Блейк обратился к Джо:

– Я не знаю, как велика утечка от аневризмы, но отека нет. Пока все прекрасно.

Джо почувствовал облегчение и усталость. 4:15 утра. Глаза его улыбались Блейку.

Аппарат «сердце–легкие» выключили, Гудман наложил швы на грудь Джулиет, и все внимание переключили на голову. Энди Уайт передал хирургу маленькую круглую пластинку из нержавеющей стали. Гудман тщательно установил ее над высверленным в черепе отверстием и привинтил к кости.

Наконец, вернув кожу на голове на место и наложив швы, Гудман отступил, опустил маску и начал стаскивать перчатки.

– У нее может немножко поболеть голова, когда она проснется, – сухо произнес он и после этого позволил себе улыбнуться.

Все рассмеялись, даже Джо, впервые за всю долгую ночь – облегченно.

Гудман бросил перчатки в ведро, вымыл руки и заспешил к выходу, будто боялся опоздать на встречу. С короткой застенчивой улыбкой он кивнул, принимая благодарность, и ушел.

Без десяти пять. Через час начнет светать. Вымученные, выдохшиеся люди испытывали чувство торжества, когда, вложив тело Джулиет в прозрачный пластиковый чехол, повезли его в холодную комнату.

Пронизывающая сырость конденсировалась на стенках ожидающего с откинутой крышкой стального бака.

Тело Джулиет аккуратно закрепили в свисающих с потолка стропах. Блейк проверил показания термометра на стене бака; Джо сделал то же самое: 10 °C.

Спеленатое тело медленно подняли в воздух. Раскачиваясь, оно несколько раз глухо ударилось о кафельную стену. Джо страдал, видя, как сверток опускается в наполненный черным силиконовым маслом чан. Жидкость запузырилась вокруг него и сомкнулась, скрыв под своей спокойной поверхностью Джулиет.

Блейк снизил на пять градусов контрольную цифру на термостате. Каждый час в течение последующих тридцати шести часов температура будет понемногу снижаться, пока не достигнет минус 79 °C, температуры сухого льда. Затем Джулиет переместят в другое охлаждающее устройство, упаковав ее для изоляции в два спальных пакета, и температуру доведут до минус 196 °C, температуры жидкого азота. При этой температуре будут полностью остановлены все разрушительные биологические процессы.

Таня Хьюгс зевнула.

– Пора немного вздремнуть, – сказал Блейк с посиневшим от холода носом. – Через тридцать шесть часов мне понадобятся четверо для перемещения в охлажденный отсек. – Он взглянул на свои часы. – Это будет завтра, в пять тридцать… в понедельник… днем. Потом нам потребуется вся бригада, чтобы во вторник поместить ее в дьюэр. Все согласны?

Все кивнули.

– Джо, ты, похоже, халтурил! – объявил Блейк. – По домам!

Открыв входную дверь, Джо уловил в холле кислый винный запах открытых бутылок и немытых стаканов; пелена застоявшегося табачного дыма висела в воздухе. В тишине мерно тикали настольные часы: тик… так, как капли с тающей сосульки. 6:15.

Вешая макинтош, он заметил чужое пальто. Видимо, кто-то из гостей оставил. Джо тяжело взбирался по лестнице.

Войдя в спальню, Джо по дыханию Карен понял, что она не спит, но ничего не сказал, тихо прикрыл за собой дверь и разделся. Светало, защебетали птицы. Сквозь щели в занавесках пробивался свет. Джо нащупал дорогу в ванную комнату, чтобы почистить зубы.

Затем он скользнул в кровать и притих.

– Ты замораживал Джулиет? – неожиданно ясно и четко прозвучал голос Карен.

– Да. – Он наклонился и поцеловал ее. Лицо Карен было мокрым от слез. – Дорогая. – Он сжал ее руку. – Ты на меня сердишься?

– Я просто разочарована, Джо. Вот и все. Не думала, что ты настолько слаб.

Слова больно ужалили. Джо потребовалось время, чтобы найти ответ.

– Карен, – мягко обратился он к жене, – что, по-твоему, я должен был сделать? Я не могу приказать человеку не умирать из-за того, что это время для меня неудобно.

Карен, кажется, согласилась и кивнула:

– Думаю, только работа задержала тебя, Джо. С этим я могу мириться. Но не с другой женщиной. Я не ожидала этого.

– Это не то, что ты думаешь, – неубедительно сказал он.

