– Понял. Я предупрежу Айка. Мои поздравления, коллега. Вы только что раскрыли самое крупное преступление в своей карьере.

– Я не один старался. Были задействованы несколько сот человек, в том числе моя девушка – именно она заподозрила, что «Последнее слово Дини» не такое уж и последнее.

– Майк, может, вы и удивитесь, но в теленовостях обычно не показывают интервью с несколькими сотнями задействованных. Народу нужны герои. А вы человек, который расшифровал код. Когда можно будет раскрыть все подробности, дело «Ламаар» займет первые полосы газет по всей стране, от Калифорнии до Висконсина. Детектив Ломакс, вы станете звездой эфира.

Брайан был недалек от истины. Я не стал звездой эфира в полном смысле слова, но определенно получил свои пятнадцать минут славы.

Митч Барбер сидел, прикованный за лодыжку к ножке металлического стола. Обстановка в комнате была самая что ни на есть казенная – серый линолеум и белые стены, на одной из которых имелось зеркало размером четыре на шесть футов. Барбер уставился в зеркало. Черч, Терри и я уставились на Барбера из «Зазеркалья».

Дверь за спиной Барбера отворилась, и вошел агент Мэл Стрэнг, в миру известный как Пират. Он отличался высоким ростом и худощавостью, волосы у него были рыжие и на вид жесткие, как проволока, а кожа напоминала пергамент. Возраст Пирата давно перевалил за пенсионный – кажется, мне не доводилось видеть агентов старше его. На левом глазу Пират носил черную повязку.

– А что у него с глазом? – поинтересовался я.

– Ничего, – отвечал Черч. – Это он для устрашения нацепил.

– Добрый вечер, мистер Барбер, – поздоровался Пират.

– Я требую адвоката, – рявкнул Барбер. – Мне зачитали мои права. Я сразу заявил, что без адвоката говорить не стану.

– Если бы я убил столько же народу, сколько вы, я бы тоже требовал адвоката, – заметил Пират. – Мистер Барбер, сколько вам лет?

– Восемьдесят один.

– А скажите, сэр, неужели и в столь преклонном возрасте смертный приговор вас страшит?

– Угадайте с трех раз, – буркнул Барбер.

– А вот это напрасно, сэр, совершенно напрасно, – замурлыкал Пират. – Вас всего-то привяжут к каталке, введут вам в вену иглу и повернут краник, маленький такой. Поверьте, это не самая скверная смерть. А в вашем случае ничего более эффектного и не придумаешь.

Барбер смотрел на Пирата как на сумасшедшего.

– И вообще, сэр, если вы расскажете мне все, что я хочу знать, я лично гарантирую вам смерть именно от инъекции.

– О чем вы говорите, черт вас подери? – взбеленился Барбер. – Что произойдет, если я не стану ничего рассказывать?

– Тогда дела ваши плохи, сэр, – скорбно произнес Пират. – Смертный приговор вам в любом случае обеспечен, но если вы станете упорствовать, мы посадим вас в камеру с приговоренными к пожизненному заключению, убийцами или сексуальными маньяками. Одиночка вам не светит, так и знайте. Защита – тоже. А известно ли вам, мистер Барбер, сколь огромное количество заключенных имеет собственные, зачастую извращенные понятия о справедливости? Представляете, что эти отбросы общества подумают, едва увидят вас, такого белого, такого богатого, такого беззащитного? А подумают они примерно следующее: «Кто-то должен заплатить за смерть бедолаг, которые ни за что ни про что взорвались в „Королевском бургере“». Но сразу вас не убьют, даже не надейтесь. Вот тогда-то вы и поймете, что я имел в виду, говоря «не самая скверная смерть». Ну так как, хотите избежать тюрьмы?

Барбер заскулил и отчаянно закивал.

– Вот и славно, сэр, вот и славно, – обрадовался Пират. – Итак, вы и ваши партнеры наняли целый отряд киллеров. Даю вам тридцать секунд, чтобы вспомнить, кто они такие и где конкретно сейчас находятся. По истечении тридцати секунд я вас покину, с тем чтобы сделать аналогичное предложение вашим приятелям. Тот из вас, кто одумается первым, будет иметь смертельную инъекцию. Оставшихся будут иметь заключенные. – Пират нехорошо рассмеялся. – Часто и грубо. Время пошло.

