Кассиан спас сотни тысяч людей и позволил себе пасть на колени лишь тогда, когда увидел первых саркарнских воителей, показавшихся на горизонте.

Львиный Клинок выжег себя чуть ли не до костей. Он так филигранно управлял Аурой, что мог тянуть энергию из собственного тела, из мышц и внутренних органов, исхудав до состояния скелета.

И всё же… он выстоял. Сембия была спасена.

Аделаида, впрочем, любила эту статую не только за случившееся. Её привлекал… жест. Почти никто не замечал, но правая рука Кассиана была не сжата в кулак, а раскрыта — как будто он в последний миг переложил меч в левую, чтобы поймать что-то невесомое. Может, ветер. Может, собственную душу. Девушка раньше часто приходила сюда, чтобы провести пальцами по его ладони и вспомнить, что даже у железных героев бывают мгновения слабости.

Да-а… каждая статуя на Мраморном Тракте была не просто памятником — это были маяки, указывающие путь к истинной власти. Не та показная роскошь, которой окружали себя гранды, а реальная сила, способная изменить ход истории.

Аделаида знала: для того, чтобы её статуя когда-нибудь встала рядом с Кассианом, недостаточно быть сильной. Нужно быть незаменимой. А для этого империя должна оказаться в таком положении, когда без неё не обойтись.

«И такой момент обязательно настанет, — подумала она, глядя на величественные фигуры героев прошлого. — Войны не заканчиваются. Они просто делают паузы».

Взгляд Аделаиды, правда, почти сразу наткнулся на рынки. Даже районы знати оказались подвержены их появлению! И пусть тут толпились не крикливые разносчики разной дряни, а уважаемые купцы, чей товар можно было назвать поистине лучшим на всей территории Эндории, девушку всё равно возмущало их появление. Испоганить столь священное место!

На карету взглянули несколько человек — в основном из охраны, все представители которой могли похвастаться открытой Аурой, — но особого внимания не уделили. Лишь мазнули глазами по гербу.

Далее путь Аделаиды лежал через Мост Тысячи Фонарей, перекинутый над каналом, где вода сверкала, как расплавленное серебро. По сторонам в нишах стояли бронзовые панно, изображающие ключевые сцены становления Саркарна. А впереди, за последним поворотом, уже виднелась Амфитеаторная Площадь и Арена Испытаний с золочёными воротами и куполом из матового стекла, сквозь который лился свет, будто луна опустилась на землю.

Здесь не было простонародья — только знать в шёлковых мантиях, лениво прогуливающаяся по городу.

Аделаида приехала заранее, за два часа до начала. Достаточно времени, чтобы подготовиться или в должной мере накрутить себя.

Стараясь избежать последнего, девушка поднялась на места зрителей. Арена всегда славилась своими шоу, так что и сейчас на ней проходили бои — тренировочные, с отработкой техник, обсуждением ударов и приёмов. Её заметили. Людей на трибунах было мало. Аделаида не захотела спускаться, хоть и увидела среди тренирующихся парочку знакомых и даже наставников.

Впрочем, отсиживать зад ей быстро наскучило, а на арене не происходило ничего для неё интересного. Каблучки девушки застучали в сторону комнат медитаций, уединённых и затенённых. Туда допускались немногие, но Аделаида была в их числе.

Усевшись на специальный коврик, девушка заставила себя отрешиться и погасила все эмоции. Никаких сомнений. Никакой гордыни. Только тело, техника и ритм дыхания. Она повторяла в уме фразы одного из старых наставников:

«Аура растёт лишь тогда, когда внутри царит тишина».

Оставшееся время она провела в молчании, закрыв глаза и чувствуя, как её внутренний мир стабилизируется, становится гладким, как зеркало.

Открыв глаза за пять минут до выхода, Аделаида почувствовала странное ощущение — словно что-то в мире сдвинулось. Не здесь, не сейчас, но где-то далеко произошло событие, которое рано или поздно коснётся и её. Она списала это на предэкзаменационное волнение, но ощущение не проходило.

«Глупости, — мысленно одёрнула себя девушка. — Сосредоточься на том, что важно сейчас».

