— Кто бы говорил про ванну, — проворчала Зана, с завистью осматривая мою чистую кожу, без пота, грязи и крови. — У-у, я тоже хочу Запретный Плод, чтобы можно было так!..

— Окстись, подруга, — Вета положила здоровую руку ей на плечо. — Нам бы с Аурой освоиться…

— Осваивайся, а я сразу оба направления на себя возьму, — оскалилась Зана.

— В любом случае сейчас вы еле на ногах стоите, — сказал я.

Вета вздохнула.

— Просто после всего случившегося хотелось бы более… приятного окончания дня.

Я подошёл к ней, осторожно обнял одной рукой, притянув к себе. Она прижалась лбом к моей груди.

— Когда чёртов Карман размахивал своей железкой, — тихо прошептала она, — я думала… уже не увижу…

— Увидела, — поцеловал я её в макушку. — И ещё увидишь. Много раз.

Зана обняла нас обоих, насколько позволяли травмы.

— Групповые объятия — это мило, — проговорила она, — но мой бедный нос протестует.

Мы осторожно разошлись. Возможно, зря, но я хотел, чтобы первый раз прошёл… приятно. А сегодня такого точно не произойдёт.

— Идите спать, — мягко сказал я. — Как говорят, утро вечера мудренее, но в нашем случае это означает необходимость отдохнуть.

— А там будет ванна на троих, да? — загорелись глаза у Заны.

Я поймал её взгляд, выразительно посмотрев в ответ. Она хихикнула, чувствуя перемены в моём настроении.

Да, мы выросли, детские игры закончились.

— Посмотрим, — подмигнул я ей. — Может, в следующий раз у меня получится не просто за вами наблюдать?..

«Мёртвые не умеют говорить, они только слушают. И лишь потому кажутся самыми мудрыми. Но в их молчании урок: если хочешь что-то кому-то поведать — останься в живых».

Нортес, первый помощник Грейхорна «Истинного».

1138 год от сотворения мира, остров Миизар

Вета хихикала — по-девичьи негромко, почти застенчиво. Её пальцы скользнули по моей груди, потом выше — к шее, подбородку, щеке. Она смотрела на меня снизу вверх, в её серых глазах плескалась теплота и любовь. Я потянулся ближе и запечатлел на сладких устах мягкий поцелуй.

Рядом, положив голову мне на бедро, лежала Зана. Её губы были приоткрыты, дыхание звучало тяжело, но будто бы лениво. Периодически вырывались стоны. Правая рука девушки играла у неё между ног, левая — обхватила меня. Девушка прижималась словно ластящаяся кошка, щекоча меня дыханием и волосами.

— Это лишнее… — в какой-то миг Зана зацепила мои рейтузы, стягивая их.

Вета уже успела лишиться рубашки. Её упругая грудь упиралась мне в плечо. Пахло пóтом, травами, чем-то сладким и пряным, чуть прелым.

— Сейчас приду, — шепнула Вета, снова поцеловав меня и исчезнув в глубине дома. Ни звука её шагов, ни скрипа дверей — будто бы растворилась в темноте.

Я приподнялся на локтях, отчего-то заинтересовавшись обстановкой, но она осталась прежней — матрас на полу, плотно закрытые ставни, сгущающийся полумрак, тусклые тени на стенах, развешанные травы, теряющиеся в липкой тьме, где будто бы что-то шевельнулось. На краткий миг. Едва заметно.

Моргнув, я прищурился и наклонил голову.

Странно… и сердце застучало быстрее.

Зана всё ещё лежала на мне, но как-то иначе. Стала тяжелее. Холоднее. И неподвижнее.

Что-то было не так. Дыхание… где её дыхание⁈ Я больше не чувствовал тепла её тела, того живого тепла, что согревало меня минуту назад. Сердце тревожно забилось, предчувствуя что-то ужасное.

Я коснулся её плеча. Кожа… не была кожей. Под пальцами что-то хрустнуло. Словно я надавил на старый пергамент или высохший лист. Холод поднялся от этого прикосновения по руке, добрался до костей, заполз в грудь ледяными пальцами.

Плоть казалась будто восковой. Я резко перевернул Зану, осознав, что на мне лежит истекающий кровью хладный труп. В животе девушки была сквозная дыра, из которой текла чёрная, будто смола, кровь. Лицо было её и не её. Глаза запали. Щёки обвисли. Волосы словно пропитались гарью.

