Те, кто знал, что это за здание, проходя мимо, ускоряли шаг. Другие задерживались, с любопытством разглядывали электронную систему безопасности на входной двери, недоумевая, почему отсутствует табличка с названием компании. Окутанный тайной дом вызывал темные слухи. Наиболее религиозные соседи, избегая проходить слишком близко от дома, предпочитали противоположную сторону улицы.

В четверть первого ночи мало кто мог видеть, как к воротам подъехал грузовик «форд». Водитель позвонил и назвался: Уоррен Отак. Ворота разъехались, впустили ярко-оранжевый трехтонный фургон с надписью «Аренда грузовиков» и вновь сомкнулись.

Отак проехал через двор, развернулся и задом подал к погрузочной платформе. Тишину душной ночи нарушил скрежет поднявшейся металлической двери в стене дома. В дверном проеме показались четверо мужчин: трое в костюмах и один в униформе охранника. В помещении в специальном гнезде на подставке покоилась сигарообразная алюминиевая труба девяти футов длиной и четырех в диаметре. Мужчины осторожно перемещали ее, аккуратно подвешенную на ремнях, на транспортную тележку. К цилиндру был пристегнут серый газовый баллон с надписью «Жидкий азот». В металлических боках трубы отражались красные задние огни автомобиля. Непонятный предмет напоминал Уоррену Отаку очертания космического корабля.

Один из мужчин в костюме обратил внимание Отака и его помощника Эрни Бекса на два прикрепленных к трубе термометра. Температура на них указывалась в градусах Цельсия и стояла на отметке «– 140».

– Максимально. Возможное отклонение – плюс-минус пять градусов, – сказал мужчина.

Он показал Уоррену и Эрни, как регулировать температуру, добавляя или перекрывая газ. Затем вручил два комплекта защитных костюмов с обувью, перчатками и на случай аварии – кислородными масками.

Трубку погрузили за полтора часа: сначала пол грузовика покрыли слоем пены, а затем опустили подвешенную трубку и закрепили ее ремнями. Водителей еще раз предупредили относительно чувствительности груза. Любой резкий толчок мог привести к взрыву, поэтому скорость движения ограничивалась десятью милями в час. Такими темпами груз можно было доставить по назначению как раз до начала интенсивного движения.

– Нет проблем, – неестественно бодро заверил Отак.

Он включил дальний свет, выехал со двора и, проследовав вдоль домов по Ла-Синега, повернул на восток.

Через час их остановила патрульная машина. Странно, что этого не случилось раньше.

– У вас что-то случилось? – спросил один из полицейских, осветив лицо Отака фонарем.

Водитель прищурился, разглядывая копа. На крыше патрульного автомобиля вспыхивал двойной красный фонарь.

– Нет, – ответил Отак, с трудом сдерживая привычную неприязнь к полиции. – Все в порядке.

– Вы ехали со скоростью четырнадцать миль в час…

– Да просто я боюсь превысить скорость, не хочу заиметь дырку в моем чистом талоне.

Отак явно врал. Однако полицейский, видимо, не обладал чувством юмора. Он направил луч фонаря в лицо Бексу, но тот сидел молча.

– Покажите ваши водительские документы, – снова обратился он к Отаку.

Водитель извлек из кармана пиджака бумажник. Полицейский внимательно изучил права, сличая фотографию с оригиналом, затем вернул их.

– Что у вас сзади? – спросил он.

Отак уловил краем глаза усмешку Бекса и, увидев нарастающую подозрительность полицейского, в свою очередь широко улыбнулся.

– Вы сегодня пили, мистер Отак? – спросил коп, приблизив свое лицо к Отаку и напряженно принюхиваясь.

– Я не пью, – ответил водитель.

– Принимали наркотики? – не унимался полицейский.

– Наркотики тоже не принимаю. – Отак снова улыбнулся. Но на этот раз довольно кисло. Наркотики! Улыбка совсем сползла с его лица, едва он осознал смысл вопроса. Его охватила паника, и он никак не мог с ней справиться. Как они могли так поступить с ним! Отак понял, что полицейский заметил его замешательство. Служебные взаимоотношения Отака, как он считал, всегда строились на честном слове, на доверии. Возможно, все эти разговоры о деликатном грузе – сплошное надувательство. Или он просто стал жертвой обмана. Мысли Отака путались в поисках доказательств его невиновности. Он почувствовал, что руки его задрожали…

– Не откроете ли фургон, джентльмены? – последовало требование.