Но мысль о том, что её прошлое может внезапно напомнить о себе, засела в голове тонкой занозой.

Она спустилась вниз ровно ко времени, что граничило с неуважением. Но медитация оставила свой след. Сейчас Аделаида находилась в состоянии, когда подобные мелочи не играли для неё никакой роли.

Экзаменаторы встретили её в комнате подготовки. Пока один пристально осматривал девушку со всех сторон, ощупывая при этом Аурой Наблюдения на случай попытки сжульничать, взяв что-то из запрещённого снаряжения или выпив стимулирующую алхимию, второй приступил к формальным объяснениям (скорее напоминаниям) правил.

— … против тебя выступит Калвер Тагг, — закончил он. — Седьмой ранг, ветеран Аспенгейтской компании, где он служил в Серебряном Легионе. Сейчас представляет собой третий Клинок дома Монтейров.

«Седьмой ранг. Посредственность», — прикинула Аделаида.

Клинки имели собственную градацию. От первого ранга, из которых выбирали преемников Драконов, до десятого, где находились люди, чьи способности едва-едва соответствовали званию Клинка. Или новички, чьему потенциалу только предстояло раскрыться.

«Дом Монтейров. Не из грандов, а значит, не представляют ни опасности, ни интереса», — несколько самодовольно подумала Аделаида.

— Я поняла, — спокойно склонила она голову, хотя хотела сказать намного больше.

Один из экзаменаторов усмехнулся.

— Думаешь, тебе повезло? Для полукровки седьмой ранг — и так честь. Не жди большего.

Аделаида медленно повернула голову, встретившись взглядом с экзаменатором. В её серых глазах на мгновение мелькнуло что-то такое, что заставило мужчину невольно отступить на шаг.

«Норентий Маггс, четвёртый помощник магистра экзаменов, — мысленно зафиксировала она его имя и должность. — Дом незначительный, связи через жену с торговцами оружием. Слабые места: пристрастие к азартным играм и молодым служанкам».

Информацию о любых более-менее значимых личностях она собирала давно — привычка, выработанная годами жизни среди грандов. Каждый контакт мог стать либо союзником, либо инструментом, либо препятствием, которое нужно убрать.

«Я запомню тебя, Норентий, — подумала Аделаида, кивнув почти учтиво. — Обязательно запомню. А пока… девочки, что прикусывают губу от обиды, обычно проигрывают», — мелькнула у неё ироничная мысль. Но губа осталась нетронутой.

Аделаида прошла на арену. Не дожидаясь слуги, сбросила плащ прямо на пол — словно змея кожу. Всё ненужное — долой. В стене, отполированной до зеркального блеска, отражалась столь же холодная личность. Не девушка, а остро отточенный меч.

По телу пробежал ветер — прохладный, бодрящий. На ней была тонкая боевая туника, открытая на плечах, и свободные светлые штаны. Всё тело кипело энергией — до каждой жилки, до каждого сухожилия.

«Расслабиться, дышать, шагать, держать лицо», — как мантру, повторяла она.

Несмотря на внешнюю холодность и показное равнодушие, Аделаида очень волновалась. Провалиться сейчас будет смертельно для её репутации.

Зал встретил её шорохом. Не аплодисментами — ни у кого не было на это права. Это был экзамен, не спектакль. Но головы поворачивались. Голоса шептались. В дальнем ряду один из офицеров что-то пояснял мальчишке-кадету, указывания на неё пальцем.

«Народу… достаточно, — прикинула девушка. Это и радовало, и огорчало. — Нечего переживать. Если ты провалишься, все всё равно об этом узнают, — мысленно сказала она себе. — Лучше притворись, что это обычная тренировка. Спарринг».

Её глаза нашли Лотандера, который улыбался, глядя на неё. Поймав взгляд девушки, он совершил короткий кивок, подражая в этом своему отцу.

Из Бализардов не было никого. Даже самого завалявшегося слуги или стражника. Казалось, никто не интересуется ей, но Аделаида знала, что это не так.

«Они узнают всё не позднее часа с момента завершения экзамена».

Девушка с трудом сглотнула горький комок через пересохшее горло. Следующий шаг оказался смазанным.