Так-то сведено ни к чему и поставлено на нет наше некогда столь славное, столь изумительно прекрасное русское иконописное искусство, о котором, благодаря счастливому случаю, нам неожиданно опять довелось сказать несколько слов, не знаю, на пользу ли ему или на то только, чтобы большее число людей имели случай убедиться, что все, кто мог бы и кому следует позаботиться об этом деле, считают его недостойным своего просвещенного внимания.

Кончаю мою заметку тем, что желающие поддержать вопрос о русском иконописании должны, по моему мнению, не метаться со своими пенями куда попало, а они должны не сводить своих глаз с Академии художеств, которая не только может, но, кажется, и должна бы явиться, по зову общества, на помощь религиозной потребности народа. Ни к кому иному, как к ней, к сей академии, надо адресовать эти справедливые требования.

Впервые опубликована в газете “Русский мир”, 1873 год, 26 сентября.

Приступая к разбору недавно опубликованного русского государственного бюджета на 1862 год, мы прежде всего считаем нужным обратить внимание читателей на следующие обстоятельства и соображения.

Если бюджет, по своей форме и содержанию, и есть не что иное, как только более или менее подробная и, по возможности, точная роспись государственных доходов и расходов, чем только и представляется он большинству образованных и вообще грамотных людей, тем не менее, по своей сущности, бюджет есть не только роспись доходов и расходов государственных, но и нечто важнейшее подобной росписи, а именно он есть одно из самых верных выражений как степени государственного благосостояния, так и степени рациональности государственной администрации. Вот почему для оценки цифр бюджета недостаточно рассматривать величину приходов и расходов государственной казны, а необходимо еще взвешивать и определять способы и условия таких приходов и расходов, а также и влияние их на народное хозяйство, на отношения правительства к народу и, наоборот, на отношения, которые в значительной степени выказываются в бюджетных цифрах, равно как и в способах составления бюджета. Уже давно высказана в науке и литературе неоспоримая истина, что история налогов есть история народов, по крайней мере, в значительной степени. Оно и не может быть иначе, потому что быт народов немыслим без существования правительств, а существование правительств немыслимо без налогов. Таким образом, очевидно, что количества и качества налогов, а также степень совершенства и несовершенства их взимания и употребления выражают собою как степень цивилизации государств, так и степень достоинства правительств по отношению к достижению целей государственной жизни. Очевидно также, что если, с одной стороны, цифры бюджета суть знаменательные данные для определения степени народного благосостояния, рациональности и состоятельности администрации, а также, в значительной степени, и нормальности отношений правительства к народу и наоборот; то, с другой стороны, эти цифры приобретают настоящее, действительное значение свое только при достаточном сознании и понимании всего народного быта и условий его благосостояния. Вот почему надлежащая оценка бюджета есть дело нелегкое, требует обширных сведений и значительных способностей, крайней осторожности и не допускает и тени самоуверенности. Такая оценка не может быть произведена вполне и во всех отношениях основательно одним каким-либо лицом, как бы гениально и сведуще оно ни было. Она требует сведений и способностей очень многих лиц, и притом таких, которые в большей или меньшей степени состоятельны разрешать те или другие общественные вопросы. Она требует и продолжительного времени, многолетнего изучения, ибо последнее слово о бюджете есть, в большей или меньшей, но всегда в значительной степени, и последнее слово о народном благосостоянии в данное время и о всех или, по меньшей мере, почти всех условиях этого благосостояния.

Сверх того, бюджет в строгом смысле слова, то есть бюджет, который опубликован и которому правительство следует, как необходимому для него и для подданных его закону, есть такое явление в государственной жизни, которое свойственно далеко не всем нациям, а только наиболее цивилизованным и таким, которые в большей или меньшей степени сознают пользу и необходимость цивилизации, решительно вступают на путь ее, а потому и охотно принимают ее требования и условия, к числу которых принадлежит и постоянное опубликование бюджета. Древние и средние века не знали и не требовали бюджетов, да и не могли знать и требовать их. В прежние времена государственный союз поглощал собою личность граждан, их человеческое достоинство, и человек считался человеком едва настолько, насколько он мог быть гражданином, то есть иметь политические права, бывшие всегда ничтожными и даже мнимыми в сравнении с правами древних и средневековых государств. Государства и правительства не были тогда необходимыми условиями и орудиями благосостояния человечества, а напротив, само человечество считалось только орудием благосостояния государств и могущества правительств. Жизнь вообще древнего гражданина вполне принадлежала государству; жизнь же человека средних веков едва настолько была избавлена от такой зависимости, насколько принадлежала Богу. Исключения из этих правил были редки. Одна грубая физическая сила создавала и разрушала тогда государства; одна она почти исключительно и управляла ими, предписывала им законы и правила. Произвол и насилие были тогда главными и почти всегда единственными решителями судеб государств и народов, а о личности человеческой и ей прирожденных правах понятия были и скудны, и вообще неосновательны. Человек имел право жить, мыслить, любить и трудиться не более, как сколько допускала это общественная власть. Словом, не законы природы вообще и человеческой в особенности лежали в основании законов древних и средневековых государств, а произвол и насилие, а там, где преобладают произвол и насилие, там разве только по имени существуют правила для государственной жизни вообще и для государственного хозяйства в особенности, там нет и немыслимы ни правильное разделение и распределение прав и обязанностей, ни правомерное определение элементов государственной жизни, а потому там нет и немыслимы явления вроде бюджетов.

И действительно, бюджеты, плоды цивилизации новейших времен, начали появляться только тогда, когда понятия о личности человека и прирожденных ей правах достаточно окрепли в сознании некоторых народов и, в особенности, в сознании лучших передовых представителей их, чтоб быть руководящими понятиями в устроении общественной жизни народов. Но, разумеется, если новейшие поколения в передовых, по просвещению, странах и добыли себе бюджеты, то добыли их не легко и не без многих жертв. Как точное определение границ этих стран или государств стоило неисчислимых войн и неизбежных с ними жертв, так и приобретение бюджетов обошлось этим государствам недешево, а напротив, досталось им путем многих и долгих борений между основными элементами государственного союза. Оно и должно быть так, судя по тому, как, то есть с какими усилиями и страданиями, почти везде и всегда, человечество вырывает из рук произвола и восстановляет права свои. Бюджеты, в строгом смысле этого слова, суть одни из самых лучших, решительнейших и прочнейших побед правды и закона над произволом и насилием в государственной жизни, и понятно, что подобные победы почти нигде и никогда не доставались человечеству даром и случайно. Самые счастливейшие народы, по отношению к приобретению бюджетов, суть те, которые приобрели их не путем революций и мятежей, а путем своевременных и мирных преобразований, те народы, правительства которых лучше других сознают высокую и прекрасную задачу законной правительственной власти, то есть власти, основанной на правде и действующей только во имя правды, а потому и во имя общественного блага.