Второй коп, сидевший в машине, наблюдал за происходящим и переговаривался с кем-то по радио. Охваченный страхом, Отак вылез из своего «форда». Он пытался убедить себя в том, что у него нет повода нервничать. Ведь ни один дурак не нанял бы его вести автомобиль, груженный наркотиками, по ночной трассе в Лос-Анджелесе со скоростью десять миль в час.

Отак отомкнул замок и распахнул двери фургона. Полицейский посветил внутрь фонариком. Алюминиевая труба вспыхнула отраженным светом. Несколько мгновений коп внимательно осматривал ее.

– Что у вас там? – задал он вопрос.

Отак взглянул на полицейского. Волнение сдавило ему горло, а нервная улыбка исказила лицо. Чуть глуповато, с затаенной надеждой он пошутил:

– Мертвое тело.

Суббота, 9 февраля 1993 года. Суссекс

Видеокамера внимательно следила за Джо Мессенджером. Он завтракал, механически отправляя в рот кашу ложка за ложкой и листая «Таймс».

С характерным для него безразличным видом Джо одновременно обдумывал свой учебный план в Университете Исаака Ньютона, где он вот уже четвертый год состоял профессором по компьютерным наукам. Углубившись в свои мысли, он чуть было не пропустил маленькую заметку в конце рубрики зарубежных новостей «Компания по замораживанию трупов находится в затруднении».

Джо читал «Таймс» каждое утро за завтраком – газета олицетворяла британский дух, подобно мармеладу «Даеди» и молоку в бутылках. «Таймс» выходит более двухсот лет – это восхищало Джо, как и все, способное превысить срок человеческой жизни. Например, маленькая рыбка кой-карп, плавающая у него в аквариуме на посудном шкафу за стеной. Карп живет более двухсот лет.

Англия всегда нравилась Джо. Кое-что, конечно, его не устраивало, в частности недостаточное уважение к науке и научным исследованиям. Если в Америке наука священна, то в Англии ученые живут на крошечную зарплату и мечутся в поисках финансирования. Это притом, что именно здесь работают многие величайшие умы мира, во всяком случае наиболее изобретательные. Джо, однако, повезло. В свое время его соблазнили обещанием неограниченного финансирования работы, и до сих пор условия безоговорочно выполнялись. Единственная сложность в его жизни была связана с женой, Карен. И Джо не видел выхода из положения.

Карен была несчастна и всегда расстроенна. Ее некогда горячая поддержка мужа сошла на нет. Главным камнем преткновения послужили всевидящие видеокамеры в каждой комнате, на каждой стене. Джо давно уже просто не замечал их, хотя сначала, конечно, он тоже испытывал некоторую неловкость от их присутствия. Спустя две недели после переезда Карен потребовала убрать видеокамеры из спальни и ванной комнаты. Джо вроде бы подчинился. Но потом в ее отсутствие вернул их на место, тщательно замаскировав.

Карен с тоской смотрела на висящий над столом электронный глаз, фиксирующий ее мужа, жующего кашу, трехлетнего сына Джека, листавшего комиксы, ее саму, снимающую крышку с баночки фруктового йогурта…

– Не дожидайся, пока яйцо совсем остынет, – напомнила она сыну.

Мальчик послушно отодвинул книжку и ложечкой отковырнул белок крутого яйца. Положив его в рот, он затеял игру: убрал один из четырех кусочков тоста, разрезанного матерью, а оставшиеся сложил треугольником. Карен влюбленно смотрела на сына.

– Папа… – Ребенок нерешительно обратился к отцу, боясь его побеспокоить. Джо мельком взглянул на мальчика. Осмелев, Джек указал на три кусочка хлеба: – Папа, это треугольник?

Карен почувствовала теплую волну, исходившую от улыбки Джо, обращенной к сыну.

– Да, мой хороший, – сказал он. – А теперь сделай квадрат.