отари. – Мы – центральная организация и открыли наш филиал с расчетом на то, что вы будете помогать нам.

– Отари, ты что, считаешь, что я свои деньги, которые я с пацанов тут собираю, буду отдавать на сторону? Мне такой расклад не по душе! Я, значит, здесь буду бабки зарабатывать, а твои люди будут эти деньги в московских ресторанах прожирать и проституток на них спонсировать? Сразу тебе говорю – такого не будет!

– Ты на что это намекаешь? – разозлился Отари. – Ты хочешь сказать, что я буду ваши бабки на ветер пускать?

– Про тебя я не говорю, – сказал Евгений, – я говорю о твоих людях.

– А что ты знаешь о моих людях? – взбеленился Отари.

– Да ничего, собственно, не знаю, но я в курсе того, на что обычно уходят взносы! – не менее зло ответил Евгений.

– Да, парень, вижу, наши взгляды на сложившуюся ситуацию очень уж разнятся! – воскликнул Отари. – Поэтому я отстраняю тебя от руководства моим филиалом и назначаю на это место другого человека.

– Это как же ты меня отстранишь? – еще больше распалился Пуданев. – Между прочим, не ты меня выбирал, а общее собрание!

– Но я же президент партии, а значит – я главный, и мое слово все решает!

– Это ты в Москве у себя главный, а тут главнее меня пока нет! – усмехнувшись, сказал Пуданев.

Еще минута – и они сцепились бы в драке. Но неожиданно на балконе появился один из телохранителей Пуданева и немного разрядил обстановку, обратившись к нему:

– Вас спрашивает один фирмач...

– Какой еще фирмач? – раздраженно спросил Евгений, расстегивая верхнюю пуговицу рубашки.

– Директор нефтяной базы, – бесстрастно объяснил телохранитель, делая вид, что не замечает того, в каком состоянии находятся его шеф и московский гость.

– Хорошо, сейчас иду, – ответил Евгений. Он молча докурил сигарету и, выкинув бычок вниз, вышел.

Отари был вне себя. Он в срочном порядке собрал своих людей и с ними вместе покинул зал ресторана. В тот же вечер все они вылетели в Москву.

Более никаких отношений между Отари и Пуданевым быть не могло. Отари затаил на Евгения обиду. Он искренне считал, что Пуданев обошелся с ним нечестно. Ведь, по его твердому убеждению, Евгений поднялся только благодаря поддержке Отари. И теперь, когда Пуданев занял такой значительный пост, он говорит, что Отари ему не нужен! Отари пообещал себе, что при первом же удобном случае поставит Пуданева на место, а пока постарался выкинуть неприятный инцидент из головы.

В Москве Отари ожидали плохие вести. Он прилетел в столицу поздно вечером и сразу направился на свою дачу, чтобы прийти в себя от неудачно закончившейся встречи с Пуданевым. Утром Отари проснулся от телефонного звонка. Звонили сразу два телефона – мобильный и дачный. Отари не спеша взял в руки мобильник.

– Алло, – тихо сказал он. На другом конце он услышал взволнованный голос Вахтанга:

– Отари Давидович, беда!

– Что случилось, Вахтанг? Сильно проигрался? – пошутил Отари. – Хотя бы поздоровался, что ли. Все ж таки несколько дней не виделись!

– Ох, прости, Отари, не до этого! На твое казино совершен налет!

– Как? Кто это сделал?! – воскликнул Отари. – Чья бригада?

Первой мыслью Отари было, что на его казино совершила налет какая-нибудь заезжая бригада беспредельщиков, которые в последнее время появлялись в Москве в большом количестве, или что казино разгромили «чехи», решившие таким образом наказать Отари за то, что он отобрал часть их дохода с нефтяного бизнеса.

– Если бы чья-нибудь бригада – не так бы обидно было! – продолжал причитать Вахтанг. – Здесь все гораздо хуже – налет был проведен сотрудниками московского РУОПа!

– Что?! – Перед глазами Отари тут же возникло ненавистное лицо Ушакова с этой его мерзкой улыбочкой. – Срочно собери ребят в офисе! – приказал Отари.

Через час Отари уже сидел в своем кабинете. Там же собрались и все ребята из его ближнего окружения. На столе лежали цветные фотографии – иллюстрации ночного налета на казино. В налете были задействованы подразделения РУОПа при поддержке СОБРа.

Поскольку управляющего казино Игоря повезли на допрос на Шаболовку, то основным рассказчиком о ночном налете выступал Вахтанг, его поддерживал начальник службы безопасности казино.

Налет произошел около половины второго ночи, когда зал казино был до отказа заполнен посетителями. Неожиданно в помещение ворвались люди в черных масках и в камуфляжной форме, с автоматами. С ними было несколько штатских.

Всех посетителей казино сначала уложили на пол, затем, выстроив возле стенки, приказали им широко расставить руки и ноги и начали обыскивать на предмет наличия оружия и наркотиков. Кое-кого повезли на Шаболовку для выяснения личности и допроса.

Оперативники обыскали несколько машин, припаркованных возле входа в казино. В одной из них нашли несколько стволов. Некоторым из посетителей казино не понравилось такое бесцеремонное поведение руоповцев. Кто-то пытался «качать права», но этим людям тотчас доходчиво объяснили, что так вести себя не следует. Особенно упрямых принялись учить уму-разуму с помощью резиновых дубинок.

Были повреждены два стола для игры в рулетку, разбито бессчетное количество посуды. Пострадала и входная дверь казино, являющаяся предметом особой гордости Отари. Она, как и многие другие детали интерьера, была выписана из-за границы и стоила около трех тысяч долларов.

Отари молча выслушал рассказ о налете на казино, под кожей на скулах перекатывались желваки, и видно было, что огромным усилием воли он сдерживает кипевшую внутри его ярость. Да и как было не впасть в ярость при виде того, что сделали ментовские твари с его любимым казино, которое он сам задумал и практически сам спроектировал. Перед Отари лежали фотографии разбитой двери, сломанной мебели, осколков посуды, разбросанных фишек и карт. Впечатление было такое, будто только что случился еврейский погром. Только вот пострадала не никому не известная еврейская семья, а он – влиятельный и знаменитый человек, к которому множество людей питали искреннее уважение.

– Что будем делать? – спросил Отари. – Я считаю, что подобное варварство нельзя оставлять безнаказанным. Думаю, что этих людей, а особенно их начальников, нужно проучить.

– Я предлагаю, – начал Вахтанг, – позвать журналистов. Пусть приедет телевидение, пусть все снимут. Это же беспредел! У нас, в конце концов, достаточно престижное казино, а не какой-то низкопробный бордель!

– Ты прав, Вахтанг. Займись этим. Пусть приедут телевизионщики... – согласно кивнул Отари.