– И что ты намерен делать дальше? Оттаять ее когда-нибудь и продолжать?

Джо погладил жену по голове, откинув мягкие пряди волос.

– Ты выглядела сегодня потрясающе, я гордился тобой.

– Я тоже гордилась тобой, Джо. Как всегда.

Он улыбнулся и поцеловал ее.

– Я люблю тебя, – сказал он и снова поцеловал Карен.

Она прижалась к мужу.

– Мы сможем в четверг поехать в Шотландию?

– В этот уик-энд? – Джо совсем забыл о том, что сестра Карен с мужем прилетает из Торонто. Ему хотелось отдохнуть, и Шотландия, по его мнению, была очень подходящим для этого местом. Кроме того, Карен очень любила сестру и скучала по ней.

– Да.

– Разумеется. Мы покончим с криоконсервацией во вторник вечером. Никаких проблем. – Он погладил ее по щеке: – Я мечтаю о поездке, – и снова поцеловал.

Карен ответила на его поцелуй, рука как бы сама собой оказалась у него между ног.

– До прихода Джека у нас есть еще четверть часа.

Их губы надолго слились в поцелуе, таком долгом, пока хватило дыхания, руки Карен скользнули под резинку его пижамы…

Потом несколько минут Джо подремал, пока сын не примчался и не прыгнул сверху, разбудив отца. Карен решительно вывела его из комнаты и закрыла за собой дверь.

В спальне стоял полумрак, снизу доносился шум работающей посудомоечной машины, вой пылесоса, крики Джека. Наконец сон поглотил Джо, как силикон – запакованное тело Джулиет.

Его разбудил пронзительный визг дрели. Джо, в холодном поту, ничего не понимая, сел. Ему чудился запах паленой кости, в ушах звенело. Дрель! Отверстие в голове Джулиет, светящийся сквозь него мозг…

Телефон.

Замолчал. Должно быть, Карен сняла трубку. Он с облегчением откинулся на подушку. Снизу слышался голос Карен, она болтала с кем-то, похоже, звонили, чтобы поблагодарить за вчерашний вечер.

Джо попытался снова заснуть, но в конце концов в начале двенадцатого поднялся и, несмотря на усталость, сделал небольшую пробежку по улице.

На обед Карен поджарила баранину, а позже, взяв Джека, они отправились в дикий парк изучать следы. Этот прекрасный зимний день, сухой и холодный, напоминал Джо и Карен детство в Канаде. По возвращении домой Джо чувствовал себя получше и приготовил всем на ужин омлет с грибами. Количество блюд в его кулинарном репертуаре было ограниченно, но сам процесс приготовления еды успокаивал его. Этой ночью он спал спокойнее и крепче.

Кошмар начался в три часа на следующий день.

В понедельник в университете царила атмосфера подавленности. За исключением Джо, никто из коллег или студентов не знал, что Джулиет Спринг нездорова, и ее смерть повергла всех в шок. Гарриет Тейт плакала. Даже обидчивый Эдвин Пилгрим, разъярившийся на Джулиет Спринг за то, что она захватила его личное пространство, был явно расстроен.

С утра Джо отвратительно прочитал лекцию, а после нее никак не мог сосредоточиться на вопросах. Сейчас профессор смотрел на написанный Пилгримом код, с помощью которого можно научить АРХИВ отличать хорошую музыку от плохой и читать нотные знаки. Они делали первый, элементарный шаг к обучению АРХИВа понимать и ценить искусство.

Джо зевнул и посмотрел на часы: 3:40. Он обещал Карен быть дома к 5:30. Проклятье! И он действительно хотел вернуться к этому времени, хотел вернуться к нормальной жизни.

Смерть Джулиет доставляла ему страдание, смешанное с острым чувством вины, с одной стороны, и неловкостью от облегчения – с другой. Только благодаря ее ранней трагической кончине он смог избавиться от всей этой глупости и понял, насколько дорога ему Карен. Последние сутки он испытывал к ней такую любовь, как никогда в жизни.

Джо исполнил свой долг перед Джулиет, сдержал слово. К настоящему моменту температура ее тела должна быть на уровне минус 78 °C. Завтра в «Крионите» они доведут ее до температуры жидкого азота, до минус 196 °C. И в среду утром переместят в охлаждающее устройство одного из четырехместных дьюэров в подвале «Крионита», где она будет герметично закрыта и погребена.