Барбер запаниковал.

– Очень хорошее предложение, – промямлил он. – Я обговорю его со своим адвокатом, как только он сюда прибудет.

– Надеюсь, сэр, он не застрял в пробке, – заметил Пират, глядя на часы. – Потому что предложение мое потеряет силу через шестнадцать секунд. Через пятнадцать. Четырнадцать. Тринадцать.

– У меня хороший адвокат, – гнул свое Барбер. – А мозги мне уже промывали. Меня грозились убить, если я пойду на попятный.

– О, конечно, слышал я про знаменитую отмазку в духе Третьего рейха, – сказал Стрэнг. – Я, дескать, только исполнял приказы. Так, шесть секунд, пять, четыре…

– Это нечестно. Это шантаж, – не уступал Барбер.

– Помните, что я вам говорил про извращенные понятия о справедливости? – усмехнулся Пират. – Ну да, я шантажист. Скромный и безобидный. А на вашей совести множество смертей. И вы же на меня сердитесь. Ваше время истекло, мистер Барбер. Кажется, зря я начал с вас. Пожалуй, мистер Кеннеди окажется благоразумнее и сообщит все, лишь бы избежать группового изнасилования. Счастливо оставаться.

Пират развернулся и направился к двери.

– Остановитесь! Вернитесь! Пожалуйста! – возопил Барбер.

Пират не реагировал. Он открыл дверь, вышел, отпустил дверь, так что она почти захлопнулась, но в последний момент, будто только что расслышав вопли Барбера, заглянул в комнату:

– Сэр, вы меня звали?

– Я согласен, – всхлипнул Барбер. – Я все расскажу.

И он стал рассказывать. Он сообщил имена киллеров и их специализацию, подробности найма и условия оплаты.

– Мы наняли десятерых, – заключил Барбер. – Трое из них еще не выполнили задания.

Эстафету принял Черч.

– Что это за задания?

– Лебрехт велел киллерам пока затаиться и ждать дальнейших распоряжений.

– И они согласились? – спросил Черч.

– Киллеры получают поденную оплату независимо от того, работали они или нет.

– Значит, надо уже дать им распоряжения, – рассудил Черч. – Иначе нам их из нор не выкурить. Как вы с ними связываетесь?

– Клаус отправляет письма по электронной почте. Через час компьютер Лебрехта был в лаборатории ФБР.

Лебрехт, правда, успел удалить всю свою переписку, но фэбээровцы восстановили ее за считанные секунды.

Мы уже знали, кто взорвал «Королевский бургер». Это был некий Деклан Брэйди, в переписке фигурировавший как Йетс. В Лос-Анджелесе ожидал распоряжений баск как Сервантес, а в Нью-Йорке – грек как Софокл.

– Надеюсь, вы поймаете этого ублюдка, – заметил Барбер. – От него один геморрой – мы проклинали день, когда с ним связались.

Барбер сам разработал сценарии поимки киллеров. Была почти полночь, когда мы отправили каждому из них письмо с распоряжением вылететь первым утренним рейсом. Йетса мы заслали в Чикаго, Софокла – в Сан-Франциско, Сервантеса – в Майами. А затем по факсу отправили фото Брэйди и фотороботы Софокла и Сервантеса в соответствующие полицейские участки.

– Осталось дождаться утра, – произнес Черч.

– У меня завтра выходной, – заявил Терри. – Поеду-ка я домой, пожалуй.

Мне домой не хотелось. Я поехал к Дайане.

– Прости, что разбудил, – сказал я, когда она впустила меня в квартиру.

– Молчи, – отвечала Дайана, закрывая мне рот поцелуем.

Дайана потащила меня в спальню. Я разделся, мы легли, и я крепко прижал ее к себе. Никогда еще простые объятия не были такими сладкими.

– У меня хорошая новость, – шепнула Дайана. – Анализы у Хьюго вполне приемлемые. Врачи говорят, это признак ремиссии, которой мы ждали.

– Я думал, сегодня не твое дежурство.

– Верно. Я не была на работе, но звонила в больницу.

– Новость замечательная. Передай Хьюго, что он приглашен в увлекательное путешествие по полицейскому участку. В любое время, когда сможет.

Дайана поцеловала меня.

– Я тебе в прошлый раз не говорила, что ты ужасно славный?