— Моя Аура достаточно развита для подобного трюка. — Аделаида, как обычно, ушла от ответа. Принадлежность к «Священным Двадцати Шести», имперским грандам, уже давно приучила её говорить так, чтобы поддерживать разговор, не давая собеседнику лишней информации.

Между тем Аделаида задумалась о предстоящем испытании. Даже если не получится победить в честном бою, экзамен даст ей то, что нужно — признание. А признание в мире высшей саркарнской аристократии равносильно влиянию. Влияние же можно конвертировать в возможности. А возможности… возможности можно превратить в месть.

План был прост: показать достаточно, чтобы привлечь внимание, но не настолько много, чтобы раскрыть все козыри сразу. Пусть думают, что знают её пределы. Ошибки противников всегда были её любимым оружием.

— Господин Лотандер просил узнать, составите ли вы ему компанию за утренним кофе, — поменяла Сильва тему, уловив, что госпожа не желает поддерживать начатую.

Сила привычки была страшной вещью. Несмотря на все преступления Керемнасов, убивших её родителей с братом и похитивших из дома, Аделаида научилась общаться с этими людьми. И хоть внешне казалось, что время притупило её жажду мести, на самом деле произошло обратное. Ненависть не ослабла — она кристаллизовалась, превратившись из слепой ярости в холодный расчёт. Девятилетняя девочка желала простой грубой смерти всех обидчиков. Восемнадцатилетняя молодая женщина планировала уничтожить всё, что Керемнасы построили.

Иной раз Аделаида даже прикидывала возможность брака с Лотандером, единственным наследником этой семьи, ради повышения статуса и ещё более быстрого роста по карьерной лестнице в армии, куда планировала пойти, получив звание Клинка.

— Не сегодня, — безэмоционально сообщила Аделаида. — Но передай Лотандеру, что я надеюсь увидеть его среди зрителей.

— Непременно, госпожа, — заканчивая приводить одежду в порядок, коротко кивнула Сильва, не заметив лёгкой иронии в голосе Аделаиды.

Лотандер был полезен: его влюблённость делала его предсказуемым, а положение в семье Керемнасов открывало доступ к информации. Пока что парень играл роль щита, защищая её от более агрессивных попыток сватовства со стороны других домов. Но в будущем… в будущем, сменив своего отца, из щита он превратится в меч. А мечи, как известно, можно направить куда угодно.

«Мужчины так любят чувствовать себя защитниками, — подумала Аделаида. — Дай им эту иллюзию, и они сами отдадут тебе всё, что имеют».

Взглянув на себя в зеркало, девушка осталась довольна. Её облик обманывал. В белой форме, с гладко причёсанными волосами и ровной осанкой, она казалась фарфоровой статуэткой. Но за фарфором скрывалась сталь, готовая ломать кости и выбивать зубы.

Спускаясь по главной лестнице, Аделаида чувствовала чужие взгляды. Недавно Керемнасы приняли на службу шестерых новых гвардейцев дома, которые ещё не успели впитать все привычки. Один из них даже споткнулся, провожая её взглядом.

«Дикари из провинций, что с них взять? — мелькнула у неё мысль. — И, конечно же, они успели узнать слухи, ходящие в этом доме».

Слухи всегда тянулись за Аделаидой как шлейф. О её отце, Гилберте Бализарде, втором сыне всемогущего Вейланда Бализарда, который, вопреки всему, сбежал из дома с низкородной девкой, Иветтой, а потом осел в дальних колониях Саркарна, пытаясь наладить «тихую и спокойную жизнь».

«Наивный глупец».

Аделаида никогда бы не подумала, что будет отзываться так про собственного отца, но… кем надо быть, чтобы совершить такую глупость? И кем надо быть, чтобы надеяться, что имперские Гончие не возьмут его след?

Лишь слово её деда, Вейланда, который одёрнул разведку, позволило Гилберту считать, что его дерзкий план удался. Всё-таки у Вейланда был второй сын, старший, Бордос. Его наследник и опора.

Впрочем, дядю Аделаида не слишком жаловала, находя его вздорным и лишённым интеллекта её деда. Ещё больше она не жаловала его сына, Нелсунга, своего двоюродного брата.

