Джерри Гольдштейн оказался прав – стряпня Роберты была выше всяких похвал.

Роберта, напротив, преувеличила – ее красавец старшенький отличался оттопыренными ушами, крохотными ручонками, дурным запахом изо рта и вдобавок едва доставал Пенине до плеча.

«Интересно, еврейские мамочки, когда сватают своих сыночек, вообще способны быть объективными? – думала Пенина. И тут же рассмеялась про себя: – Я-то, во всяком случае, буду очень объективной. Но лишь потому, что мои мальчики – само совершенство».

День пролетел незаметно. Хотя Ари и Дов сразу подружились с внуками Гольдштейнов, Диланом и Сэмми, Пенина не сомневалась: ее мальчики ждут не дождутся завтрашнего утра, когда можно будет пойти в «Фэмилиленд».

Еще не рассвело, когда Дов забрался к матери в постель. Она прижала мальчика к себе и прошептала:

– Спи. Парк пока закрыт.

К восходу солнца Дов был уже одет. Пенина проснулась в полвосьмого – мальчик уже стоял у ее изголовья и, едва она открыла глаза, произнес:

– Я готов.

– Вижу, – ответила Пенина. – А я вот не готова, и Ари тоже. Да и сотрудники «Фэмилиленда» не готовы к приходу такой важной персоны, как Дов Бенджамин.

– Има, – принялся канючить мальчик, – вставай. Мы будем первыми. В очереди стоять не придется.

– Тише, брата разбудишь.

Ари из-под одеяла прочмокал нечто нечленораздельное.

– Он уже проснулся! – обрадовался Дов. – Идем!

– А можно мне сначала умыться? – Пенина рывком села на постели, притянула к себе сына и поцеловала в лоб.

В ванной она достала из коробочки тампон – сегодня крови будет больше всего. Отличный денек для каруселей, ничего не скажешь. К тому времени как Пенина приняла душ и оделась, проснулся Ари. По телевизору распинался чернокожий священник.

– Что, смотришь «Слово пастыря»? – удивилась Пенина.

– По этому каналу всегда шли самые лучшие мультики! – возмутился Дов.

– В воскресенье утром американцы мультики не смотрят, – пояснила Пенина. – У них по многим каналам идут религиозные программы.

– Почему? – спросил Дов. – Это же так скучно.

– Потому что тогда им не надо идти в церковь, – догадался Ари. – Они включают телевизор, а потом говорят: «Мы посетили службу». А на самом деле ничего они не посетили, просто телик посмотрели. Так нечестно.

– Не суди других, – нахмурилась Пенина.

– Прости, мамочка.

Путешествие на лифте с пятидесятого этажа в ресторан на крыше легко укладывалось в пять минут, однако мальчики умудрились превратить его в целое событие. Администрация отеля подсовывала конверты под двери номеров, из которых в этот конкретный день гости должны были выселяться.

– В конвертах счета, – объяснила Пенина, – чтобы каждый видел, сколько он потратил денег и на что.

– Нет, – возразил Ари. – В конвертах записки от Кролика Трынтравы. Он извещает людей, что они изгнаны из «Фэмилиленда» и должны ехать по домам.

Ари побежал по коридору, высматривая конверты.

– Номер пятьсот сорок семь! – воскликнул он, указывая на дверь всеми десятью пальцами. – Вы изгнаны! Номер пятьсот тридцать девять! Вы тоже изгнаны!

Маленький Дов бежал за братом и повторял каждое его движение.

– Номер пятьсот двадцать шесть! Вы оскорбили богов и навсегда изгоняетесь из «Фэмилиленда»!

В эту минуту дверь номера 526 отворилась, и на пороге появилась не первой молодости толстушка в розовых шортах и черной футболке с портретом Лося Макскряга.

– Это почему это я изгнана? – возмутилась толстушка.

Дов взвизгнул и сломя голову понесся прочь. Ари стал кататься по полу, изображая непреодолимый приступ смеха.

– Не смешно, – помрачнела Пенина. – Ведите себя прилично. – Толстушке она смущенно улыбнулась: – Извините. Мальчишки, что с них взять!

Пришел стеклянный лифт. Пенина молча радовалась, что с ними больше никто не едет: мальчики прыгали, гонялись друг за другом по периметру, прижимались носами к стеклу и под конец раскланялись перед невнимательной и, хвала Господу, забывчивой аудиторией в лице новоприбывших далеко внизу, в фойе.

