В газетах писали, что из горящей машины доносились крики о помощи, но полыхавший огонь не позволил спасти погибавших. В полиции Карен сказали, что Барти погиб мгновенно, так как автомобиль был сплющен, словно банка из-под сардин. Карен долго мучилась вопросом, не страдал ли Барти, не его ли крики неслись из горящей машины. Джо категорически отвергал такую возможность, но сам потом не спал ночами. Он много думал об ужасных последних минутах жизни Барти, потом усилием воли переключился на что-то другое. Через месяц после смерти Барти у Карен случился выкидыш.

…Врачи порекомендовали Джо увезти Карен из Торонто и оказались правы. Уже через два месяца после принятия решения о переезде в Англию Карен почувствовала, что снова забеременела. Отъезд должен был помочь им пережить горе, оставить позади весь этот ужас. Правда, Карен неустанно твердила, что не сможет тогда ухаживать за могилкой Барти, чувствовала себя виноватой. А Джо тайком радовался переезду, потому что ежевоскресные поездки на кладбище только бередили их раны.

– …не так ли, Джо-Джо? – Карен снова поцеловала Джо, и он очнулся, как от толчка. Джо настолько был поглощен своими мыслями, что уловил только конец фразы жены. О чем это она говорит? По телевизору в фильме друг на друга отвратительно орали мужчина и женщина. Любовь сменилась безобразной ненавистью. По ногам потянуло сквозняком, задребезжали оконные стекла. – Пойдем спать, Джо-Джо?

– Через полчасика, – попросил Джо. – У меня осталась небольшая работа, нужно кое-что посмотреть.

– Сделаешь утром, дорогой. Ты же совершенно выдохся, – уговаривала Карен.

Жена встала с его колен, и Джо облегченно вздохнул. Женщина на экране плакала, маленькая девочка крепко обнимала ее, старалась защитить. На душе у Джо стало неуютно и мерзко. Он подошел к окну и раздвинул шелковые портьеры цвета апельсина. Эта комната была оформлена в теплых оранжевых и абрикосовых тонах. Интерьер составляли несколько предметов старинной мебели из дуба и красного дерева. Карен хотела иметь свое жилье, чтобы обставить и украсить его на свой вкус. Но Джо эта проблема не волновала. Ему было безразлично, где жить, лишь бы было место, где можно подумать и поработать в тишине.

Джо прижался лицом к стеклу. Французское окно выходило в сад. В темноте он едва разглядел контуры трех качающихся на ветру елей, отделявших лужайку от небольшого огородика. Его мыслями снова завладела Джулиет Спринг. Джо будто наяву видел ее лицо: красивое, печальное, решительное. Интересно, чем она опечалена? Разлука с возлюбленным?

Джо должен сказать ей «нет». В соответствии с принятым решением. Джулиет Спринг ему очень нравилась. Но внутренний голос его предостерегал. Ну а если предположить, что она действительно может принести пользу? В понедельник все выяснится. Она получила для него разрешение на посещение лаборатории, в которой работает.

Джо подробно справился о девушке. Он позвонил своим знакомым в Кембридж и в Карнеги–Меллон, где она училась. Все характеризовали Джулиет как блестящую студентку, трудолюбивую, прилежную и необычайно преданную делу. К числу недостатков относили вспыльчивость. Учитывая четырехлетнее общение с Эдвином Пилгримом, подобная перспектива профессора не прельщала.

Погруженный в свои мысли, Джо медленно поднялся по лестнице на второй этаж, тихонько приоткрыл дверь в комнату Джека и минуту постоял, глядя на спящего сына и прислушиваясь к его дыханию. Сердце отца переполняла нежность. С влюбленной улыбкой он осторожно присел на детский стульчик. Если бы можно было остановить это прекрасное мгновение. Кругом так тихо и безмятежно.

Джо задумался о процессах, происходивших в этот момент в его организме. Попробовал осмыслить пути, приводящие в действие его чувства и разум. Нужно ли воспроизвести, скопировать это ментальное состояние в компьютер? Что это даст разуму, живущему внутри компьютера? Должны ли отличаться эмоции биологического и постбиологического человека? Или компьютер будет развивать свой комплект эмоций, приспосабливая его к форме существования?

