– А почему они не пригласили доблестных парней из департамента охоты и рыболовства? – съязвил Терри.

– Скажи спасибо, что пригласили ПЛА. А еще скажи, почему вы с Ломаксом не раскрыли дело на прошлой неделе, как я просил? Заметь, по-хорошему просил.

Мы сообщили Килкуллену о происшествии в доме Роуза.

– Зря он решил пойти у террористов на поводу, – заключил Килкуллен. – Теперь нам с вами придется отвечать за каждый телефонный звонок с требованием выкупа, за сам выкуп и еще бог знает за что. Они же над нами главные. Не удивлюсь, если в недалеком будущем они распустят всю полицию Лос-Анджелеса и мы с вами будем до пенсии проездные билеты компостировать.

– Я неплохо знаю Гэрета Черча, – вмешался я. – Он нас не отстранит, не волнуйтесь. Во всяком случае, не должен. Мы с Терри владеем слишком большим объемом информации.

– Вдобавок мы за одну неделю сблизились с Айком Роузом до такой степени, до какой ни один гребаный федеральный агент не сблизится за целый гребаный финансовый год, – заметил Терри. – Если они не окончательно рехнулись, то нас не отстранят.

– Это твое эго говорит, или ты и вправду думаешь, будто от тебя расследованию польза? – вопросил Килкуллен.

– И то и другое, – не растерялся Терри. – Если они нас сейчас отстранят, на нашей репутации появится несмываемое пятно. А если нас оставят, у них всегда будет кого отстранить за профнепригодность.

– А если им не нужны козлы отпущения?

– Тогда поставьте нас в конце дорожки для боулинга и расстреляйте.

Терри продирался сквозь моральный ущерб от нашей работы, шутя направо и налево. Мне же было не до смеха. Острое чувство утраты охватило меня. Эми, капитан Шеппард и Сигни погибли по одной-единственной причине – они имели отношение к «Ламаар энтерпрайзис».

Общее собрание проходило в центральном офисе ФБР по адресу: бульвар Уилшир, 11 ООО. Без десяти два мы с Терри были уже на бульваре Сепульведа, из трехполосной трассы превратившемся в однополосную из-за столкновения «хаммера» с полудюжиной разноцветных «кореек».

Терри включил фары, пересек двойную желтую полосу и принялся лавировать в потоке встречных автомобилей.

– Извини, Майк, что взял твою жизнь в свои руки, просто я терпеть не могу опаздывать на мероприятия по выяснению, чей больше.

Я довольно часто посещал подобные собрания и знал: ФБР всегда проводит их в конференц-залах, за огромными круглыми столами, где свободно размещается до сорока человек. Такой расклад способствует укреплению в присутствующих обманчивого ощущения, что все организации равны. Однако на этот раз парни из ФБР решили показать, кто все-таки равнее. Для собрания выбрали аудиторию в виде амфитеатра. За кафедрой стоял Гэрет Черч, так что ни у кого из присутствующих не возникло сомнений относительно главного лица. Моральное изнасилование началось.

Я работаю в убойном отделе; мне часто приходится сообщать дурные вести. Обычная реакция людей на слова «Сожалею, ваш сын (муж, сослуживец) погиб» всегда меня несколько удивляла. Чаще всего шокированный родственник восклицает: «Как же так? Ведь я с ним виделся буквально вчера! (Я поцеловала его на прощание… Он мне звонил всего два часа назад)».

Люди почему-то уверены: если вас только что видели, вы просто не можете вот так ни с того ни с сего погибнуть. Я, повторяю, часто наблюдал подобную реакцию; теперь же я сам реагировал на крушение самолета точно так же. У меня не было ни малейшего желания толкать речь; я предоставил это Терри. Терри сообщил присутствующим о вторжении в дом Роуза и о решении последнего заплатить выкуп.

Как мы и ожидали, Черч выделил людей для охраны Роуза двадцать четыре часа в сутки – исключительно с целью первым засечь террористов, когда те позвонят насчет выкупа.

