В четыре часа сестра детского отделения сообщила, что Джека можно забрать из госпиталя. Сначала Джо подумал, не сводить ли его перед уходом к Карен, но потом решил, что вид матери со всеми подведенными к ней трубками может оказаться для мальчика слишком тяжелым испытанием. Нет, он приведет сына завтра, когда ей станет лучше.

С помощью сестры он надел на Джека тенниску, пуловер и джинсы, которые принес с собой, и взял мальчика на руки, чтобы отнести в машину. Однако Джек запротестовал и сказал, что хочет идти сам. Джо опустил его на пол. Джек подошел к соседней койке и попрощался с лежавшим на ней мальчиком, затем взял отца за руку, и они вышли из палаты.

Дома Джек тотчас же вытащил свою коробку с красками и устроился рисовать на кухонном столе.

– Папа, – сказал он вдруг, – тот мальчик на соседней койке умирает.

Джо изумленно посмотрел на него:

– Он сам тебе это сказал?

Джек с серьезным видом кивнул.

– Ты ведь можешь оживлять людей, правда?

Джо нахмурился:

– Это мама тебе так сказала?

Джек смутился. Он медленно провел указательным пальцем по столешнице.

– Я проголодался. Может, позавтракаем?

Джо с облегчением вздохнул, но тут же задумался: откуда у мальчика интерес к проблеме смерти?

– Что бы ты хотел на завтрак? – спросил он.

Джек лизнул кончик кисточки.

– Пиццу.

Это означало, что надо лезть в морозильник, что вызвало у Джо приступ тошноты, но он ответил:

– Пиццу так пиццу. Только сначала я проверю, какие были звонки.

Он подошел к автоответчику и нажал кнопку. Сначала шла запись голоса Блейка, который просил позвонить ему и сообщить, как дела у Карен и Джека. Затем – жены одного университетского преподавателя, которая спрашивала, сможет ли он прийти в субботу на обед. Далее следовало сообщение от Тони Смита, дежурного инженера по дорожной сигнализации.

Джо прибавил звук.

«Э… это сообщение для профессора Мессенджера от Тони Смита из дорожного управления. Пятница, три пятнадцать дня. Мы получили результаты проверки линии компьютера раньше, чем предполагали. Думаю, они вас очень заинтересуют, профессор. Не могли бы вы позвонить мне, как только сможете?»

Трубку сняли после третьего сигнала.

– Простите, сэр, с кем конкретно вы хотели бы поговорить? – спросили на том конце провода.

– С Тони Смитом.

– Минуточку.

Джо услышал несколько сигналов, потом длинный гудок, затем молчание. Примерно через минуту снова подключился оператор:

– Сожалею, сэр, мистер Смит уехал на уик-энд. Вам придется позвонить в понедельник.

Затем раздался щелчок, и линия отключилась.

– Фу, какая гадость!

Это было вечером в субботу. Плотная завеса дыма колыхалась под потолком кухни. Джо сосал костяшку большого пальца, которую обжег о горячую сковородку.

– Это же омлет! – проворчал он. – Ты сам его просил.

– Омлет вкусный, когда его готовит мама. А этот просто гадость.

Джо схватил вилку Джека и набил рот кусками омлета.

– А мне вот не кажется, что это гадость, – заявил он. – По-моему, это мерзость.

Джек восторженно взвизгнул и захохотал.

– Будем есть мерзость!

Мальчик отхватил огромный кусок омлета и съел его с явным удовольствием.

– Ням-ням! Мерзость!

Джо ухмыльнулся, довольный, что Джек снова улыбается. Очень мрачными были те двадцать четыре часа, в течение которых Джек был тих и замкнут. Еще хуже получилось, когда они пришли в госпиталь и Джек отказался подойти к Карен. К счастью, она была настолько оглушена болеутоляющими средствами, что не заметила его реакции.

Одна из сестер объяснила, что такое иногда случается – когда ребенок отвергает саму возможность, что с его родителями может что-то случиться. Через несколько дней он справится с этим, и все будет нормально.

