– Что вы имеете в виду? – спросил он.

Барр пожал плечами:

– Я не совсем уверен, что Департамент здравоохранения разрешит.

Гнев захлестнул Джо.

– Я считаю, что у Департамента здравоохранения нет никакого права препятствовать мне. – Он ударил себя кулаком в грудь. – Я решаю! Мой отец подписал официальные бумаги. «Крикон» развалился. Я признаю, что должен буду заплатить другой организации этого же профиля. Но департамент не может диктовать мне, что делать! И я надеюсь, что ваши сотрудники не повредили каким-то образом тело отца. Я хочу увидеть его немедленно. Кто может показать мне, где он находится?

Барр снова покачал головой:

– Сейчас мы никого не допускаем к телам. Посмотреть можно будет в зале похоронного бюро.

– Я официальный опекун его тела и имею право видеть его, – настаивал Джо.

Барр, зажав бородку между указательным и большим пальцами, на мгновение задумался.

– Когда вы видели вашего отца в последний раз, профессор? – поинтересовался он.

– В восемьдесят втором году, сразу после реанимации. Я помогал с перфузией. Перфузия – это подготовительная процедура перед замораживанием, – пояснил Джо. – Из организма выводится вся кровь и заменяется на криопротестанты.

– Ваш отец умер в постели?

– Да, в больнице.

– Думаю, надо радоваться, что вы запомнили его таким, – назидательно сказал Барр.

Джо снова рассвирепел.

– Думаю, вы ничего не поняли, – резко бросил он. – Я хочу помнить отца живым и здоровым. И уверен, что когда-нибудь в будущем он опять будет жив и здоров.

Барр сидел неподвижно.

– Профессор Мессенджер, я не могу обсуждать криогенные технологии…

– Каждый любит покритиковать, пообсуждать их. Каждый, ни черта не смыслящий в этом, – язвительно сказал Джо. – Проводите меня, пожалуйста, к телу моего отца.

Барр немного смягчился и неопределенно помахал рукой.

– Боюсь, что тела в «Криконе» находятся вне суспензии достаточно долго, профессор, – сказал он. – Парни, отвечавшие за это, продали все оборудование перед тем, как исчезнуть.

– Продали? Вы имеете в виду дьюэры? – ужаснулся Джо. – Когда?

Барр пожал плечами:

– Нам неизвестно. – И после некоторого колебания добавил: – Вот что я скажу, профессор. Думаю, тело вашего отца сохранялось не так хорошо, как вы, должно быть, ожидали. Следовательно, его уже никак не вывести из состояния суспензии. Даже если такое когда-нибудь станет возможным.

Джо молча смотрел на него. Потом машинально вновь прочитал уведомление: «Выдача личной собственности». Казалось бы, обычные слова. Но какой зловещий смысл они приобрели в связи со смертью! Глядя на полированную деревянную поверхность пониже решетки, Джо почувствовал себя словно в камере смертников, хотя находился в ней его отец, а не он сам.

– Я предвижу, что в будущем, имея в распоряжении хотя бы одну неповрежденную клетку, врачи смогут реконструировать тела по коду ДНК. Мне безразлично, в каком состоянии находится мой отец. Я намерен забрать его немедленно. – Джо закрыл глаза и сцепил пальцы рук. – Я обещал отцу и намерен сдержать обещание. И буду благодарен, если вы позволите мне увидеть его сейчас.

Лицо Барри окаменело.

– Профессор, я подчеркиваю, что это причинит вам страдание…

– Это мое решение, – твердо сказал Джо. Он помнил отца крупным, сильным мужчиной, который никого и ничего в жизни не боялся. Помнил он его и на больничной койке, когда от этого человека осталась лишь жалкая оболочка. Сейчас предстояла новая встреча.

Говард Барр встал:

– Хорошо, тогда пройдите в дальний конец холла, к лифтам. Там есть дверь, возле нее я вас встречу…

Джо пересек приемную и у маленькой площадки перед лифтами обнаружил дверь. Барр впустил его, провел по коридору мимо множества кабинетов, бесшумно ступая в безупречно чистых белых туфлях.

Наконец они попали в выложенную белым кафелем комнату. В ней было холодно и остро пахло дезинфекцией. Вдоль стен располагались запертые стальные ящики, похожие на отделения в холодильнике.