– Роуз собирается дать объявление в «Лос-Анджелес таймс». Оно выйдет в завтрашнем выпуске, – сказал Черч. – Я уже выделил людей, которые отслеживают все Роузовы телефоны – домашний, рабочий и мобильный. Как только террористы проклюнутся, мы постараемся запеленговать звонок, однако особенно рассчитывать на это не приходится. Мы имеем дело с профессионалами. Мы не знаем, каким именно способом они захотят получить деньги: велят Роузу отправить перевод на Каймановы острова, заплатить в золотых слитках или оставить чек под дверным ковриком. Скорее всего они предпочтут добрые старые зеленые. Наша задача – отследить деньги. Слышите? Отследить. Мы здесь не в «Монополию» играем. Мы отправим мерзавцам их двести шестьдесят шесть миллионов четыреста тысяч. Некоторые пачки мы оснастим электронными устройствами, чтобы наша система определения координат уловила сигналы. Мы их выследим. Мы их прищучим, кем бы они ни были и где бы ни скрывались.

Черч нажал на кнопку, и за его спиной возник большой экран.

– Нам удалось кое-что разузнать об убийствах. Начнем с Элкинса. В парке, на земле и под землей, около тысячи камер видеонаблюдения. Мы выделили только те, мимо которых в день убийства проходил Элкинс. И вот что мы заметили. Мужчина ничем не примечательной наружности, одетый, как большинство туристов, в джинсы и футболку, идет тем же путем, что и Элкинс. Нельзя сказать, что он следует за Элкинсом по пятам. Он то появляется в кадре через минуту после Элкинса, то забегает вперед секунд на десять – видимо, он заранее изучил Элкинсов обычный маршрут. Вот, смотрите – это он входит в парк в день убийства.

В аудитории приглушили свет, и на экране замелькали кадры с камеры видеонаблюдения, расположенной у главного входа в «Фэмилиленд». Народ лился в ворота нетерпеливым плотным потоком. Гэрет нажал на паузу, и в кадре застыли шесть довольных физиономий из числа успешно прорвавшихся.

– Обратите внимание на эту группу, – сказал Черч. – Перед вами шесть человек. Пятеро из них – бельгийские туристы, они путешествуют вместе. Две супружеские пары и сестра одного из мужчин. Нам это доподлинно известно – бельгийцы останавливались в отеле, и мы проверили записи. А теперь посмотрите на коротышку в солнечных очках. Коротышка не имеет к бельгийцам никакого отношения. Он просто к ним примазался, потому что турист-одиночка в парке под названием «Фэмилиленд» неизбежно напрягает охрану.

Гэрет нажал на пуск.

– Снова коротышка в очках. Только теперь он примазался уже к другой компании. Заметьте, всякий раз на видео он зафиксирован не один – он пытается смешаться с толпой, с группой людей, чтобы не производить впечатления одиночки. При этом он упорно идет по следу Кролика.

– Личность установлена? – спросили с места.

– Да. Его зовут Анджело Инносенти. Буквально вчера мы получили информацию из Интерпола. Инносенти – профессиональный киллер, сицилиец, родом из Палермо.

Увлекательнейший фильм продолжался.

– Перед вами снова синьор Инносенти. Он проходит таможенный досмотр в аэропорту Лос-Анджелеса вечером после убийства Элкинса. Синьор Инносенти вылетел люфтганзовским самолетом во Франкфурт. А к моменту обнаружения тела Элкинса он уже был в родном Палермо, ел пиццу и пил кьянти. Мы не располагаем ни человеческими ресурсами, ни полномочиями, чтобы выкурить Инносенти из норы. Честно говоря, мне на него вообще наплевать – он был просто пешкой, сделал свое дело и к остальным убийствам отношения не имеет.

С места раздался женский голос:

– Но если Инносенти после убийства Элкинса вернулся на Сицилию, значит, Ронни Лукаса убил кто-то другой? Да?

– Вы правы. Убийца Лукаса на целых восемь дюймов выше Инносенти. Один из бездомных, в то утро стоявший за своей порцией омлета, клянется, что у высокого мужчины, который разговаривал с Лукасом, был албанский акцент. Конечно, нельзя не учитывать, что наш свидетель бомжует уже двенадцать лет и по определению не отличается той ясностью ума, которой могут похвастаться некоторые из вас, уважаемые леди и джентльмены… – Черч сделал паузу, чтобы все посмеялись, и, когда все действительно посмеялись, продолжил: – Есть и еще свидетели, опознавшие акцент подозреваемого как восточноевропейский. Впрочем, как и в случае с Инносенти, убийца Лукаса нас интересует постольку-поскольку.