– Я не хочу есть, – заявил Дов, не успев войти в ресторан.

– Можешь не есть, но за столом просидишь ровно полчаса, – сказала Пенина. – И не надейся, что, если тебе вздумалось морить себя голодом, мы пойдем развлекаться хоть на секунду раньше.

– Тогда я буду оладьи, – смягчился Дов.

В ожидании заказа мальчики раскрашивали мелками мультяшек – и мелки, и дощечки прилагались к завтраку.

– Пожалуй, пообедаем на «Орбитальной заправке», – произнесла Пенина. – Там хорошо кормят, и ждать не так долго, как в дорогих ресторанах. Согласны, дети?

– Да, в фаст-фуде лучше всего. – Дов оторвался от рисунка. – Я буду «астробургер» и две порции «ледяных метеоритов» – шоколадные и клубничные.

– Как только ты это ешь? – возмутилась Пенина. – Там же ничего натурального. Сплошные красители, загустители да наполнители.

– Я люблю загустители и наполнители. Они вкусные. Особенно шоколад.

– Значит, – улыбнулась Пенина, – это у тебя желудок такой. А мне понравился салат «Цезарь» с курицей гриль.

«А еще мне понравился туалет. Он гораздо чище, чем туалеты в самом парке, где одновременно толпится не меньше сотни женщин и девочек, и все трещат как сороки. Не говоря о том, что там не бывает очередей, а значит, и любопытных глаз». Пенина нащупала в сумочке упаковку тампаксов.

К воротам они подошли в четыре минуты десятого и сразу направились к аттракционам, у которых, если верить путеводителю, по утрам народу совсем немного. Распланировать день Пенина еще накануне поручила десятилетнему Ари, и он отлично справился.

– Я тобой горжусь, сынок. Ты так хорошо все продумал. Настоящую стратегию разработал.

– Я как аба. – Ари покраснел от удовольствия.

– Да, милый, – улыбнулась Пенина. – Ты очень похож на своего папу.

Великолепный план Ари включал обед ровно в полдень, когда основная масса посетителей еще и не думает о еде, а значит, очереди минимальные. «Орбитальная заправка» находилась всего в нескольких шагах от последнего аттракциона, запланированного Ари на утро, и в семь минут первого Пенина и мальчики уже уселись за столик. Свободных мест было полно, посетителей – не больше полусотни, и в условиях фаст-фудовского обслуживания очереди продвигались с завидной скоростью.

Пенина усадила детей за столик поближе к служебному входу, а заодно и к туалету – последний она присмотрела еще позавчера. Пока дети ели, Пенина оглядывала помещение и вспоминала, что говорили мальчики в синагоге. Действительно, ни охраны, ни металлоискателей – не то что в Израиле.

Салат Пенину не разочаровал.

– Има, ты доела. – Дов, кажется, только и делал, что следил за ее вилкой. – Пойдем скорей.

– А мороженое ты здесь оставишь? – напомнила Пенина.

– Оно сухой заморозки. Я положу его в карман, только пакетик закрою получше. Мороженому ничего не сделается.

– Зато моя диетическая кола мокрая, мокрей не бывает, – сказала Пенина. – В два глотка ее не выпьешь.

– Так возьми с собой, и пойдем, – не унимался Дов.

– Вообще-то мне еще нужно кое-куда зайти, – скокетничала Пенина.

– Опять? – возмутился Ари. – Ты мне весь план испортишь. Сейчас мы уже должны стоять в очереди на Поезд Свободы. Потом народ набежит.

– А где он, твой Поезд? Далеко?

– Рядом, – заверил Ари, доставая из кармана путеводитель с загнутыми уголками. – Можно, мы с Довом займем очередь? А ты потом придешь. Мы не потеряемся. Ну пожалуйста, мамочка!

– Обещайте, что будете держаться за руки.

Мальчики запрыгали, поняв, что победили.

– Будем, будем!

– Хорошо, идите, я вас догоню. Только осторожно. Ни с кем не разговаривайте. И не садитесь на Поезд без меня.

Ари и Дов бросились вон из ресторана, не дожидаясь, пока мать передумает. Пенина смотрела им вслед. Оба ее сына, каждый на свой лад, очень походили на покойного Иакова.