Здесь Барр остановился, заглянул в лист бумаги, который держал в руках, и пробежал глазами по ящикам. Каждый из них был пронумерован. В третьем ряду на ящике за номером 37С на бирке значилось: «Доктор В. Мессенджер».

Барр сурово глянул на Джо.

– Не раздумали? – спросил он.

Джо проглотил застрявший в горле ком. Одиннадцать лет. Как много воды утекло с тех пор! Что-то стерлось в памяти, притупилась горечь утраты, но образ отца ждет выполнения данного сыном обещания. Джо даже мерещилось, будто старик подмигнул ободряюще: «Вперед! Нечего чикаться с этим жалким куском вонючего дерьма!»

Барр извлек из кармана пару хирургических перчаток в стерильной упаковке, натянул на руки. Затем наклонился и, ухватившись за ручку, легко открыл дверцу ящика…

В темном пространстве Джо различил мятый голубой полиэтиленовый мешок, наружу вырвался поток морозного воздуха. Барр выкатил из ящика длинную узкую тележку на хорошо смазанных колесиках. На ней лежало что-то, напоминающее по форме человеческую фигуру, обернутую в пластиковую оболочку. Затем Барр, чуть помедлив и еще раз взглянув на Джо, одним движением открыл «молнию»…

К такому Джо не был готов.

Ударившее в нос зловоние потрясло его. Это был запах забытого на месяц в багажнике автомобиля мяса, открытой канализации, жидкого дерьма. Когда сын увидел лицо своего отца, непроизвольный крик вырвался из его горла.

Увиденное заставило его отшатнуться. Ужас охватил Джо. Добравшись до противоположной стены, он уткнулся в холодные стальные дверцы ящиков.

Его тело сотрясалось от рыданий: «Нет! О боже, пожалуйста, нет!» Металл был скользким. Он пытался держаться за стенку, но руки, скользя по поверхности, съезжали вниз. Джо казалось, что он спускается в лифте. Он читал имена на бирках: «Миссис Р. Валевская», «М-р Д. Перельмуттер». Будто этажи, на которых надо выйти, подумал Джо. Он опустился на колени и обхватил голову руками, словно укрываясь от ужаса. Перед глазами стоял жуткий оскал отца – такого выражения не было на лице Вилли в момент его смерти… Плоти на его лице не осталось, обнаженные кости выпирали из-под обрывков съежившейся кожи. Остатки волос на черепе в беспорядке торчали, как внутренности порванного дивана. Глаза были выедены червями недели, а может, месяцы тому назад…

Джо беззвучно плакал. Так же как после гибели маленького Барти, когда в морге полицейский предъявил ему для опознания туфельку и обгоревшие наручные часы…

18 января 1993 года, понедельник. Суссекс

Обычно Джо проезжал пять миль пути от дома до университета с удовольствием. Прекрасная асфальтированная дорога вилась по краю Даунса, и в такое чудесное, как сегодня, утро вид на холмы и поля открывался восхитительный. Его охватывало знакомое по Канаде ощущение открытого пространства, по которому он так скучал.

Однако и сегодняшнее утро было омрачено непроходящими переживаниями, хотя он вернулся из Лос-Анджелеса еще в прошлый вторник. Резонирующий треск пробитой выхлопной трубы «сааба» раздражал его и усугублял пульсирующую головную боль, с которой он проснулся. Джо любил, чтобы техника работала идеально, и всегда раздражался, если что-то было не так. Между тем машине было уже два года, а он ни разу так и не нашел времени разобраться с ней. Джо сознавал свою вину, думал, что отец давно бы уже это сделал. Однако сам Джо не прикасался к механической части автомобиля, оправдывая это недостатком времени.

Университет Исаака Ньютона считался британским эквивалентом Массачусетского технологического института. Внешне здание вполне соответствовало представлению архитектора об идеальном облике университета: все было сооружено из красного кирпича и бетона. Территория этого учебного заведения представляла собой причудливое соединение закругленных контуров и острых углов здания, каких-то мостиков, арок, колоннад и прямых пересекающихся пешеходных дорожек. Она была спроектирована так, чтобы гармонично сочетаться с даунлендом. Картину дополняли разбросанные по территории озерца и журчащие ручьи в окружении похожих на искусственные деревьев и кустарников. Все это напоминало игрушечный «Леголенд», такое впечатление усиливалось во время занятий, когда людей на территории было гораздо меньше.