Джо бесшумно закрыл дверь в детскую и спустился в свой маленький рабочий кабинет, оборудованный в бывшей комнате для гостей. Он включил свет и сел за терминал с выключенным экраном. Сквозь щель между шторами он видел дома, выстроившиеся вдоль пустынной улицы. В мертвенном свете фонарей они казались карточными домиками.

Джулиет Спринг понимала смысл и значение его работы. По ее словам, она нашла способ загрузки человеческого разума в компьютер. Венсеслас подшутил над ней по поводу дележа Нобелевской премии. Однако здесь нет ничего смешного. Ведь если можно загрузить разум в компьютер, то это значит, что можно жить вечно.

Если бы отцовский разум был загружен… если бы был загружен разум родного малыша Барти… оба они сейчас были бы рядом, здесь. Джо просто включил бы АРХИВ и поздоровался с ними, утешил их, если бы им стало одиноко и страшно.

И утешился бы сам.

Джо смотрел на пустой экран своего компьютера «Сан» и вспоминал странное предупреждение АРХИВа. «Осторожно, профессор Мессенджер, она просто гадкая маленькая сучка». Вероятно, АРХИВ стал настолько разумен, что у него может возникнуть умственное расстройство, размышлял Джо.

На столе лежало предложение Джулиет, и Джо еще раз просмотрел его. Если на самом деле все так, как она сказала, и ей действительно удалось открыть способ загрузки разума, если…

Джо нажал клавишу ввода, чтобы включить экран, и после этого, используя арендованную линию, вошел в систему АРХИВ университета.

Появилось приветствие АРХИВА: «Добрый вечер, профессор. Ночь сегодня ветреная».

Джо в душе улыбнулся. Понимает ли АРХИВ, какие замечания он делает? Иногда до жути похоже, что понимает.

«Очень ветреная, – напечатал он в ответ. – Почему ты назвал Джулиет Спринг гадкой маленькой сучкой?»

Пауза. Слова исчезли, и на экране, к удивлению Джо, появился цветной фотопортрет Джулиет Спринг, сидящей в его кабинете, и вопрос: «Это Джулиет Спринг, правильно?»

Джо не отрывал взгляда от ее лица и при этом испытывал прилив неодолимого желания. Интересно, где она сейчас? Со своим дружком? При этой мысли Джо стало больно, и он нажал на клавишу ввода.

«Поберегитесь, профессор Мессенджер».

Джо нахмурился. «Чего?» – напечатал он.

«Чего? – повторил на экране АРХИВ. – Кто чего? Почему чего? С какой целью который из что стал кто? Зачем? Кто такой зачем? Режим словаря. Сука. Самка. Собака. Молодая кобыла. Корова. Телка. Лисица. Тигрица. Свиноматка».

При попытке Джо выйти из системы раздался звуковой сигнал и полезла новая тарабарщина. Повторная попытка выйти тоже не увенчалась успехом. Тогда он открыл «окно» и попробовал остановить процесс. И снова ничего не получилось. Наконец он набрал «11а», и машина повторила начальную загрузку. Под конец на экране осталось только имя его машины и предложение входа в сеть. Джо глянул вверх, на наблюдающую за ним видеокамеру, затем вниз, на предложение докторантки.

Временами Джо задавался вопросом, что же еще находится там, за линзами видеокамер, что расшифровывает передаваемые сигналы, следит за ними и смакует каждый момент жизни его, Карен и Джека. Неужели он, профессор Мессенджер, создал нечто такое, чего еще и сам до конца не понял?

Джо подставил лицо под видеокамеру, показал ей язык, вытаращил глаза и сделал «нос», приставив к носу большой палец. После этого он отправился спать.

Карен, ожидая его, читала книгу. Чуть позже, занимаясь любовью с женой, Джо закрыл глаза и представил вместо нее Джулиет Спринг. Кончая, он вынужден был прикусить язык, чтобы не произнести вслух имя студентки.

Джо вышел на станции Виктория и окунулся в темноту ночи. Моросил дождь. Подняв воротник пальто «барберри» из непромокаемой ткани, Джо стал высматривать машину Джулиет. Мимо него двигались вереницы такси, сворачивая налево, к станции. За ними ярким хвостом тянулись по мокрому асфальту отражения задних фонарей. Кинотеатр через дорогу приглашал посмотреть фильмы: «Зал только для танцев», «Телохранитель» и «Дракула».