Настроение Джека в тот вечер не поднялось, даже когда к ним заглянул Блейк со своей знойной подружкой Нико, которую он приводил на день рождения Карен, и катал Джека на своем новом черном «феррари».

Уложив сына спать, Джо налил себе «Джеймсонса» и направился в кабинет. Он загорелся было идеей найти номер домашнего телефона Тони Смита, инженера по компьютерному регулированию уличного движения, но поостыл, обнаружив в телефонной книге десять страниц Смитов, при этом половину их под буквами «Э» (Энтони) или «Т» (Тони).

Усевшись в кресло, Джо позванивал кубиками льда в своем стакане. Он был обеспокоен и пытался продумать свои действия на ход вперед. Теперь он знал, что борется не с конденсацией и не с обычным компьютерным хулиганом. Хотя Джо все еще не мог понять, каким образом злоумышленник узнал, что Карен собирается нарушить свой обычный распорядок и поехать через этот перекресток.

Обычно АРХИВ постоянно принимал информацию с установленных в доме камер и микрофонов, но после истории с похоронным извещением Джо перепрограммировал АРХИВ, выключив все эти источники сведений.

И тут его поразила новая мысль. Он вскочил с кресла, подсел к своему настольному пульту, вошел в АРХИВ, а затем прямо в каталог задействованных систем. Потом набрал код аудиовизуального файла. Через несколько секунд список всех строений и помещений, где у АРХИВА имелись свои «глаза», появился на экране – и они не были отключены.

Он пробежал глазами список. Напротив позиции его офиса аудиовизуальные средства были помечены надписью «вкл.». Помещение для выпускников: аудиовизуальные – «вкл.», контроль запахов – «вкл.». Операционный зал компьютера: аудиовизуальные – «вкл.». Были и другие помещения, где размещались камеры, и все они находились в положении «вкл.». Он просмотрел все, что касалось его собственного дома:

Что-то холодное укололо Джо в самое сердце. Он сам все это выключил. Каждое устройство в отдельности, одно за другим.

И кто-то снова все включил.

Джо поднял свой стакан. Рука дрожала так, что виски выплескивалось через край. Он снова посмотрел на экран компьютера, чтобы удостовериться, что не ошибся. Затем медленно поднял глаза на камеру, расположенную над дверью. Ему казалось, он слышал, как кто-то смеется над ним.

Выключив монитор, Джо спустился в подвал и вытащил из гнезда толстый кабель, объединявший все провода, подсоединявшие дом к АРХИВУ, и принялся изолировать концы проводов, ведущих к камерам, обматывая каждый из них черной изоляционной лентой.

В субботу утром Джо в качестве «взятки» пообещал Джеку взять его на рыбалку, после того как они навестят Карен. Но только при условии, что Джек будет вести себя с матерью деликатно, поцелует ее и побеседует с ней. Джек не ответил ему. Мальчик уселся за кухонный стол и принялся сосредоточенно рисовать, молчаливо и отчужденно.

День был холодный и сумрачный, собирался дождь. Когда они укладывали в автомобиль рыболовные снасти, к ним подошла Мюриел Аркрайт, мывшая на противоположной стороне улицы свою машину, и остановилась, не доходя до них нескольких ярдов, словно они были больны какой-то заразной болезнью. На ней был фартук; в руке она держала намыленную губку. Помолчав с минуту, она наконец заговорила:

– О… э… доброе утро… профессор.

Они никогда не были с Мюриел накоротке: Джо – потому что всегда избегал вступать с ней в беседы, а Мюриел Аркрайт – потому что побаивалась его. Она точно не знала, чем он занимается, но среди соседей ходили слухи, что он важная персона.

Джо молча кивнул, продолжая возиться со снастями. Мюриел подошла поближе, но все еще не решалась ступить на мостовую, словно дожидалась приглашения. Джо спиной ощущал ее присутствие, и это его раздражало.