Реальность треснула, будто гнилое яблоко, обнажившее червоточину внутри себя.

Это не могла быть Зана. Не могла! Ещё секунду назад она была живой, тёплой, любящей… Как? Как это возможно⁈

Разум отказывался принимать очевидное, цепляясь за логику, которой здесь не было места.

На груди девушки были вырезаны буквы. Кровь мешала прочесть, но я всё равно сумел разобрать почти всю фразу: «Вета… никто… не возвращается…»

Приятный запах трав стал сильнее, тяжелее, как будто под ним скрывалось нечто гнилое.

Подскочив, я осознал, что половина моего тела покрыта холодной кровью Заны. Воздух густел от запаха разложения, сладковатого и тошнотворного, въедающегося в горло, забивающего ноздри и вызывающего рвотные позывы. Сердце колотилось так яростно, что казалось, вот-вот разорвёт грудную клетку изнутри, а каждый удар отдавался болью в висках.

Шорох под кроватью заставил меня вздрогнуть, опуститься и заглянуть туда.

Что-то двигалось. Скреблось. Кошка? Нет… нет…

— З… Загрейн… — послышался тихий, как писк, шёпот, — Загрейн…

Дэля. Маленькая. Заплаканная. Такая, какой я её и помнил. Или нет? Кожа бледная, почти прозрачная. Под ней проступали синие прожилки, словно трещины в фарфоре. Руки обхватили коленки; полные слёз глаза — как два провала в космос — отражали глубокую, не по-детски тяжкую печаль.

— Они идут, Загрейн, — столь же тихо сказала она. — Идут сюда…

Я отпрянул. Дверь комнаты хлопнула.

Двое мужчин: широкоплечий крепыш и худощавый горбонос. Они. Охранники грандов. Те, кто убил родителей. Те, кто похитил Дэлю!

Лица, которые я запомнил на всю жизнь, теперь искажались оскалами и презрительными ухмылками. Зубы казались заострёнными, вытянутыми, в глазах горел сверхъестественный голод, как у каннибалов Грайдии.

Аура охватила меня. Воздух словно завибрировал силой. Мы одновременно рванули друг на друга. Удары посыпались как град. Быстрее! Ещё быстрее!

Пропущенный удар в плечо, неудачный блок, хруст ребра, перелом запястья, выбитый зуб, раздробленный палец на ноге… Я проигрывал.

Паника подступила к горлу. Я был сильнее! Должен был быть сильнее! Годы тренировок, овладения Аурой, освоение сверхсилы Запретного Плода — всё впустую? Неужели я так ничему и не научился? Неужели я снова тот беспомощный мальчишка, который не смог защитить ни себя, ни семью⁈

В следующий миг я обратился в рой, наполнив пространство потоком жалящих, жужжащих и смертельно опасных насекомых.

И вновь, как всегда и бывало, потолок пробил новый человек. Мужчина с бородой клинышком и короткими усами. Прямо в полёте он махнул ногой, породив воздушный серп, разрывающий рой на части. Треть всех насекомых моментально обратились размазанными ошмётками!

Аура! Нужно больше Ауры!

Я направил потоки сил, которые буквально переполнили рой, делая каждую мошку неубиваемой машиной смерти. Временно, конечно, но мне бы только пару минут выгадать!..

Один против троих. Каковы шансы?

Немалые! Нужно только постараться! Ещё!..

Но мухи умирали. Удары, полные силы, уничтожали мой рой постепенно, но неумолимо. Удар, ещё один. Ещё…

Я создавал новых насекомых, обращался человеком, частично трансформировал тело, нанося удары из слепых зон, которые скрывал Аурой Наблюдения.

Ничего не помогало.

По лицу текла кровь. Каждый вдох оборачивался жжением в лёгких. Я рвал глотку от крика, на что враг отвечал устрашающей тишиной. Вот горбоносый рубанул ребром ладони, попадая воздушным разрезом мне по ключице.

— А-а-а! — не выдержав боли, заорал я. Тело будто обожгли расплавленным свинцом.

— Не трогайте!.. — прозвучал чей-то смутно знакомый женский голос. Мать?

Мой ответный удар оказался смазанным, ничтожным. Холодные глаза врагов издевательски сощурились. Их нельзя было даже задеть такой мелочью.

Ничтожно… Мои силы ничтожны…

Не прошло и минуты, как я упал на колени, не чувствуя в себе сил, даже чтобы встать.