Идущий по пути Боевых Искусств, будучи её ровесником, он всё ещё не пробудил Ауру, хоть и мнил себя мастером. Нелсунг всегда напоминал Аделаиде налившуюся гноем язву. Пытающийся ухаживать за ней в рамках дозволенного (несмотря на родство), он тем не менее вечно смотрел на неё, словно в любой миг мог купить, будто очередную породистую кобылу.

«Жалкое создание», — мысленно поморщилась девушка, удержав лицо. Ни одна мышца не дрогнула на нём.

Неизвестно, сколько времени Гилберт и Иветта «игрались» бы в крестьян, если бы не Керемнасы.

«Случайность», — так сказали Гончие. «Случайность», — так сказал Акселл Керемнас, когда встретился с Вейландом.

Аделаида не знала, о чём они договорились, но внешне между семьями ничего не поменялось. А вот её статус… о да. Он изменился. Также девушка стала вхожа в обе семьи, имея личное крыло и там, и там.

Ничего. Скоро слухи о её свершениях затмят «незаконнорождённость» или «кровь предателя», как о ней отзывались некоторые представители «Священных Двадцати Шести».

Сегодня последний экзамен. Финал.

Она собиралась забрать себе статус Клинка. И это был всего лишь первый шаг к Дракону и изменениям, которые постигнут Саркарн изнутри.

Двор имения встретил Аделаиду торжественным безмолвием, подобающим статусу. Белоснежные мощёные плиты, отполированные до зеркального блеска, расходились лучами от парадного крыльца, обрамлённого колоннами из розового мрамора. Между ними в идеальном порядке стояли кадки с редкими южными деревцами — их тёмно-зелёные листья отливали изумрудным цветом, будто присыпанные драгоценной пылью. В центре двора бил фонтан с фигурами лебедей, высеченных из альбанского камня, а его прозрачная вода, кажущаяся серебряной из-за особой отделки и преломления света, струилась с тихим перезвоном, словно капли падали не в мраморную чашу, а на хрустальные клавиши.

Несколько слуг в ливреях из узорчатого бархата — пунцового, как кровь, расшитого золотыми нитями в виде гербовых лилий, — занимались садом, но, заметив Аделаиду, глубоко поклонились, на миг отрываясь от своих обязанностей.

Девушка даже не посмотрела на них. Эта сцена повторялась каждый день: поклоны, тени в бархатных ливреях, фонтан, крик павлина на заднем дворе.

Вдохнув привычный аромат цветов, Аделаида направилась в сторону конюшен. До экзамена ещё было время, но лучше прибыть пораньше — на всякий случай.

1138 год от сотворения мира, столица империи Саркарн, город Карматор

Уже через полчаса карета была полностью готова. Четвёрка златогривых лошадей несла Аделаиду в сторону центра Карматора.

От квартала знати с его белоснежными виллами и виноградными террасами дорога спускалась вниз, к сердцу империи — Мраморному Тракту, главной артерии города. По обеим сторонам высились колоннады из чёрного базальта, увенчанные статуями наиболее прославленных за годы существования Саркарна личностей. Сюда добавлялись кайзеры; Драконы; пользователи уникальных способностей Запретного Плода, оказавшие серьёзное влияние на империю; прославившиеся своими открытиями учёные и алхимики.

Аделаида надеялась, что однажды здесь появится и её статуя. При жизни.

Когда они проезжали статую Кассиана Львиного Клинка, чья величественная фигура, казалось, замерла в вечном прыжке, девушка приоткрыла тёмные шторки, бросив на него взгляд.

Клинок Кассиана (настоящий, вмонтированный в камень), расположенный в левой руке, пронзал пустоту на уровне груди, а плащ, выточенный так тонко, что казался колеблющимся на ветру, был покрыт серебряной амальгамой. Лица почти не было видно — только профиль под острым шлемом, но положение тела говорило само за себя: безупречный контроль, ярость, сжатая в стальные мускулы.

Его подвигами была исписана не одна сотня книг. Но положение здесь герой заслужил не этим. Перед своей смертью, он в одиночку удерживал врата Сембии (прибрежный город, расположенный возле внутреннего моря Саркарна) от орд дикарей в течение трёх суток — пока не подошло подкрепление.